Плененные сердца

– Вздор! – отвечал Зевс. – Ты хочешь, чтобы он по-прежнему оставался любимым птенчиком в твоем гнездышке, но этому не бывать! Ты должна понять, что он его уже покинул!

Златокудрая и прекрасная открыла было рот, чтобы возразить, но Зевс поднял руку:

– Довольно!

Афродита быстренько прикусила губу. Она слишком хорошо знала своего отца, чтобы с ним спорить.

Удовлетворенный тем, как он без особых хлопот усмирил Афродиту, Зевс подошел к Психее. Остановившись перед ней, он слегка ущипнул ее за локоть.

– А тебе, детка, – сказал он ласково, – пора оставить привычку тащить все, что тебе понравится. Ты меня поняла?

Психея почтительно поклонилась:

– Да, царь богов, – с трудом выговорила она. Как бы он ни был добр, он все-таки был Зевс, и она робела в его присутствии.

– Вот и умница, – похвалил он. – И еще кое-что. Я требую, чтобы ты вернула все вещи, спрятанные у тебя, их законным владельцам с письменным извинением.

– Я немедленно сделаю это, как только вернусь на Олимп, – поспешно уверила его Психея.

– А что до моего бюста, который стоит сейчас в гостиной у леди Эль…

При этих словах утраченная было ею смелость вернулась к Афродите.

– Этот бюст принадлежит мне, отец. Вы же сами подарили его мне много сотен лет назад, разве вы забыли? И хотя у меня нет доказательств, я уверена, что это Психея украла его у меня.

Зевс взял Психею за подбородок. Заглянув ей прямо в глаза, он сказал:

– А теперь говори только правду. Бабочка. Это ты украла бюст?

– Да, простите, пожалуйста.

– Ну вот видите! – торжествующе воскликнула богиня любви. – Это просто какое-то преступное создание. Вы понимаете теперь, почему я была в таком отчаянии от мезальянса моего сына с этой… этой смертной?

Психея увидела, как глаза Зевса загорелись гневом. Осторожно отпустив ее подбородок, он быстро повернулся и, выхватив из облаков молнию, запустил ею в свою дочь.

Молния ушла в землю в нескольких дюймах от ног Афродиты, спугнув стаю голубей.

– О, папа, терпеть не могу, когда вы так делаете! Посмотрите только на мое новое бальное платье. Искры прожгли в нем дырки.

Зевс покачал головой:

– Раз мы уж заговорили о преступных созданиях, то ты – самое невыносимое создание из всех моих детей. А теперь уходи, пока я не ударил молнией прямо в твою повозку. Тогда придется тебе идти на бал пешком.

Испуганная Афродита в одно мгновение очутилась в колеснице и вскоре исчезла со своими голубями в звездном небе.

– А что касается моего изображения, – продолжал Зевс, обращаясь к Психее, – я навсегда отдал его леди Эль и ее наследникам. Не расстраивайся из-за Афродиты, крошка Бабочка. Ты же знаешь, что на словах она гораздо хуже, чем на деле.

– Наверное, вы правы, но она не оставляет меня в покое со своими замечаниями. Как я ни стараюсь привыкнуть к ее постоянным придиркам, иногда они меня прямо-таки выводят из себя, – вздохнула Психея.

– Значит, мне придется с ней поговорить. Ты хорошая девочка. Психея. Поступай, как я тебе сказал, и все будет прощено и забыто.

– Благодарю вас.

Повинуясь внезапному побуждению, она поцеловала его в щеку. В ответ на это он, как добрый дедушка, ласково ее обнял.

Затем, отпустив ее, он обратился к Эроту:

– А тобой, внучек, я горжусь. Сегодня ты вел себя как настоящий мужчина. А теперь, когда все уже почти устроилось в – как это место называется? – в Бедфордшире, давайте вернемся на Олимп и предоставим смертных самим себе.

– Дедушка, – робко произнесла Психея. Сердце ее сжималось от страха, как бы ее просьба не прогневила Громовержца. – Пожалуйста, позвольте мне, – она оглянулась на мужа и улыбнулась ему, – позвольте нам остаться. Я очень хочу узнать, какая судьба постигнет Эвелину. Я, конечно, не должна была являться сюда и заниматься делами смертных. – Она увидела на лице его неудовольствие и поспешно продолжала: – Уверяю вас, я делала это не для забавы. Дело в том, что я всегда очень привязываюсь ко всем, кому я пытаюсь помочь, и особенно к Эвелине. Пожалуйста, скажите, что вы согласны разрешить мне остаться.

– Не слушайте ее, дедушка, – вмешался Эрот, надеясь смягчить гнев грозного тучегонителя. – Она не знала, как вы не любите такие проделки. Я уверен, что…

Зевс покачал головой:

– Я не сержусь, Эрот. Последние несколько десятилетий я все знал о ее приключениях. Боюсь, я слишком снисходителен, и это не идет на благо здешним обитателям. Ты же видишь, к чему это привело с твоей матерью. У кого еще найдется такой несносный, избалованный ребенок? – Вздохнув, он обратился к Психее: – Так и быть. Вы с Эротом можете остаться, но только пока все не устроится. Тебе нет необходимости рассказывать мне, какой нелегкой была твоя жизнь на Олимпе, Психея. Если твой муж будет не в состоянии тебя развлечь, приходи ко мне. Мы придумаем что-нибудь получше твоих забот о смертных. Я не могу позволить тебе больше запутывать и мутить их жизни. Они обойдутся и без нас. Когда-нибудь тебе не избежать ошибки, и будущее их окажется безнадежно испорченным. Уж поверь мне. Обещай, что больше ты никогда не станешь вмешиваться.

– Конечно, дедушка! Больше никогда. Я обещаю.

– И чем бы все это ни кончилось, ты должна вернуться на Олимп с рассветом, а не то я последую совету твоей свекрови и сошлю тебя на реку Стикс.

Взмахнув рукой, Зевс исчез в направлении Олимпа. Только громкий раскатистый смех долетел до них с порывом ветра.

Психея тут же забыла об Эроте и, не сказав ему ни слова, помчалась по ступеням террасы к статуе Артемиды. Подбежав к скамье, на которой сидели, тихо беседуя, Аннабелла и Шелфорд, она сильно ущипнула Аннабеллу за ягодицу. Девушка вскочила, и Психея ловким движением расстегнула на ней пояс.

– Психея, что ты затеяла? – спросил, поравнявшись с ней, Эрот. Взглянув на Аннабеллу, которая в ужасе уставилась на болтавшийся перед ней в воздухе пояс, он щелкнул пальцами и вместе с Психеей предстал перед изумленными смертными наяву.

Не обращая внимания на их смятение. Психея смотрела на мужа, широко раскрыв удивленные глаза.

– А я и не знала, что ты так можешь. А что ты еще умеешь? Почему ты мне никогда не рассказывал об этом?

Эрот с улыбкой покачал головой:

– Позволь мне вместо ответа задать тебе вопрос. Говорил я тебе, что я тебя обожаю?

Глядя ему в глаза, Психея почувствовала, что у нее подгибаются колени. Ей вдруг стало совершенно все равно, какими еще волшебными свойствами обладает ее супруг. Повинуясь безотчетному импульсу, она приблизилась к нему и позволила ему заключить себя в объятия. Крылья его сомкнулись вокруг нее, чего не случалось последние двести лет. Эрот снова щелкнул пальцами, и они исчезли, как будто никогда не стояли перед террасой дома в Флитвик-Лодж.

Аннабелла никак не могла перевести дух.

– Леди Эль говорила мне, что в доме водятся призраки с Олимпа, но я никогда не думала, что в ее словах есть какой-нибудь смысл. Судя по ее описанию, это, должно быть, были Психея и Эрот. Ты видел его крылья? А какой он красавец!

– Она забрала твой пояс, – заметил Шелфорд.

– Это не мой пояс, – призналась Аннабелла, смутившись.

Он, не заметив ее смущения, начал обыскивать место, где только что стояли олимпийцы.

– Грегори, я должна тебе кое-что сказать…

– Нет, ты только посмотри! – воскликнул он, указывая ей на следы на земле. Рядом лежало пушистое перо. Подобрав его, Шелфорд показал находку Аннабелле. – Эрот, ты сказала? Я всегда думал, что это маленький ребенок с крылышками, как у стрекозы.

– И я так думала, но леди Эль описывала его по-другому. Я ей не поверила тогда. Я всегда считала ее слегка помешанной. – Аннабелла посмотрела на Шелфорда и решилась: – Это леди Эль дала мне пояс и сказала, что, если я его надену, ты влюбишься в меня.

– Что? – воскликнул Шелфорд с недоверчивой улыбкой.

– Да, вообще-то он принадлежит Афродите, но Психея его у нее украла. Все это какая-то нелепая история, в которую смешно верить. Но теперь, когда так и случилось, мне стало как-то не по себе. Грегори, приглядись ко мне получше и скажи, не изменились ли твои чувства.