Любовные хроники: Люк Маккензи

О'Леари сжал ее лицо в своих ладонях, взгляд его был полон печали.

— Что и говорить, добродетельные! — невесело усмехнулся он. Потом голос его смягчился: — Как бы они ни прикидывались добрыми и хорошими, моя дорогая, у них ничего не выйдет. Вот ты — хороший человек, девочка моя.

— Спасибо тебе, Поуп. Я буду скучать по тебе.

— До свидания, золото мое. — О'Леари пожал Хани руку, повернулся и зашагал по дороге. На этот раз старик почти не качался.

Хани посмотрела в сторону станции. Люк стоял возле скамьи, на которой сидела грузная пожилая женщина. Он что-то сказал ей и быстрым шагом направился к Хани. Девушка глубоко вздохнула — ей предстоял последний, самый мучительный шаг!

— Позволь помочь тебе. — Люк взял у Хани сумку и гитару и передал их Уиллу Хатчинсу.

Девушка попыталась улыбнуться, чтобы он не видел ее дрожащих губ.

— Я пошлю за книгами, как только устроюсь на новом месте.

— Не беспокойся. Не беспокойся о книгах, — промолвил шериф.

Хани почувствовала, как глаза ее наполняются слезами, и быстро повернулась в сторону женщины, сидящей на скамейке. Бросая на них любопытные взгляды, женщина постукивала ногой по земле. На ней были черное вдовье платье и уродливая черная шляпа того же цвета. В руках она держала большую рыжую кошку.

— Похоже, миссис Фрик теряет терпение, Люк. Тебе надо идти, — прошептала Хани.

— Да, — выдохнул Люк, снимая шляпу. — Вот что. Пожалуй, ты не поверишь мне, если я скажу, что очень ценю все, что ты сделала для Джоша.

Вздернув подбородок, Хани изобразила на лице дерзкую улыбку:

— Вот еще! Конечно, поверю! Я была великолепна!

— Мне очень жаль, что я бывал резок с тобой… говорил тебе всякие глупости… Наверное, у тебя отвратительное впечатление от нашего соглашения.

— Я всегда говорила, что это никуда не годное соглашение, Маккензи.

— Я готов ехать, шериф! — крикнул Уилл Хатчинс, держа в руках поводья.

Люк протянул Хани руку и помог ей сесть в дилижанс. На мгновение их взгляды встретились; его глаза были полны невысказанной нежности.

— Береги себя, сойка.

— Я всегда берегу себя, — весело отозвалась девушка. — Лучше не заставляй миссис Фрик ждать.

— Ладно, — буркнул Люк.

Сердце Хани екнуло, когда Маккензи таким привычным, полюбившимся ей движением надел шляпу на голову. Она не сводила с него глаз, пока он шел к женщине, поджидающей его на скамейке.

Когда дилижанс покинул город, девушка выглянула в окно и оглянулась назад. В серых клубах дыма она различила маленькую фигурку Джоша, рядом с которым стоял, размахивая хвостом, Амиго.

На душе у девушки было хуже некуда. Ей казалось, что настало время расплачиваться за все совершенные ею грехи, и она понимала, что пройдет еще немало времени, прежде чем боль разлуки перестанет терзать ее.

Мысли девушки понеслись галопом. «Зачем ты делаешь это, Хани Бер? — спрашивала она себя. — Зачем разбиваешь и сердце этого маленького человечка, и свое собственное? Ты же не хочешь расстаться с Джошем. Он нужен тебе. Твоя жизнь — ничто по сравнению с жизнью Джоша. Ты вечно скрываешься от кого-то, всегда убегаешь от гнусных личностей вроде Джейка Симмонса».

— Будь ты проклят, Люк Маккензи! — громко выругалась она.

«И что такого ты думаешь найти в Сан-Франциско? Неужто там будет лучше, чем в Стоктоне? И разве будет у тебя там Джош? А Синтия? И Поупа О'Леари ты там не встретишь! Что из того, что Люк Маккензи не нуждается больше в твоей помощи? Почему тебя волнует его мнение? Неужто ты так разочарована тем, что он не любит тебя?»

— Ты мне не нужен, Люк, — прошептала она. — Ни ты, ни эти лицемерки, которые спали и видели, как бы выжить меня из Стоктона. — Ее сердце ныло, но никто не имел права диктовать ей, Хани Бер, как поступать. Она смело посмотрит им в глаза и уедет из Стоктона, когда сама решит сделать это. Ни минутой раньше! Вот так!

— Уилл! — закричала она что было сил. — Останови дилижанс, Уилл!

Взметнув в воздухе новое облако пыли, кони остановились. Хани открыла дверцу и спрыгнула на землю.

— Я не повезу тебя назад, — проворчал Хатчинс.

— Я и не прошу тебя об этом, — заявила Хани. — Отдай только мои вещи и продолжай путь.

Не прошло и нескольких минут, как Хани с гитарой в одной руке и дорожной сумкой в другой бодро зашагала назад в Стоктон.

— Ш-ш-ш… — раздался шепот из-за веток.

Амиго вскочил и повернулся к деревьям.

— Джош! — громким шепотом позвала Хани. Не успел мальчик поднять голову, как Амиго уже бежал к деревьям.

— Джош, иди сюда, — снова прошептала девушка.

Лицо мальчика засветилось радостью, и он бросился к деревьям, за которыми пряталась Хани. Девушка распахнула ему свои объятия, и мальчуган, бросившись к ней на руки, сбил их обоих с ног. Падая, они весело засмеялись, а Амиго с веселым лаем бегал вокруг.

— Ты вернулась! Ты вернулась! — как безумный, вопил Джош, осыпая щеки девушки поцелуями.

— Я не смогла расстаться с тобой, мой золотой, — прошептала она, крепче прижимая ребенка к сердцу.

— Я так люблю тебя, Хани.

— Знаю, что любишь, мой хороший. Я тоже люблю тебя.

Хани уселась прямо на землю, Джош пристроился рядом, и девушка обняла его за плечи.

— Мы можем сказать миссис Фрик, чтобы она уезжала домой?

— Нет, Джош. Миссис Фрик придется остаться. Я поговорю с Сэмом из «Лонг-Бранча». Думаю, он наймет меня на работу, а потом подыщу себе жилье.

— Но почему ты не можешь жить у нас, как прежде?

— Потому что в вашем доме мало места, — быстро проговорила Хани, надеясь, что Джош не станет задавать больше вопросов. — А теперь я кое о чем попрошу тебя. До тех пор, пока я не устроюсь на новом месте, пожалуйста, не говори папе, что я вернулась.

— Папы все равно нет дома. Он сказал миссис Фрик, что отправляется в Колтон по делам. Папа звал меня с собой, но мне было так грустно, что я отказался ехать.

— Ты никому не скажешь о моем возвращении?

— Неужели даже тете Синтии нельзя сказать? Ей так же плохо, как и мне.

— Ну хорошо, золотко. Тете Синтии скажи, но, кроме нее, никому не раскрывай моего секрета, даже дяде Дугу. А завтра приходи к ней на ленч, я тоже приду туда.

— Я бы хотел, чтобы ты осталась у нас. — Не огорчайся, малыш, ведь мы сможем видеться.

Мальчуган нахмурился.

— Это все папа виноват, — пробормотал он. Хани взяла его личико в свои руки.

— Джош, ты не должен ни в чем обвинять своего папу. Он любит тебя точно так же, как и я. И то, что я не буду жить в вашем доме, вовсе не означает, что мы не сможем видеться каждый день. Твой папа не сможет разлучить нас, и он не хочет, чтобы ты огорчался, так что делай, как я велю, ладно? Завтра встретимся у тети Синтии, хорошо?

— Хорошо, — кивнул ребенок.

Они услышали, как хлопнула дверь дома.

— Джошуа! — раздался крик миссис Фрик. — Джошуа! — Женщина оглядывалась вокруг, уперев руки в бока. — Ach Himmel! Wo ist der Junge? [4] Где есть эта мальтшик? — Миссис Фрик наклонилась и подняла кошку, которая терлась о ее ноги. — Kommt, Liebchen. Hast du Hunger? Wir haben Milch [5]. — Она прижала кошку к своему огромному бюсту. — Jawohl, meine Liebchen [6], я давать тебе немного gut Milch [7].

— Ступай, Джош, — прошептала Хани. Мальчик с улыбкой встал, и сердце Хани защемило.

— Мы с Амиго любим тебя, Хани.

— Я тоже люблю вас. Беги, малыш. — Девушка с улыбкой наблюдала, как мальчик бежит к дому.

Чтобы не попасться никому на глаза, Хани пробралась к «Лонг-Бранчу» огородами и вошла туда с черного хода. Увидев ее, Сэм Бразнер удивленно всплеснул руками:

Вот тебе на! А я-то думал, что ты уехала на утреннем дилижансе!