Грешные намерения

— Ну, рассказывайте.

— Не напрасно ли мы оставили его наедине с этим человеком? — с тревогой шепнула Темперанс Сент-Джону.

Он продолжал спускаться по ступеням.

— Кэр знает, что делает.

— Но лорд Фолк позовет других слуг. Что, если они одолеют лорда Кэра?

Мистер Сент-Джон посадил ее в карету и сел напротив.

— Я полагаю, Кэр справится. Кроме того, незаметно, что у Фолка есть не только эта полоумная девица, но и другие слуги.

Темперанс с беспокойством посмотрела в окошко.

— Вы беспокоитесь за него, — тихо сказал Сент-Джон. Она удивилась:

— Конечно, я беспокоюсь за него.

Неожиданно увидев выражение удовлетворения на его лице, она поняла, что ее беспокойство значит для него нечто большее.

Она посмотрела на свои руки и еще тише повторила:

— Конечно, я беспокоюсь за него.

— Я рад, — сказал он. — Думаю, за него уже очень давно никто не беспокоился.

— Кроме вас, — сказала она.

Он задумался, и она впервые заметила, как хороши его задумчивые серые глаза.

— Я беспокоюсь за него, но это совсем другое. У меня есть семья.

Неожиданно он вздрогнул и тряхнул головой, как будто что-то вспомнив.

— Или была, по крайней мере.

Наступила неловкая тишина, ибо он явно горевал о чем-то и не хотел говорить об этом.

Спустя некоторое время Темперанс набралась храбрости.

— Он все еще не вышел.

— Выйдет, — скрестил на груди руки Сент-Джон.

— Вы ее знали? — неожиданно спросила Темперанс. — Мари?

Она увидела, что высокие острые скулы Сент-Джона порозовели.

— Нет, я ее никогда не видел. — Он еще гуще покраснел. — Он… он хорошо скрывал эту часть своей жизни.

— И он никогда не был женат? Сент-Джон помолчал.

— Насколько я знаю, его никогда не интересовали респектабельные женщины. — Он взглянул на нее. — По крайней мере, до сих пор.

Наступила ее очередь с пылающими щеками рассматривать свои руки. Темперанс скорее почувствовала, чем заметила, как Сент-Джон подался вперед.

— Послушайте, может быть, он кажется суровым, циничным и даже иногда жестоким. Но не забывайте, его душа уязвима. Не причиняйте ему боли. Она вскинула голову:

— Я никогда не сделаю этого. Но он покачал головой:

— Это вы сейчас так говорите, но не забывайте об этом никогда. Не заставляйте его страдать.

Карета покачнулась, лорд Кэр открыл дверцу.

Сент-Джон бросил на Темперанс предостерегающий взгляд и передвинулся на прежнее место.

— Вы получили то, что вам было нужно?

— Получил. — Кэр стукнул в крышу кареты и устроился рядом с Сент-Джоном. — Фолк знает, по крайней мере, еще троих.

Сент-Джон посмотрел на него с сомнением:

— Это немного.

— Но это больше, чем я знал раньше, — ответил Кэр. Сент-Джон усмехнулся:

— И как вы будете искать этих людей?

— Я наведу, справки, — высокомерно ответил Кэр.

— Господи, «наведу справки».

Они пререкались, но Темперанс видела, что это доставляет им обоим удовольствие, хотя они были готовы тысячу раз умереть, чем в этом признаться.

Она смотрела в окошко и почти забылась, думая о том, что сказал ей Сент-Джон. Он, должно быть, ошибся? Разве мог человек, подобный Кэру, иметь какие-то слабости? Она посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц. Он был увлечен разговором с Сент-Джоном, однако перехватил ее взгляд. Не прерывая свой спор с другом, Кэр прикрыл веки, и уголок его губ чувственно приподнялся.

У Темперанс перехватило дыхание, и она поспешила отвести глаза. Боже мой! Если один только его взгляд так действует на нее, то она, безусловно, нуждалась в предостережении. Вскоре они подъехали к городскому дому Сент-Джона.

— Доброй ночи, Кэр, миссис Дьюз, — попрощался Сент-Джон.

Темперанс кивнула.

— Доброй ночи, и спасибо вам, — сказал Кэр.

— Всегда к вашим услугам, — пожал плечами Сент-Джон.

Дверь за ним закрылась, и карета тронулась, Темперанс ожидала, что Кэр сядет рядом, но, казалось, ему было достаточно просто смотреть на нее. Она немного поежилась под его взглядом, а затем у нее вырвался вопрос, давно не покидавший ее мысли.

— Вы знали, что она принимает и других мужчин? Вопрос был грубым, она это понимала, но Кэр умел следить за ходом ее мыслей.

— Нет.

— Но… — Она опустила глаза на складки своей накидки и потерла пятнышко. — Она была вашей любовницей. Вы ожидали от нее верности?

— Да.

— И что? — Она почти кричала. — Почему вы так равнодушны?

— Она была у меня на содержании, — холодно объяснил он. — И больше ничего.

— Как долго?

— Почти два года.

— И как часто вы посещали ее? Он раздраженно пошевелился.

— Обычно два раза в неделю.

Темперанс смотрела на него, и какие-то чувства переполняли ее душу, угрожая разрушить барьер молчания.

— Вы посещали Мари дважды в неделю в течение двух лет. Вы сотни раз занимались с ней любовью…

— То, что мы делали, не было любовью, — резко перебил он.

Она только отмахнулась от его слов.

— Однажды вы сказали, что не любили ее, но хоть какие-то чувства к ней вы должны были иметь.

Он молча смотрел на нее.

— Вы взяли на себя огромный труд и не раз рисковали жизнью, чтобы найти ее убийцу. — Она хлопнула ладонью по сиденью. — Должно быть, она значила для вас больше, чем просто любовница.

— Так вы считаете, что я должен был любить ее? — тихо спросил он.

По какой-то, необъяснимой причине Темперанс охватил гнев.

— Я думаю, вы хотели любить Мари, вас увлекала мысль о любви, но вы не понимали, что такое любовь. И думаю, что именно это вы ищете в Сент-Джайлсе, какой-то источник эмоций, какое-то представление о том, что такое человеческие чувства.

— Как вы проницательны, миссис Дьюз, — произнес Кэр, совершенно потрясенный. — Вы знаете меня меньше месяца и уже докопались до глубины моей души.

Ее гнев мгновенно исчез.

— Лазарус…

— Что? — На его скуле дергался мускул. — Что вы хотите услышать от меня?

Она закрыла глаза.

— Что-нибудь. Все. Объясните мне, как она была вашей любовницей, но вы не знали, что у нее были другие мужчины, что у нее был брат. Расскажите мне что-нибудь, Кэр. О каких-нибудь чувствах.

— Вероятно, здесь нечего рассказывать, — тихо проворчал он, явно не тронутый ее словами. — Вероятно, мои поступки совершены лишь по капризу. Вероятно, я никогда за всю свою жизнь не любил другое человеческое существо. Вероятно, я на это не способен.

Она смотрела на него, чувствуя себя так, как будто ей нанесли рану, ею овладевала страшная усталость.

— Я вам не верю. Все люди способны любить.

Он откинул голову и рассмеялся неприятным смехом.

— Все? Какое ребячество! Разве шлюхи любят? А любовницы? Скажите мне, человек, который изнасиловал вашу сестру, может любить?

Темперанс бросилась на него, не успев даже подумать, что делает, и заколотила его по шее, по плечу, по лицу, по всему, до чего могла дотянуться.

— Замолчите! Замолчите! Замолчите!

Он осторожно ухватил ее руки за запястья.

— Простите меня. Я знаю, каких слов вы ожидали от меня, но я не могу дать вам этого, я могу вам дать только это.

Он прикрыл ее своим черным плащом, словно птица крыльями, и поцеловал.

Глава 14