Тяжкий грех

Герцог опустился в кресло и взглянул на Айви. Лицо девушки все еще было мокрым от слез, глаза покраснели.

— Присядь, Айви.

Не сводя с дочери глаз, он небрежным движением руки повелел остальным удалиться. Грант задержался в дверях.

— Айви, помни, ты ничего не обязана делать против своей воли. — Брат посмотрел ей в глаза, поступив, на ее взгляд, крайне неблагоразумно, учитывая отношение герцога-отца к своим своенравным и беспутным детям.

— Я знаю, — одними губами прошептала она в ответ и прикрыла глаза, давая брату понять, что с ней все будет в порядке. Только после этого он вышел из гостиной.

Ее отец перенес свое внимание на Тинсдейла.

— Вы возьмете на себя труд сделать сегодня объявление?

Тинсдейл почтительно поклонился герцогу.

— Как вам будет угодно, ваша светлость.

— В таком случае можете идти, лорд Тинсдейл.

И старый герцог вновь сделал едва заметный жест рукой.

— Одну минуточку, ваша светлость. Вы позволите? — Тинсдейл метнул быстрый взгляд на Айви, и герцог нехотя кивнул. — Леди Айви, я был бы очень вам благодарен, если бы вы согласились прокатиться со мной завтра по Гайд-парку в экипаже. Скажем, в полдень…

Герцог отрицательно покачал головой, и хотя Тинсдейл стоял к нему спиной и не мог видеть этого, каким-то образом он догадался, что будущий тесть возражает.

— В таком случае в два часа пополудни? Такое время вас устроит?

Тинсдейл не сводил глаз с Айви, но при этом слегка повернул голову, чтобы не упускать из виду выражение лица старого герцога.

— Вполне, — пролепетала Айви. Она опустила глаза, глядя на стол, на который поставила рюмку с виски в тот момент, когда в гостиную вошел отец. — Два часа пополудни.

Не прошло и минуты, как Тинсдейл, поспешно пробормотав приличествующие случаю любезности, откланялся. Айви осталась наедине с отцом.

— Твой выбор доставил мне удовольствие, девочка моя. Виконт Тинсдейл действительно олицетворяет собой все, о чем сообщал мой агент, и многое сверх того. Я с радостью приму его в нашу семью, а вместе с ним и тебя.

Айви кивнула, но не проронила ни слова. Она боялась, что, открыв рот, разрыдается от горя.

— О вашей помолвке будет объявлено завтра у «Олмакса», а свадьба состоится через неделю. Специальное разрешение уже получено у барристеров общего права.

Айви испуганно охнула.

— Т-так скоро?

События происходили с такой быстротой, что она не успевала уследить за ними.

— А какой смысл откладывать? Я прибыл в Лондон, чтобы выдать тебя замуж, девочка моя. Что я и делаю.

Айви хотелось крикнуть отцу, что ей не хватит никакого времени, чтобы подготовиться к свадьбе с лордом Тинсдейлом. Потому что она хотела выйти замуж совсем за другого человека, за мужчину, которого любила… за Доминика.

Но это желание было несбыточным.

Ее ждала жизнь с Тинсдейлом: балы и приемы, танцы и развлечения. И богатство. Она получит свою долю наследства. У нее будет столько денег, что не хватит целой жизни, чтобы потратить хотя бы часть из них.

И каждую минуту этой жизни она будет сожалеть о прошлом.

Несмотря на угнетающе пустые полки, на которых пылился лишь забытый томик сонетов Шекспира, библиотека выглядела вполне приветливо. Полуденное солнце ласково заглядывало в окна комнаты, создавая уют и комфорт, при которых можно было собраться с мыслями, надеясь при этом, что никто не помешает.

Айви сидела за маленьким столиком у огромного окна, то и дело окуная перо в чернильницу. Кончики пальцев у нее были перепачканы черным, а на углу старого письменного стола валялись скомканные листы с густо зачеркнутыми строчками.

Она пыталась написать Доминику, но не могла подобрать нужные слова. Они никак не хотели складываться в гладкие фразы, которые все объяснили бы ему и дали понять, что она любит его, но при этом ради общего блага должна принять предложение Тинсдейла и выйти за него замуж.

В конце концов она прекратила бесплодные попытки подсластить ужасную правду, решив, что иначе он попробует заставить ее передумать, чего она никак не могла себе позволить.

Приняв такое воистину соломоново решение, девушка посыпала песком короткое послание и постучала им по столу, стряхивая крупинки. Вновь перечитав письмо, Айви достала сверкающую золотую гинею, которую сестры подарили ей на счастье, сунув в туфельку, когда Тинсдейл явился просить у отца ее руки, и сложила письмо вчетверо. Растопив красный сургуч над пламенем одинокой свечи, девушка капнула им на послание и запечатала своей печатью, на которой английский плющ [16]обвивал столбик буквы «I».

Задув свечу, Айви поднялась из-за стола, намереваясь отыскать мистера Поплина и попросить его доставить послание в резиденцию Каунтертонов. У дверей она приостановилась, закрыла глаза и поднесла письмо к губам, послав Доминику последний поцелуй, который никогда не сможет подарить ему сама.

На следующий день

Десять минут третьего пополудни

Как Айви и ожидала, Тинсдейл явился ровно в два часа, и сейчас, когда прошло всего несколько минут, они уже приближались к Гайд-парку. До сих пор девушка не сказала ему ни слова, но она сомневалась, что он обратил на такую мелочь внимание. Ему слишком много надо было сказать самому.

— Моя матушка согласна с тем, что выгоды, которые мы получим от союза с герцогом Синклером, учитывая его положение в обществе и, разумеется, его баснословное состояние, намного перевешивают возможные недостатки, с коими связано наше будущее родство с вашими братьями и сестрами. — Искоса взглянув на Айви, продолжавшую хранить упрямое молчание, он щелкнул вожжами, подгоняя лошадей, и экипаж покатил быстрее. — Как вам нравится мой новый фаэтон?

Айви равнодушно пожала плечами.

— Я приобрел его на следующий день после нашего пикника в Гайд-парке, когда увидел тот, которым управлял лорд Каунтертон. Я просто должен был это сделать. Даже узнав, что этот ваш маркиз — всего лишь самозванец, я все равно решил оставить его себе. Мисс Фини заявила мне, что, на ее взгляд, мужчина, управляющий фаэтоном, выглядит исключительно впечатляюще.

Айви с сомнением взглянула на Тинсдейла, отвернулась и выразительно закатила глаза.

Виконт переложил поводья в одну руку, ожидая, очевидно, что она станет восхищаться его умением управляться с лошадьми, но не дождался. На самом деле он выказал себя полным неумехой. Вожжи слишком провисали, и лошади могли понести в любой момент. Впрочем, девушке было все равно. Более ее ничто не волновало — если не считать того, что Доминик должен обязательно покинуть Лондон сегодня, еще до того как будет объявлено о ее помолвке с лордом Тинсдейлом.

— Разумеется, вам будет позволено время от времени навещать своих братьев и сестер, но только не в одиночку. Я составлю вам компанию, чтобы направлять и наставлять вас, дабы вам было легче избежать их дурного влияния.

Айви с вожделением поглядывала на вожжи. Сейчас ей ничего не хотелось так сильно, как выхватить их у него из рук и развернуть экипаж обратно к Гросвенор-сквер.

— Моя матушка займется вашим воспитанием. Она научит вас правильно вести себя в обществе. Вы должны быть послушной и благодарной ученицей, поскольку она снизошла до того, чтобы наставлять вас.

Айви более не могла выносить его покровительственный тон. Выхватив у виконта поводья, она натянула их, останавливая лошадей, после чего вновь сунула их ему в руки. Подобрав юбки, девушка перекинула ноги через борт фаэтона, собираясь спрыгнуть на мостовую, но Тинсдейл грубо схватил ее за руку и удержал на месте.

— Соглашайтесь со всем, что я вам только что сказал, моя дорогая, и ваш актеришка будет в безопасности! — процедил он сквозь зубы, обжигая ее ненавидящим взглядом.