Во власти мечты

— Кто рассказал вам о моем внуке?

— Энн.

— А кто рассказал ей?

— Думаю, герцог. Видимо, он, да и все ваши дети, сильно обеспокоены возможной ссорой, которая может разъединить семью.

На минуту снова воцарилось молчание, а затем Салли очень мягко проговорила:

— Они тоже очень любили лорда Адриана.

Герцогиня сделала нетерпеливый жест.

— Любили? Да что они знают о любви? Он же не их сын! — Вдруг ее тон изменился. — Возможно, вы правы, дорогая. Думаю, они все любили друг друга.

— И если его так не хватает всем вам, то как, должно быть, его не хватает собственному сыну!

— Вот еще! — сердито воскликнула герцогиня. — Монтагью всегда казался абсолютно бесчувственным молодым человеком!

— Может, он просто не умеет выражать свои чувства, а может, ревнует к вам!

— Ревнует ко мне? — Герцогиня в полном изумлении уставилась на Салли.

— Да. Когда любят одного и того же человека, часто возникает чувство ревности. Не знаю, может, это мне только кажется, но я не могу отделаться от ощущения, что Монтагью очень любил своего отца. Его просто невозможно было не любить. Поэтому он и обижается на вас.

— Клянусь, мисс, — снова воскликнула герцогиня, — вы делаете потрясающие заявления. Возможно, в чем-то вы правы. Адриан обожал меня. Никто никогда не сомневался в этом. Я часто думала, что собственная жена ревновала его ко мне.

Салли благоразумно промолчала. Вернулась Элейн. Губы у нее были липкие от сахара, и выглядела она абсолютно счастливой.

— У него есть маленький корабль в бутылке, — сообщила она Салли. — Долтон даже не представляет, как он туда попал! Он считает, что это чудо, и я тоже!

Салли посмотрела на часы.

— Нам пора возвращаться домой. Нужно закончить сборы.

Салли встала, и альбом, лежавший на ее коленях, упал на пол.

— Осторожно, мисс Гранвилл! — сказала Элейн, поднимая альбом.

Несколько фотографий выпали из него.

— Простите мою неловкость, — извинилась Салли, подбирая фотографии. — Пожалуйста, простите. Положить их обратно?

Герцогиня протянула руку и сказала:

— Дайте мне.

Салли подала фотографии. Герцогиня просмотрела их и разложила в определенном порядке.

— Это Монтагью, который вас так интересует, — сказала она, подавая Салли фотографию молодого человека в форме гренадерского полка.

Салли внимательно рассмотрела фотографию и с трудом воздержалась от комментариев.

— Спасибо, что позволили посмотреть, — только сказала она.

Герцогиня положила фотографию рядом с собой. Салли не сомневалась, что она будет снова и снова рассматривать ее, когда гости уйдут.

— До свидания. Энн скоро поправится и вернется к вам, — пообещала Элейн.

— Спасибо, дорогая, будь осторожна сама и позаботься о мисс Гранвилл.

— Обязательно, — пообещала Элейн.

— До свидания, герцогиня, — попрощалась Салли.

Когда они подошли к двери, герцогиня, отчетливо произнося каждое слово, сказала:

— Скажите сестре, что вы успешно справились со своей миссией.

Салли на секунду задумалась.

— Вы хотите сказать, что напишете внуку? — спросила она.

— Полагаю, да. Возвращаться и преследовать вас всех, чтобы закончить незавершенные дела, — такая морока. После смерти я хочу покоя и тишины!

Несмотря на язвительность последнего замечания, Салли не сомневалась, что на самом деле герцогиня рада принятому решению. Девушка, повинуясь своим чувствам, подошла к старой леди.

— Я так рада, — мягко сказала она, а затем наклонилась и прижалась губами к худенькой руке. — Я так рада! — повторила она и поспешила за Элейн, но, обернувшись, увидела, что на лице герцогини появилась ласковая, нежная улыбка.

Салли и Элейн вышли из особняка. Девочка радостно и беспечно щебетала о предстоящей поездке, а голова Салли была занята совершенно другими мыслями.

Ее мучили два вопроса: как ей связаться с Монтагью и как уговорить его пойти на примирение с бабушкой?

17

Мэриголд повесила серый спортивный костюм в костюмерной и быстро переоделась в свое бело-голубое платье.

— Я так проголодалась, — сказала она девушке, которая сидела за соседним туалетным столиком. — Слава Богу, время обеда!

— Тебя кто-то пригласил?

Мэриголд утвердительно кивнула:

— Да, а то пришлось бы опять довольствоваться каким-нибудь тошнотворным салатом в кафе за углом.

— Тебе что ни съешь, все хорошо, — с завистью сказала другая девушка. — Ты от природы стройная. Знала бы ты, как мне иногда приходится ограничивать себя в еде!

— От души сочувствую. Зато у тебя печальный одухотворенный взгляд, а это так нравится мужчинам.

— Да, я тоскую! Тоскую по сытной жирной еде и пудингу из почек!

— Я буду вспоминать о тебе во время обеда, — со смехом пообещала Мэриголд и, надев шляпку, выпорхнула из костюмерной.

Она быстро спускалась по лестнице, но не к центральному, а к боковому выходу — на автостоянку. Утро выдалось тяжелым. Девушки говорили ей, что так всегда бывает в это время года, потому что приезжают покупатели из-за границы, и манекенщицы демонстрируют зимние модели с раннего утра до позднего вечера.

Мэриголд с грустью подумала о том, как бы ей хотелось пойти в отпуск. Однако предаваться праздным мечтаниям она не могла. Через час нужно было вернуться на работу. К счастью, машина Бена уже ждала ее. Он вышел ей навстречу и с улыбкой сказал:

— Ты опоздала.

— Ерунда! — ответила Мэриголд. — Я закончила работу только без пяти минут час. Может, следует сказать: закончила переодеваться? Нет, это звучит как-то не совсем прилично.

Бен рассмеялся и помог ей сесть в машину.

— Ты выглядишь очаровательно.

— Спасибо. Где мы обедаем?

— Я заказал столик в «Ритце» [16]. Там спокойно, а я хочу поговорить с тобой.

— Учти, что у нас мало времени, — предупредила Мэриголд. — Если я задержусь хоть на несколько минут, Надин Слоу меня съест. Она меня ненавидит.

— Я ее понимаю, — сказал Бен. — Ты потенциальная угроза для любой хорошенькой женщины.

— Ты считаешь Надин Слоу хорошенькой? — спросила Мэриголд, но тут же честно признала: — Да, она хороша по-своему. Боюсь, я не могу объективно судить о ней.

Они миновали Баркли-сквер, свернули на Пиккадилли и остановились на Арлингтон-стрит у центрального входа в «Ритц-отель».

Когда они вошли в изысканный холл отеля, Мэриголд почувствовала, как напряжение и тревога покидают ее, улетучиваются неприятные мысли. Она растворялась в атмосфере роскоши и блеска.

У входа в ресторанный зал их встретил вышколенный метрдотель и проводил за столик.

— Я уже заказал обед, — сообщил Бен. — Я знал, что у тебя немного времени. Так будет скорее. Я еще заказал вина. Вот оно, во льду.

— Это здорово! — обрадовалась Мэриголд, снимая перчатки. Она поставила локти на стол и оперлась подбородком на кисти рук. — Ты такой добрый, Бен.

Бен посмотрел на нее как-то странно, необычно, а когда официант ушел, сказал:

— Таким я и хочу быть, Мэриголд… добрым с тобой… для тебя.

— Ты всегда был таким, а я даже не поблагодарила тебя как следует за все, что ты сделал для Энн. Она была просто в восторге от цветов, что ты посылал. И фрукты были чудесные. Все это доставило ей столько удовольствия!

Бен смотрел на Мэриголд немного смущенно.

— Энн просила меня поблагодарить тебя. Завтра она уезжает в Корнуолл. Салли выезжает поездом сегодня вечером, чтобы быть там к приезду Энн. — Мэриголд замолчала на секунду, чтобы перевести дух. — Как бы мне хотелось отправиться с ними! Думаю, мне нужен небольшой отдых. К тому же без сестер мне будет так одиноко!

— Я позабочусь о тебе.

— Спасибо, но это все-таки не то, что обычный отдых.

Подошел официант и разлил золотистое вино по бокалам. Бен сделал небольшой глоток, а когда официант удалился, спросил:

— Послушай, Мэриголд, почему бы тебе не оставить эту работу? Глупо заниматься тем, что не хочешь делать.