Татуировка герцога

Смешно, но его сердце по-прежнему гулко стучит от желания обладать этой женщиной, несмотря на открывшуюся ему правду.

Ступив на опасную тропу, Уиклифф вернулся на чердак и подсунул стихотворение ей под дверь.

Глава 45 Обольщение Найтли

Редакция «Лондон уикли»

Элиза держала в руке листок бумаги — последнюю часть «Татуированного герцога». Еще один сложенный листок у нее в корсаже — стихотворение Байрона, переписанное герцогом и подсунутое ей под дверь.

Стихотворение, которое могло тронуть сердце Уиклиффа и — абсолютно точно — разбило ее сердце.

«Не бродить нам вечер целый под луной вдвоем»? Элиза поняла намек. «Самой любви приходит срок от счастья отдохнуть»? Отдых, окончание... Этот намек она тоже поняла. Уиклифф, возможно, любил ее. Может быть. Но это прошло. Больше никакой романтики. Никакой любви. Ничего.

Это жалило как оса. Или как укус змеи, который однажды описывал ей Уиклифф. Или как удар дубиной.

В довершение всего это было, очевидно, последнее собрание «Лондон уикли», на котором она присутствует. Найтли довольно скоро узнает о ее визите к Элванли. И тогда он ее выгонит.

Похоже, у нее вошло в привычку предавать мужчин, которые ее больше всего волновали. Как смешно.

Совсем не это было у нее на уме, когда она затеяла свой маскарад и нанялась горничной в дом герцога. Ее целью было остаться Великосветской корреспонденткой, чего бы это ни потребовало. А теперь она уходит...

— Ну? — спросила Софи, когда Элиза проскользнула на стул рядом с ней.

— Да, что... Я хотела сказать, как... О Господи... с чего начать? — смущенно частила Аннабелл.

— Леди, ради Бога, ведите себя прилично, — прошипела Джулиана, и Элиза была ей благодарна.

— Не могу. Столько всего произошло! Очень хотелось бы узнать обо всем! — не унималась Аннабелл.

— Здесь кое-что есть. — Элиза потянулась к корсажу и взглянула на одного из корреспондентов, заметив, что он жадно смотрит на нее, точнее, на ее руку. — Я потеряла его доверие, это несомненно.

— Стихи... — захлопала ресницами Аннабелл, увидев бумагу в руках Элизы.

Джулиана выхватила у нее листок и быстро прочитала.

— Нет больше любви. И прогулок под луной. Надеюсь, ты в своей колонке будешь беспощадна, — заметила Джулиана.

— Думаю, все изменится, когда ты получишь деньги, — тихо произнесла Софи.

— Нужно пригласить его на твой день рождения, Софи, — сказала Джулиана.

— Он уже в списке приглашенных, — ответила Софи.

— Он дал ответ? — спросила Элиза.

— Не знаю. Я отправлю записку завтра. — Софи повернулась к Элизе: — Но ведь ты будешь у нас, верно? Это мой день рождения.

— Если смогу улизнуть из дома, — ответила Элиза.

— Почему бы тебе просто не уволиться? — напрямик спросила Джулиана.

— Потому что она ближе к нему, пока она там, — ответила за Элизу Аннабелл. — А если уйдет, то может больше никогда его не увидеть. Когда ты влюблена... просто быть рядом с человеком — это своего рода сердечные отношения, от которых трудно отказаться.

— Да, именно так, Аннабелл права, — подтвердила Элиза. — Теперь он в любую минуту может выставить меня за дверь. Пока этого не случилось, я дорожу каждой минутой, проведенной рядом с ним, даже если я просто наливаю ему кофе.

— И все-таки я думаю, что тебе нужно прийти на вечер, — сказала Джулиана. — Я одолжу тебе платье, — предложила она.

Его придется подшить на добрых семь дюймов, подумала Элиза. Впрочем, она сможет сделать это, пока занимается шитьем и пьет чай с миссис Баксби и Дженни.

— Приходи, — сказала Аннабелл. — Мне нужна компания, чтобы не скучать одной у стены.

— Чепуха! — улыбнулась Софи. — Элиза будет танцевать с герцогом, а Найтли, возможно, пригласит на танец тебя, Аннабелл.

Аннабелл отчаянно покраснела.

— Роксбери будет танцевать с вами обеими и бессовестно флиртовать, — добавила Джулиана.

— Заигрывания повесы не так уж волнуют, если знаешь, что этот повеса безумно влюблен в свою жену, — возразила Элиза.

— Тем не менее, ты должна прийти, — настаивала Софи. — И если ты сможешь вызвать какой-нибудь скандал, связанный с герцогом... скажем, вас застанут вместе, вы будете вальсировать и тому подобное... Я как хозяйка дома буду премного благодарна.

— И я тоже — как автор колонки сплетен.

Две закадычные подруги Элизы с улыбкой смотрели на нее. Она знала, у них добрые намерения и они желают ей только хорошего. Она знала, что они накрепко усвоили кредо Найтли. Она также знала, что у них есть защита в лице богатых и обожающих мужей и многочисленных друзей в высшем свете, чего нет у нее.

Это был самый неопределенный период ее жизни.

— На кону ее сердце, — вступилась за нее Аннабелл. — Мы не можем этим шутить.

— Спасибо тебе, — сказала Элиза.

— Ты права, Аннабелл, — согласилась Софи. — Но я думаю, что тебе, Элиза, все же стоит рискнуть и прийти. Мне кажется, Уиклифф тоже будет. На балах всегда случаются романтические истории, и надеюсь, что-нибудь романтическое произойдет и с тобой.

Софи сжала ее руку, и вдруг ей стало хорошо и спокойно — Элиза знала, ее подруги искренне хотят для нее настоящей любви.

— Сначала дамы. — Найтли быстро вошел в комнату, и еженедельное собрание корреспондентов началось.

— Найтли приглашен? — шепотом спросила Аннабелл у Софи.

— Да, — шепнула та.

— И будет? — спросила Аннабелл.

Найтли с любопытством посмотрел на нее, наверное, потому, что она болтала и не обращала на него внимания, больше того, даже не вздохнула, когда он вошел в комнату.

— Да, — снова прошептала Софи.

— Тогда ты можешь и мне одолжить платье? — не унималась Аннабелл.

— Да, — в очередной раз ответила Софи, сдерживая смех.

В комнате стало тихо — все смотрели на них.

— Леди? — вопросительно поднял бровь Найтли.

— Мы обсуждаем наряды и другие планы на предстоящий бал, — объяснила Софи.

Аннабелл промолчала. И порозовела.

— Какая чепуха! — возмутился Гренвилл, никого этим не удивив. — Вот почему женщинам не следует работать. Они отвлекают мужчин от настоящего дела, обсуждая...

— Флирт, а значит, и браки, и создание следующего поколения... Есть ли что-нибудь благороднее? — с вызовом проговорила Джулиана. Элиза вздохнула: ее подруга всегда бросалась в спор. — Уверена, ничего нет благороднее. И мы будем заниматься этими темами и писать колонки, которые дали газете феноменальные продажи.

— Кстати, о продажах и тиражах. Элиза, что вы нам сегодня приготовили? — Проницательные голубые глаза Найтли остановились на ней.

С их субботней стычки они не обменялись ни единым словом — ни устно, ни письменно. Ее последние слова, сказанные ему, висели в воздухе: «Я сделаю это вашей проблемой».

— Снова благородные дела? Или, наоборот, нечестивые? — холодно спросил Найтли. С таким же успехом он мог спросить, желает ли она продолжать писать для «Лондон уикли».

Она загадочно улыбнулась и вручила ему листок.

Найтли взял бумагу и начал читать вслух:

— «Никто, видевший В.К. Медоуз в раннем детстве, не предположил бы, что она родилась быть героиней...»

Он замолчал и вопросительно поднял бровь. Софи шумно втянула воздух. В этой колонке Элиза, опасно лавируя, описывала себя и Уиклиффа. И пыталась угодить лорду Элванли. По ночам она допоздна жгла отпущенный запас свечей, без конца зачеркивая и переписывая текст.

Найтли продолжал:

— «Она ничем не примечательна и мало чем может похвалиться. И тем не менее В.К. Медоуз привлекла внимание Лондона и, как птиц с ладони, кормила читателей лакомыми кусочками всяких историй о герцоге. «Кто она?» — задавались они вопросом. Об этом гудит свет. Лорд Элванли даже назначил награду в десять тысяч фунтов тому, кто раскроет ее псевдоним.

У этого автора, В.К. Медоуз, по-прежнему имеется то, что стоит таких денег. Герцог, как известно, всеми силами сопротивляется всяческим поползновениям приручить его, леди Шакли знает это, как никто другой. Ее попытка заманить герцога в брак с помощью отпрыска неопределенного происхождения была сорвана впечатляющими дедуктивными способностями герцога. Мы не удивляемся отчаянным попыткам этой леди удержать его. Любая женщина счастлива знать такого мужчину, как Уиклифф, уж не говоря об обладании его сердцем».