Волшебная река

– О'кей, смотри на меня.

Опустив веки, она сказала:

– Думаю, ты хотел именно этого, иначе не находился бы здесь в костюме Адама.

– Верно. Я собираюсь закончить то, что начал в поезде.

– Мне бы не хотелось думать, что ты явился сюда, чтобы продавать безделушки или домашнюю утварь, – насмешливо проговорила она. – Я не откажу тебе. Я хочу тебя. И мое тело хочет тебя.

Он наклонился к Индии, не скрывая своей ярости.

– Сначала ты выслушаешь всю историю. Если бы ты приехала в Вашингтон, ты бы узнала, что твое положение было не столь плачевным, как мы думали. В министерстве обороны узнали о твоих выходках из телеграмм, которые отправили женщины с Рок-Айленда.

Главный инспектор тюрем встал на твою сторону. Он приказал Лоренсу продолжить твои начинания. Когда Хоффман узнал, что ты не являешься сотрудницей Санитарной службы, он решил простить тебя. Он подумал, что ты – женщина с доброй душой, пожелавшая облегчить участь несчастных заключенных. Теперь дело обстоит иначе.

– О Господи! Какое свидетельство ты имел в виду?

– Ты украла мою телеграмму. Нашу страховку.

– О Господи!

Коннор поднес указательный палец к ее носу.

– Тебе не пришло в голову, что, отказавшись публично защитить свои убеждения, ты признала себя преступницей? Можешь себя высечь. Ты снова совершила ошибку.

Да, она опять осложнила ситуацию.

– Тебе приказали снять с меня скальп и принести его на копье?

– Примерно так.

– Ты решил, что я отправлюсь во Франсисвилл, и поехал туда, чтобы арестовать меня.

– Точно.

Вытянув ноги, она отодвинулась к переборке.

– Я не могу поехать с тобой. Моя семья…

– Ты можешь положиться на Зика Пейза, не говоря уже о твоем брате. Они обойдутся без твоей помощи.

Эти слова причинили ей боль. Она всегда оказывалась ненужной, сама придумывала себе занятие. Она отправила Уинни в могилу. Была гадким утенком среди лебедей. Старой девой, за которой никто не ухаживал. А теперь… оказалась дурочкой, не сумевшей одержать победу над этим воином.

Ей оставалось только вспылить.

– Зато ты всегда прав. Почему тебе не вернуться в армию, чтобы размахивать саблей? – Она легла на спину, потянулась. – Оставь меня одну, Коннор. Меня тошнит от тебя.

Он резко развернул ее лицом к себе.

– Я проделал такой путь не для того, чтобы снова упустить тебя. В поезде я держал себя в руках, но сейчас тебе не стоит рассчитывать на мое благородство. – Он навалился на нее, вдавил своим весом в матрас. Вцепился пальцами в ее волосы. – Я не знаю, что мне делать – убить тебя или поцеловать?

Горячая волна окатила ее лоно. Ее пульс участился. Она ощущала близость Коннора всем своим телом. Он был таким мужественным, реальным, близким. Их спор начал забываться, улетать куда-то, точно лепестки на ветру.

– Коннор… поцелуй меня.

Он приблизил к ней свои губы, и она перестала ощущать его вес, забыла их прошлые и настоящие проблемы. Он был рядом с ней. Только это имело значение. Она желала его, стремилась удовлетворить страсть, которую всегда пробуждал в ней Коннор.

– Мне безумно хотелось увидеть тебя, – простонала она. Коннор поцеловал ее в плечо. Потом провел языком по груди Индии. – А теперь мое желание осуществилось.

Без волшебной лампы.

– Тебя больше не тошнит от меня? – улыбнулся он.

– Я солгала. Я скучала по тебе. Мне было плохо без тебя.

– Черт возьми, где ты пропадала?

– Потом расскажу. А сейчас… сделай меня твоей, по-настоящему твоей.

– Ты была моей с того дня рождения.

– Может быть, благодаря волшебной лампе? – спросила Индия.

– К черту лампу!

Она усмехнулась. Потом подвинула ногу, готовая соединиться с Коннором. Пароход качнулся, и они слились воедино. Индии захотелось прижать свои губы к устам Коннора, но она напомнила себе: «Тебе не нужны поцелуи. Их было множество. Заставь его дать тебе все, в чем ты нуждаешься. Пока вы оба не передумали».

– Возьми меня. – Она молила Бога, чтобы он не раздумал. – Сейчас.

– Не так скоро.

Он снова принялся ласкать ее. Но она не нуждалась в этом. Ей требовалось нечто большее. Только соединившись с ним, она утолит свою жажду.

– Возьми меня. Сейчас, – повторила она.

– Еще не время. – Его вездесущие пальцы заставляли Индию задыхаться от страсти. – Если я подожду, Инди, тебе будет не так больно.

Купаясь в сладостных ощущениях, она совсем не боялась боли. Что может быть хуже тех страданий, которые она познала в последние недели, скучая по нему, тревожась о нем, мечтая вернуться в прошлое?

– Сделай это, солдат. Не думай ни о чем. Его горячая плоть замерла возле бедер Индии.

Коннор приподнялся на локтях. И он проник в нее. Девственная плева растянулась. Коннор устремился вперед, и Индия почувствовала, как тысячи острых игл вонзились в ее тело. Она закричала, ей казалось, что она въезжает в долину смерти.

– Ты слишком хорошо вооружен, – прошептала она.

– Ничего не могу поделать. – Он припал губами к ее уху; его жаркое дыхание будоражило ее кровь. – Больно бывает только один раз.

– Это несправедливо.

– Когда жизнь была справедливой? Коннор слегка отступил. Неужели он выйдет из нее?

– Не оставляй меня, – взмолилась она. Коннор снова вонзил свою слишком большую саблю в ее слишком тесные ножны, но на этот раз он двигался медленнее, позволяя ей привыкнуть к нему. Он накрыл ладонями ее груди, приблизил их одну к другой; пламя опалило Индию изнутри, заставляя забыть о боли.

Она устремилась навстречу Коннору, и он вошел в нее глубже, с силой заполнил ее. Индия ахнула, вцепилась руками в простыню, испытывая не знакомое ей доселе чувство. В какой-то миг она пересекла черту, отделявшую боль от наслаждения, и поняла, что различие не столь уж велико.

Она жаждала продолжения, молила Бога о том, чтобы слияние с Коннором длилось бесконечно.

Внезапно Индию охватило то блаженство, которое она познала, когда Коннор ласкал ее в вагоне.

Он сжал ее в объятиях и наконец застонал, выпуская в Индию заряд своей страсти.

Через несколько мгновений он вышел из тела Индии и отвернулся от нее. Потом поднялся с койки. Она услышала шорох – он одевался.

– Коннор?

– Мне не следовало делать это.

Вечные сожаления… Но теперь, после того, что произошло между ними, она не хотела, чтобы он выбирал между ней и армией. Однажды она выразила свою готовность последовать за ним куда угодно. Она по-прежнему желала этого. Но каковы его планы?

– Коннор… – Она попыталась подняться, но истерзанное тело не подчинялось ей.

– Извини, что причинил тебе боль, – проговорил он через силу. – Мне следовало оставить тебя в покое. С самого начала.

– Вечные сожаления. Избавь меня от них на сей раз. – Чувство вины сдавило ее сердце. – Я попросила тебя… попросила взять меня. С начала нашего знакомства я хотела получить от тебя больше, чем ты был готов дать.

– Ты ошибаешься, Индия.

Он опустился на колени возле койки, взял Индию за руку. Молния осветила его лицо. Оно было таким же красивым, как всегда, только бледнее. И еще ей показалось, что Коннор стал старше, возле его рта залегли складки. Он выглядел усталым.

– Я хотел тебя, – сказал он хриплым шепотом. – Я хочу тебя. Господи, как я хочу тебя. И я хочу, чтобы ты получала удовольствие. Хочу заниматься с тобой любовью не спеша. Все должно происходить не так. Без спешки и злости.

Если все было так плохо, почему ее пульс снова участился, почему огонь желания снова зародился в ее теле, хотя оно должно было требовать, чтобы его оставили в покое? Она потянулась к Коннору и тотчас же глухо застонала.

– Не двигайся. Я позабочусь о тебе.

Что он имел в виду? Скоро она узнает это. Он достал откуда-то кусок влажной ткани и протер ее бедра. Она смутилась. Сдвинула ноги.

– Не надо. Я сама о себе позабочусь.

В этом и заключается вся проблема. Ты вечно считаешь, что можешь все сделать сама, потому что относишься к себе без должного уважения. Вперед, легкая кавалерия. Это и есть эгоизм. Ты когда-нибудь думаешь о людях, которым причиняешь боль своей боевой тактикой?