Жизнь, как морской прилив

— Да уж. Вот еще незадача. Похоже, хозяйка содрала всю одежду. С чего это она?

— Иди в дом, Люси. — Эмили вытянула руки и указала на дверь. Люси, опустив голову, проскочила мимо нее и побежала через двор. Сквозь открытую дверь она видела, как та исчезла за аркой, а потом повернулась к Эбби.

— Я не знаю, почему хозяйка хотела содрать одежду, поскольку даже если Люси ждет ребенка, то это только ее дело и мое... И больше ничье! — Она подчеркнула последнее слово, высоко вздернув подбородок.

— В этом ты права, девочка, ты права, только ты забываешь того, кто сделал это. И вот что я тебе скажу. Некоторые парни могут быть хорошими и вполне нормальными, вполне достойными на девять десятых. Но десятая часть иногда подводит, особенно когда дело касается женщины или молоденькой девушки, типа твоей сестры, тогда с ними что-то происходит. Они ничего не могут с собой поделать, это их натура. Я не осуждаю парней, но тем не менее это факт.

Мгновение Эмили смотрела на старика, а потом грустно сказала:

— Вы заблуждаетесь в данном случае, Эбби. Кон тут ни при чем. Я могу поклясться жизнью. В любом случае, тогда это должно было случиться сразу же, как только мы сюда приехали, но этого не было, иначе она сказала бы мне.

Сказала бы? Ей начало казаться, что она совсем не знает Люси.

Старик отвернулся, склонил голову набок и, глядя себе под ноги, пробормотал:

— Ты можешь говорить, что я не прав, девочка, но Белла Гудир, там, в деревне, клянется Богом, что в том, что с ней случилось, виноват Кон. И я говорю тебе, девочка, то, что общеизвестно, поэтому подумай об этом хорошенько. Это могло случиться сразу же, а девчонка боялась рассказать об этом.

Сказав это, он двинулся вдоль ряда коров, похлопывая каждую по боку, и прошел на маслобойню, оставив Эмили стоять со сложенными на груди руками, сжатыми в кулаки.

— Это не я, не я, Эмили. — Кон стоял перед Эмили, повернувшись спиной к кухонному столу и схватившись руками за его край. Его глаза были влажны. А в голосе слышались слезы. — Это не я. Я... я не мог бы. И... и Люси. Мне... нравится Люси, но... но это не я. — Он опустил голову, и в его голосе зазвучала невысказанная грусть. — Не я, Эмили, не я.

— Хорошо, Кон. Я верю тебе.

Он медленно поднял голову и посмотрел на девушку, как ребенок, которым он и был на самом деле, и его глаза наполнились слезами.

— Спасибо... спасибо... Эмили. — Потом, оттолкнувшись от стола, он сказал: — Вы... не уедете... отсюда, правда?

— Я не знаю, Кон; мы не должны оставаться.

— Лэрри ни за что... не... отошлет вас, никогда... никогда.

Он-то нет, но она, та, что наверху, вполне может.

Рона злобная женщина. Она была злобной, поскольку, что бы Люси ни сделала, она не имела права сдирать с нее одежду. Наверху была настоящая схватка, и хозяйка даже превзошла хозяина, перекричав его.

Увидев слезы, бегущие по щекам юноши, Эмили подошла к нему, взяла за руку и ласково похлопала по руке:

— Ну, успокойся. Не переживай больше. Все так или иначе устроится. Ну же, успокойся. Перестань плакать. Сегодня же первый день нового года. Никогда не вешай носа...

Почему, ради всего святого, Эмили вспомнила эти слова именно сейчас, в данную минуту. Она сама была в таком состоянии, что готова была умереть, потому что была совершенно измотана и душой и телом. Этот дом был слишком большим, чтобы одной вести в нем хозяйство. В последние несколько недель от Люси было мало проку. И разум ее устал. Устал от мыслей о Сепе и о том, что могло бы быть, если бы он был жив; мыслей о проблеме Люси - а теперь ей придется думать о двух проблемах, связанных с Люси, - устал от общей атмосферы дома, которая странным образом пугала ее. Настолько пугала, что временами Эмили казалось, что она становится похожей на Крисси и воображает несуществующие вещи.

Занявшись наконец своими обычными делами, она пришла к выводу, что не будет переживать, если их выставят отсюда. Возможно, это даже будет лучшим из всего, что могло случиться с ней, с ними обеими.

Глава 7

В одиннадцать часов утра следующего понедельника, когда доктор пришел осмотреть Рону Берч, он также осмотрел запястье Лэрри, которое тот вывихнул, поднимай мешок с зерном. Вся его ладонь и часть предплечья совершенно опухли.

Обычно доктор, закончив визит в комнате хозяйки, спускался в библиотеку, где для них с хозяином был приготовлен кофе и бутерброды, особые бутерброды, хлеб для которых нарезался тонкими, как бумага, кусочками, ветчина и не менее тонко порезанные маринованные овощи. В это утро все было как всегда, за некоторым исключением: вместо того, чтобы сразу же отправиться в библиотеку, доктор, в сопровождении Лэрри, сначала прошел на кухню, чтобы поговорить с Эмили.

— Доброе утро, — сказал он Эмили.

— Доброе утро, доктор. — Она слегка присела перед ним, потому что доктора занимали более высокое положение в обществе, подобно людям, жившим в особняках и усадьбах.

— Как дела с кашлем вашей сестры? — спросил он.

Девушка пробормотала:

— Почти без изменений, доктор.

Он поставил свою кожаную сумку на стол и, держа ее за ручки, наклонился над Эмили и сказал:

— Мистер Берч считает, что будет неплохо, если я осмотрю вашу сестру, послушаю ее легкие, ну и все остальное.

Девушка переводила взгляд с одного на другого. Ее хозяин, не мигая, смотрел на нее. Эмили догадалась, что это была его идея, поскольку доктор бывал в доме каждую неделю, но никогда раньше не беспокоился о здоровье Люси. Она поняла, что означали его слова «и все остальное». Возможно, в конце концов, это нужно было сделать. Нужно было, наконец, выяснить, беременна Люси или нет, потому что сама она продолжала настаивать на том, что никто ее не трогал. Либо младшая сестра превращалась в наглую маленькую лгунью, либо... Эмили не могла объяснить себе это «либо», она только знала, что дети попадают внутрь не сами по себе, кое-что перед этим должно произойти.

— Я приведу ее, — сказала девушка.

— Спасибо, Эмили. Приведите ее в... — Доктор посмотрел на Лэрри, который сказал:

— В библиотеку.

— Да-да, в библиотеку, — доктор кивнул. — Там есть кушетка.

Через несколько минут она уже подталкивала Люси к двери библиотеки:

— Все нормально. Перестань дрожать - доктор только послушает твои легкие.

Постучав в дверь, Эмили открыла ее и подтолкнула Люси внутрь, а доктор мягко сказал:

— А вот и Люси. Иди и присядь здесь, мы немного поговорим. — Он повернул голову и добавил: — Вам не нужно здесь оставаться, Эмили, вы можете вернуться к своей работе. Я вас позову, когда вы мне понадобитесь.

Эмили немного замешкалась, а потом повернулась и медленно вышла из комнаты. Но она не пошла дальше закрытой двери. Девушка считала неправильным, что не может остаться в библиотеке, когда там находится хозяин, это было неправильно. Она слышала голос доктора, но не различала, что он говорит. Некоторое время стояла тишина. Потом он снова заговорил. Неожиданно дверь отворилась, и ей пришлось отскочить. На пороге стоял мистер Берч и улыбался ей:

— Проходите, — сказал он. — Входите.

Когда девушка вошла в комнату, она увидела сидящую на стуле Люси, и она тоже улыбалась, а доктор обратился к Эмили:

— Ваша сестра не беременна, Эмили. У нее проблемы с кишечником. Точнее, у нее вздутие живота из-за застоя в двенадцатиперстной кишке. — Он покачал головой, увидев непонимание на лице девушки, а потом рассмеялся. — Частично в этом виноваты вы, поскольку пичкали ее калорийной пищей - свининой, беконом, колбасами и прочим.

— Да, сэр. Но Люси никогда не бывает голодной.

— Это вполне понятно; больной человек никогда не хочет есть, а в ее случае проблема как раз состоит в еде. В будущем не давайте ей жирной пищи, по крайней мере в течение нескольких недель. Вся ее пища должна быть подсушенной. — Теперь он повернулся к Люси. — Тебе это не понравится. Уверяю тебя, тебе это не понравится, но это для твоей же пользы.