Полночные наслаждения

— Что значит много больше? Больше чего? — Когда Мадлен волновалась, то начинала хуже понимать английский. При этом ее французский акцент заметно усиливался.

— Добра сулит много больше, — повторил Брэддон, запинаясь. Добра — это означает… хм… что ради большого блага, праведного, конечно, не грех немного и солгать.

— А вот французские философы утверждают иначе, — отрывисто бросила она. — Например, месье Руссо говорит, что истинно невинны и служат добру только les bons sauvages [18], не знающие лжи.

Брэддон напрягся. Опять она заговорила о чем-то непонятном. Он осмелился погладить ее по щеке. В последнее время она не позволяла ему целовать себя. Вот и сейчас увернулась ловко от него. Между ними оказалась Грейси.

— Пожалуйста, Мэдди. Пожалуйста, — прошептал Брэддон. — Я хочу сделать вас графиней. Я хочу, чтобы вы нарожали мне детей. Вечерами я никогда не стану никуда стремиться и все время буду проводить только с вами. Я хочу, чтобы вы жили в моем доме. Разве вы не видите моего искреннего желания сделать вас женой, а не любовницей!

— Не всякое желание можно исполнить, — пробормотала Мадлен, но выражение ее лица смягчилось. И ее рука тоже начала не так резко скользить по бокам Грейси. Брэддон это заметил.

Он посмотрел на прикрытую кружевным шарфиком шею Мадлен и облизнул пересохшие губы. О эта сладостная плоть, как хотелось к ней прикоснуться.

— Мадлен, всего через три недели я знакомлюсь с вами на балу и, потрясенный вашей красотой, немедленно делаю предложение. А потом мы поженимся, по специальному разрешению, как это сделали Патрик и Софи. После этого никому до нас не будет никакого дела. Вы станете графиней Слэслоу, а любая графиня вне всяких подозрений.

Мадлен подняла глаза. В ее душу в первый раз закралось сомнение.

— Но как это осуществить? — пробормотала она, прислонившисьлбом к теплому крупу Грейси. — Брэддон, ведь я не аристократка, а всего лишь дочь простого торговца лошадьми.

Почуяв запах победы, он воспрянул духом.

— С каких это пор дочери простых торговцев лошадьми цитируют Руссо и Дидро? Да у вашего отца книг больше, чем седел.

— Да, Брэддон, я образованная. — В первый раз Мадлен посмотрела ему в глаза. — Кое-что читала. Но это еще не делает меня леди, потому что я абсолютно не разбираюсь в танцах, правилах этикета и всем остальном, что знают настоящие леди. Например, я умею наложить на ногу лошади шину, а вот вышивать толком так и не научилась.

Брэддон нахмурился, затем решительно нырнул под шею Грейси и ухитрился втиснуть свое массивное тело в маленькое пространство в задней части стойла, оказавшись рядом с Мадлен.

— Не говорите так о себе, Мадлен! Не надо. Вы больше леди, чем большинство известных мне дам. А занятие вышиванием — это все чепуха. Мои сестры тоже плохо вышивают. Я помню, мать об этом постоянно стенала. Они вообще у нас никудышные. Ни одна не обучилась игре на арфе или спинете, а уж какие они ужасные певицы, это одному Богу известно. Однако никто не сомневается, что они настоящие леди.

Мадлен бросила на него умоляющий взгляд.

— Вы просто не понимаете, Брэддон. А как быть с гардеробом? Посмотрите, какая элегантная леди Софи, а у меня нет ни одного нормального платья. — О Софи она знала из «Морнинг пост», где во всех деталях описывалось, где и с кем была знаменитая красавица, а иногда и в чем одета. Мадлен приходила в ужас от одной только мысли, что может познакомиться с леди Софи, не говоря уже о том, чтобы та ее учила премудростям этикета.

— Насчет одежды беспокоиться не надо, — беспечно проговорил Брэддон. — Об этом позаботится Софи. Денег я для этого дам, сколько понадобится. — Кобыла Грейси прижимала его к Мадлен, о чем же еще можно мечтать.

— Все равно ничего не получится! — воскликнула Мадлен, легонько ударив обоими кулаками в бок Грейси. Кобыла удивленно заржала и повернула голову посмотреть, что случилось. Затем попятилась, еще сильнее прижав Брэддона к Мадлен.

— Что это вы делаете? — раздраженно выпалила Мадлен. — Опять распустили руки. Уходите от меня! Вы… вы… да вы настоящий развратник!

— Я люблю вас, Мэдди, — пробормотал Брэддон срывающимся голосом. — Я люблю вас. Я хочу вас. Пожалуйста, дорогая, сделайте так, чтобы мы могли пожениться.

— Нет. — Она отстранилась.

— Но я все равно женюсь на вас, — произнес он с тихой решимостью. — Чего бы это мне ни стоило. Мэдди, я не остановлюсь ни перед чем. Женюсь на вас, и мы уедем жить в Шотландию… или Америку. Мне все безразлично, лишь бы находиться рядом с вами.

Мадлен даже охнула:

— Вы это серьезно, граф? И не боитесь стать отщепенцем?

— Серьезно. — Он крепко прижал девушку к себе и приник к ее дивно пахнущим волосам. — Я уже твердо решил, что не женюсь ни на ком, кроме вас. И если вы не хотите притвориться французской аристократкой, то я женюсь на вас, какая вы есть.

— Но ваши близкие… — Мадлен была в ужасе. — Они же от вас откажутся.

— Плевать, — ответил он без колебаний. — Не очень-то мне и нужны эти близкие.

— Но ваша матушка!

Брэддон счастливо улыбнулся:

— Уверяю вас, скучать по ней я не буду никогда.

— Нет-нет, — воскликнула Мадлен. Ее французский акцент снова усилился. — Я не могу принять от вас такую жертву.

— Да нет тут никакой жертвы, — пробормотал Брэддон. Он ее по-прежнему обнимал, ощущая каждый дюйм ее тела, а она, кажется, этого уже не замечала. — Не о чем беспокоиться, Мэдди.

— Наш сын все равно унаследует мой титул.

— Но… но он будет отщепенцем!

Брэддон пожал плечами:

— К тому времени светское общество забудет об этом скандале. Кому это надо, спрашивается? К тому же между тем временем и теперешним пройдет целая вечность. Зачем так надолго загадывать.

Мадлен нахмурилась. Практичная французская натура не позволяла ей относиться к будущему с такой легкостью, как это мог сделать Брэддон. Уехать навсегда в Америку? Да он что, спятил? Ведь всем известно, что Америка дикая страна, населенная преступниками и кровожадными индейцами. В книжке Руссо вроде очень хорошо получалось, но вряд ли американские sauvages такие уж добродетельные.

— Нет, — не уступала она. — Если существует шанс, что наш сын может быть рожден с одобрения общества, мы должны попытаться его использовать. Даже если мне придется пройти обучение, а потом лгать.

В ответ Брэддон немедленно завладел ее губами, бормоча в перерывах между поцелуями невнятные слова любви.

— О нет! — неожиданно воскликнула она, освобождаясь от объятий. — Мы забыли папу! Он никогда не согласится на ваш ужасный план.

— Наверное, вы правы. — Брэддон надеялся, что Мадлен не заметит, как его руки блуждают по сладостным выпуклостям ее попки. — Мой план никуда не годится. Так что давайте поженимся сегодня вечером и уедем за границу.

Мадлен с трудом высвободилась и нахмурилась. При этом между ее бровями появилась прелестная вертикальная черточка.

— Вы такой греховодник, — пробормотала она. — Только Господь знает, почему я соглашаюсь выйти за вас замуж.

Брэддон опешил:

— Вы согласны? Действительно согласны выйти за меня замуж? О, Мэдди… — Он наклонил голову и снова завладел ее губами.

Мадлен вздрогнула, по ее телу прокатилась теплая волна. Возможно, Брэддон не самый блестящий кавалер, но в его поцелуях было что-то волнующее.

«Ларк» приближался к первому порту Уэльса. Софи и Патрик сидели на палубе, наслаждаясь необычно теплым солнцем. Она наголову разгромила мужа в триктрак.

— Так нечестно, — запротестовал Патрик. — Ты не проявила никакой стратегии — просто выкидываешь дубли один за другим.

Софи с ликованием сгребла две его фишки и послала обратно к началу.

— Мой дедушка называл это искусством.

Патрик с восхищением смотрел на жену.

— Моя дорогая, ты и за шахматной доской тоже не промах.

— Ну уж нет. Ты выиграл у меня два раза из трех.

— Да, — заметил Патрик, — но обычно я вообще не проигрываю. Особенно женщинам.