Шепот фиалок

Николас смотрел на ее соблазнительные пухлые губки, сейчас обиженно поджатые, и не мог избавиться от неожиданной мысли: что, если эта игра в помолвку для Дориан, как и для него, перестала быть всего лишь игрой? После той прогулки, когда они кормили пони, Дориан только и делала, что капризничала и дулась…

Вот и сейчас. Она вскинула голову и, не дожидаясь его руки, зашагала дальше по коридору. Николас двинулся следом, невольно любуясь покачиванием бедер под пышными юбками.

– Что, все уехали на ярмарку? – через плечо бросила Дориан.

– Я хотел было пригласить Гэвина и Элеонор составить нам компанию. Боялся возбудить подозрения маркиза. Но он так охотно согласился оставить нас здесь одних, что я передумал насчет Треффордов.

– Леди Элеонор, кажется, не терпелось поехать на ярмарку. – Дориан нервно покусывала нижнюю губу. У нее вообще был такой озадаченный вид, словно она решала и никак не могла решить сложную проблему.

Николас ухмыльнулся.

– Элеонор обожает всевозможные ярмарки. Вот увидите, она заставит Гэвина скупить половину местных безделушек.

У самой двери библиотеки Дориан обернулась и подняла на Николаса широко распахнутые, вопрошающие глаза. «Да она вовсе не капризничает и не дуется! – вдруг сообразил Николас. – Ее действительно что-то гнетет».

– В чем дело, радость моя?

– Вы завидуете сэру Гэвину?

Хорошо, что в этот момент он как раз поворачивал ключ в замке, иначе скрыть от Дориан удивление ему бы ни за что не удалось.

– Странный вопрос. Почему я должен ему завидовать?

– Сэр Гэвин сказал мне, что вы когда-то хотели жениться на леди Элеонор.

– С какой стати Гэвин вздумал поднимать эту тему? И вообще – это было бог знает когда.

– Так вы завидуете, что он женат на леди Элеонор? – выпалила Дориан.

Замок щелкнул. Николас толкнул дверь. Не знай он, что связывает их с Дориан, решил бы, что ее мучает ревность.

– А если и так – вас бы это задело?

– Разумеется, нет! – Дориан проскользнула мимо него в библиотеку. От ее волос на Николаса повеяло ароматом фиалок. – Мне просто интересно, почему вы столько времени оставались наедине с леди Элеонор.

– Элеонор – мой давний друг, – намеренно ровным тоном, чтобы скрыть удивление, сказал Николас. Она и впрямь ревнует! – Вам кажется, что я пренебрегал вашим обществом, Дориан?

– Не совсем, конечно. – Дориан остановилась спиной к нему, напряженно приподняв плечи. Смысл этой позы Николасу нетрудно было понять. Уязвленная гордость. И ревность. – Но вы были к этому близки. Я понимаю, что наша помолвка для вас – не более чем удобное средство достичь своей цели, но требую, чтобы на людях вы относились ко мне как к настоящей невесте.

– Дориан?

Она обернулась.

– Простите, если я вас обидел, – с покаянным вздохом произнес Николас. – Будь мы помолвлены по-настоящему, вы могли бы ревновать меня к леди Элеонор. Но, конечно, это не так…

Дориан потребовалось несколько секунд, чтобы обдумать эту неожиданную для нее мысль.

– Если бы мы были помолвлены по-настоящему, разве для меня не было бы естественным ревновать к женщине, которую вы когда-то любили? Разумеется, я не могла бы не думать о том, что вы все еще ее любите.

– Но это не так.

Ее чисто женская досада – смесь гнева и обиды – и забавляла, и трогала Николаса. У избалованной, окруженной всеобщим вниманием любимицы лондонского света мисс Сент-Джон скорее всего никогда не возникало причин для ревности. Николас расплылся в довольной ухмылке.

– Мое чувство к Элеонор было всего лишь детской влюбленностью, не более. Так что будь мы помолвлены по-настоящему, у вас не было бы оснований для ревности.

Глаза Дориан засветились надеждой.

– Значит, вам просто хотелось повидаться с подругой детства – и все?

Николас вздохнул. Трудно объяснить то, в чем и сам не до конца разобрался.

– Помните, Дориан, мы с вами как-то говорили об ответственности в любви?

Дориан сосредоточенно кивнула.

– Но какая тут связь?

– Многим, наверное, подобное чувство ответственности покажется чрезмерным, – начал Николас, – но я считаю так – если ты кого-то любил, пусть даже очень давно, ты должен быть уверен, что этот человек нашел свое счастье.

Дориан нахмурилась.

– Как это? По-вашему, вы по-прежнему в ответе за леди Элеонор? Прошу прощения, Николас, но это же лишено всякого смысла! Ответственность за ее счастье теперь лежит на Гэвине.

– Само собой. – Николас пожалел, что завел этот разговор с леди, для которой истинная любовь – это нежные письма и песни. – Я просто хотел поговорить с ней, убедиться, что у нее все в порядке. И помочь, если нужно. Любовь здесь ни при чем. То же самое я сделал бы для друга. Вам не стоит ревновать, Дориан.

Дориан еще на несколько секунд задумалась – и, выпятив губку, покачала головой.

– А я и не ревную. С какой стати мне ревновать? Вы с леди Элеонор – просто друзья. Да и помолвка наша не настоящая. Вовсе я не ревную.

– Ну и закончим на этом. – Значит, он ее не убедил. Ревность по-прежнему гложет Дориан, иначе она не доказывала бы с таким упорством обратное. Теперь уже Николас встревожился. И разозлился на Гэвина. Что за игру тот затеял?

Несколько часов спустя Николас отпихнул от себя очередную коробку с документами.

– Нет здесь ничего. – Он обернулся к Дориан, положил руку на спинку ее стула.

– Я тоже не нашла ничего интересного. Кажется, я начинаю терять надежду, – пожаловалась Дориан.

Рука Николаса скользнула вверх, легла ей на плечи. Дориан на миг прикрыла глаза. Она могла бы растаять в тепле его объятий прямо здесь, среди пыльных книг и рукописей. Но самое ужасное – Николас этого и не заметил бы. Наверняка вспоминает сейчас о своем тет-а-тет с Элеонор.

– Ну-ну, не падайте духом. Обязательно найдем, даю слово. – Николас убрал руку, чтобы захлопнуть крышку, а Дориан невольно вздрогнула. Вместе с теплом он лишил ее ощущения надежности и защиты. Сейчас она чувствовала себя маленькой, несчастной, словно брошенное дитя.

– Пойдемте в оранжерею? Это в двух шагах отсюда, до меня даже доносится запах цветов, – предложил Николас.

– С удовольствием! – воскликнула Дориан. Куда угодно, только бы подальше отсюда. – Я в восторге от цветов леди Фернхэм.

За порогом оранжереи их встретило благоухание орхидей и фиалок.

– Восхитительно! – Дориан полной грудью вдохнула сладковатый аромат. – Особенно после библиотечной духоты… Жаль, конечно, что мы ничего не нашли. Подумать только – ничего из Шамьера. Интересно, сам лорд Фернхэм догадывается, насколько несовершенна его коллекция?

– Окажись здесь что-нибудь из Шамьера, вы тут же попытались бы лишить лорда Фернхэма этого экземпляра, и коллекция снова стала бы несовершенной. Разве не так, Дориан?

– Пожалуй, – рассмеялась она. – Логики никакой. Ну все, хватит о музыке, рукописях и тому подобном. Не знаю, как вы, а я устроюсь вот здесь, буду любоваться луной и наслаждаться ароматом цветов.

– И правильно. А я тем временем прикажу подать нам ужин.

Николас дернул шнурок звонка. Появившегося через несколько секунд лакея он попросил принести подстилку и корзину с легким ужином для пикника прямо в оранжерею. Если столь необычная просьба и удивила слугу, то виду он, во всяком случае, не подал.

– Пикник? – Дождавшись ухода слуги, Дориан подняла на Николаса удивленный взгляд. – Мне казалось, пикники устраивают на травке, под солнышком.

– И еще в тени деревьев, да? А чем плохо под луной, миледи? – поддразнил ее Николас. – Лично я считаю, что пикник можно устроить где угодно. Например, в оранжерее.

Дориан, собственно, ничего не имела против; ее не столько удивила сама идея, сколько неожиданно разыгравшаяся фантазия Николаса.

– А где еще?

– Еще… скажем, на палубе.

– Что вы говорите? И часто капитаны флота Его Величества устраивают такие развлечения?

– Не слишком – и лишь для привилегированных особ.