Непокорное сердце

– Подождите минутку!

Молодой человек немедленно обернулся, дружески глядя на нее блестящими карими глазами.

– Да, мэм?

– Как ваше имя?

Ковбой забавно приподнял свой пыльный стетсон.

– Бак Монро, мэм, к вашим услугам.

– Спасибо. Я благодарна вам за помощь. Брайони улыбнулась, обезоруженная откровенным дружелюбием ковбоя. Он смотрел на нее так, словно никогда прежде не видел женщины. В его глазах было восхищение, не похожее на похотливый взгляд Расти Джессапа. Брайони почувствовала себя польщенной.

– Мне нужен будет новый старший ковбой, не можете ли вы предложить мне кого-нибудь на эту должность?

– Ну, мэм, на мой взгляд, я сам как нельзя лучше подхожу для этого, – заявил он и размашисто поклонился. – Вам не найти более преданного человека – ох, ну и повеселился же я, когда вы осадили этих неблагодарных удальцов!

Брайони не могла удержаться от смеха, настолько забавна была его манера говорить. Бак Монро заставил ее позабыть на время о тяжелых заботах, свалившихся на ее плечи. Однако прежде чем она смогла ответить на его предложение, он заговорил снова:

– А вообще-то, мэм, если вас действительно интересует мое мнение, то я бы на вашем месте нанял в старшие ковбои только Шорти Баханэна, и никого другого. Я знаю его уже пять лет, поверьте мне, человека с таким опытом парни будут уважать. Шорти – старый хитрый ковбой – родился и вырос в Калифорнии, многие годы он перегонял скот по Кисхольмскому пути. На вашего отца он работал около трех лет. Поверьте мне, такого замечательного человека вам во всем свете не сыскать. Шорти – лучший претендент на такую должность, – закончил Монро торжественно.

– А он был сегодня здесь вместе со всеми?

– Шорти? Не-е, Шорти – на южном пастбище, поехал проведать теленка, который занемог вчера утром. У Шорти нет времени плясать под дудку Расти Джессапа!

При этих словах опальный ковбой, все еще стоявший на террасе между судьей и Мэттом Ричардсом, снова разразился бранью и попытался добраться до Монро.

– Я бы хотела лично повидать этого Шорти Баханэна, – сказала Брайони. – Не попросите ли вы его зайти ко мне завтра рано утром?

– Конечно, мэм. Рад помочь вам, – он улыбнулся лукаво, – ну, а если Шорти вам не подойдет, то я-то уж буду тут как тут. Никто не сможет сказать, что Бак Монро когда-нибудь отказался помочь женщине в затруднительном положении!

Брайони засмеялась:

– Я это запомню. Спасибо.

Бак беззаботно махнул ей своим стетсоном на прощание и, нахлобучив шляпу на голову, направился обратно в кораль, где его ждал вороной мустанг.

Брайони инстинктивно чувствовала, что Бак – искренний, добрый человек. Из него получился бы надежный друг. Все еще улыбаясь, она повернулась, чтобы идти в дом, но ее улыбка увяла при виде Расти Джессапа, кривившего тонкие губы в циничной усмешке. К тому времени судья и Мэтт Ричардс уже отпустили его, приказав поскорее собрать свои вещи и убираться с ранчо, но вместо этого он угрожающе шагнул к Брайони.

Она тревожно взглянула на него, похолодев от страха, однако, сделав над собой усилие, произнесла спокойно:

– Мне больше нечего вам сказать, мистер Джессап. Вы можете покинуть мои владения.

– Ваши владения! – усмехнулся он, и его лицо исказилось ненавистью. – Посмотрим, как долго это ранчо будет оставаться вашей собственностью! Хотя, впрочем, можно догадаться, леди: вы не протянете и месяца. Вы не проживете так долго!

У Брайони перехватило дыхание, а судья Гамильтон быстро заломил рыжеволосому ковбою руку за спину.

– Это что, угроза, Джессап? – сурово спросил судья.

Джессап посмотрел на него, затем на хмурого Мэтта Ричардса и пожал плечами.

– Понимайте как хотите, – ответил он, вырываясь из рук судьи Гамильтона.

Уже подойдя к ступенькам террасы, он обернулся, и Брайони снова увидела его злую улыбку. Гипнотизируя девушку долгим взглядом, он вытянул в ее сторону худой указательный палец.

– Хочу сказать на прощание, что мы еще встретимся, прелестная леди. А когда это произойдет, готов поспорить, вы сильно пожалеете! – С этими словами он повернулся к ней спиной и, быстро сбежав по ступеням, зашагал к дому для работников.

Брайони напряженно смотрела ему вслед. Через несколько минут он вынес оттуда свою перетянутую ремнем постель и приторочил ее к седлу пегой кобылы. В следующее мгновение он вскочил в седло и галопом умчался прочь.

Брайони устало пошла в дом, в отцовский кабинет. Судья и Мэтт Ричардс последовали за ней. К ее облегчению, судья вскоре откланялся, обещав заехать завтра, чтобы отвезти Брайони в Тусон. Она поблагодарила его и проводила до дверей, отчаянно желая остаться наедине со своими мыслями. Однако Мэтт Ричардс не спешил уходить, тревожно наблюдая, как девушка, бледная и измученная, опустилась в мягкое кожаное кресло. У Брайони не было сил говорить. В ее голове страшным эхом продолжали звучать ядовитые слова Расти Джессапа. Она отчетливо понимала, что нажила себе опасного врага, и от этой мысли ее бросало в дрожь.

– С вами все в порядке, Брайони? – спросил Мэтт Ричардс, подходя ближе. – Надеюсь, что этим койотам не удалось слишком сильно вас расстроить. Люди, подобные Джессапу, всегда горазды на угрозы. Но я бы не стал из-за него волноваться. Вероятнее всего он зальет свою ярость несколькими стаканами виски и забудет все.

– Вы действительно так полагаете, мистер Ричардс? – Брайони взглянула на него с надеждой, ища поддержки в его словах и в самой его солидной, основательной внешности.

Мэттью Ричардс был атлетически сложенным, сильным человеком, способным за себя постоять, и Брайони слепо доверяла его суждениям. Раз он говорил, что слова Джессапа – простое пустозвонство, значит, это действительно так и есть.

– Я просто уверен, что все будет замечательно, – улыбнулся он, придвигая себе стул и садясь рядом. – И пожалуйста, называйте меня Мэтт. Я надеюсь, что мы с вами станем добрыми друзьями, а я ненавижу церемонии между друзьями.

– Конечно, – сердечно согласилась Брайони.

Сейчас она больше всего нуждалась в друзьях, особенно в таких, как Мэтт Ричардс. Богатый фермер был добр и красив и к тому же считался влиятельным человеком в городе. Подтверждением тому было их утреннее посещение оружейной лавки. Все, кого они встречали на пути, почтительно приветствовали его, а продавец в лавке отнесся к нему с особым уважением, какого не удостоился даже судья Гамильтон. Брайони обрадовалась, что Мэтт Ричардс захотел поддерживать с ней дружеские отношения, особенно после того, как она отказалась продать ему ранчо. Она боялась, что в душе он все еще злится на нее за это, но, услышав о ее опасениях, Мэтт только рассмеялся.