Ночь соблазна

– Ты слишком добра ко мне, тетушка, – ответила Маура с преувеличенной скромностью. Она отвернулась и стала смотреть в окно на улицы, по которым они проезжали. Мысли ее то и дело возвращались к Эвероду.

Хотя она мгновенно сомлела в объятиях виконта, он показал себя человеком действия. Не осталось ни одного вершка ее тела, который он не приласкал бы губами или пальцами. Доводя ее до грани безумия, Эверод беспечно оставался в ее постели, предаваясь восторгам любви, пока короткий стук не развеял чары.

Маура пришла в ужас и крикнула камеристке, что она уже проснулась и желает принять ванну. Она попыталась было отползти от виконта, но у него были свои соображения на сей счет. Эверод подхватил ее как пушинку и бросил на мягкий матрас. Маура отбивалась, но он не обратил на это ни малейшего внимания, без долгих разговоров развел ей ноги, вонзил свой меч в Истекающие влагой ножны и стал бешено двигаться, мигом доведя до того восхитительного блаженства, испытать которое не давал ей буквально минуту-другую назад. Маура, в страхе, как бы их не услышала служанка, запустила зубы в руку Эверода. Тем временем ее тело изогнулось под ним, пылая, точно тысяча солнц. Почти сразу же Эверод разделил ее восторг, и теперь ее расселина сжимала его стержень так же, как сам Эверод сжимал губами набухшие соски Мауры.

Виконт покинул ее спальню столь же дерзко, как и пришел. Он извлек из ее глубин свой стержень, отыскал безбожно измятую ночную сорочку и набросил на Мауру, дабы скрыть следы их любовной горячки. Пока девушка переживала, что служанка вот-вот возвратится, он неспешно оделся, подарил ей долгий прощальный поцелуй и незаметно выскользнул из комнаты.

Никто не всполошился, не поднял тревоги, значит, Эверод благополучно избежал внимания со стороны прислуги Уоррингтонов. Маура восхищалась выдержкой виконта, а какая-то часть ее души ужасалась тому, как упоенно она отвечала на ласки Эверода. Было в нем что-то такое, что побуждало ее состязаться с ним в раскованности. Несмотря на принятую ванну, Маура до сих пор ощущала запах его семени. Ее нижние губы все еще были влажными, словно ее тело готовилось к возвращению Эверода.

Маура ожидала, что виконт встретится с ней на балу и потребует, чтобы они снова встретились тайком. Даже сейчас ее нутро сладостно сжималось в предчувствии новых ласк, ибо у Мауры не было сил отказать Эвероду.

– Маура, ты меня слышишь? – спросила тетушка Жоржетта. По ее недовольному лицу можно было предположить, что она уже не в первый раз пытается привлечь внимание племянницы.

– Прости меня, тетушка, я что-то замечталась, – призналась Маура, надеясь, что ее оправдание звучит достаточно правдоподобно.

– Пока ты спала, принесли записку от Роуэна, – твердо сказала тетушка. – Он будет сегодня на балу у лорда и леди Керстинг и просит, чтобы ты оставила несколько танцев для него.

– Ха-ха! – весело засмеялся граф. – Даже несколько танцев, вот как? Похоже, Маура, что мой сын открыто предлагает тебе руку и сердце и доводит свои притязания до сведения других неженатых джентльменов.

Маура слабо улыбнулась дяде и тетушке. Она подумала о том, что у нее осталась отметина от укуса на левом бедре и еще одна, под правой грудью. Эверод имеет свои притязания на нее.

И если она не хочет столкновения между братьями, ей придется хорошенько подумать. Похоже, что оба джентльмена мечтают о ней. Таким образом, она оказалась в самом центре их вражды.

А то, что оба влюблены в нее, отнюдь не помешает любому из них погубить ее, если только она отдаст явное предпочтение одному из братьев.

Ей вдруг подумалось, что лучше было бы слечь с такой болезнью, как у графа, нежели встречаться с любым из этих двоих.

Первым ее отыскал Роуэн, пока она ожидала своей очереди, чтобы поздороваться с лордом и леди Керстинг. Маура задержалась в холле с Килби Карлайл, герцогиней Солити. Бедняжка дурно себя чувствовала. Как она объяснила Мауре, в конце сентября они с мужем ожидают появления своего первенца, а сейчас ее беспокоят боли в желудке.

Маура, разумеется, проявила живейшее участие.

Вскоре подошла и леди Керстинг, которую Фэйр, золовка Килби, попросила помочь молодой герцогине. Леди Керстинг, которая вырастила десятерых детей, от души сочувствовала Килби и пригласила герцогиню отдохнуть наверху, в одной из спален, пока ей не станет лучше.

Маура уже собиралась идти в бальный зал к остальным гостям, когда Роуэн взял ее за руку.

– Смею ли я надеяться, что это меня ты искала? – спросил он и склонился, целуя ее руку.

– Я… – Маура заколебалась, нужно ли объяснять, что герцогиня Солити находится в интересном положении. Она не знала, известно ли другим о беременности этой дамы, и не хотела сплетничать о женщине, которую считала своей подругой. – Тетушка Жоржетта рассказала мне о твоей записке. Насколько я поняла, ты рассчитываешь на танец?

Роуэн махнул рукой в сторону небольшой ниши справа от лестницы. Маленькая скамья, рассчитанная на двоих, предусмотрительно помещалась между подножий двух гигантских ваз с живописными букетами.

– Идем посидим минутку, – дружелюбно предложил он.

Мауре не удалось выдумать предлог, под которым она могла бы ему в этом отказать.

– Тетушка Жоржетта ожидает, что я скоро присоединюсь к ней, – предупредила Маура, стремясь поскорее пройти вместе с Роуэном в бальный зал.

– Жоржетта мне доверяет. Кроме того, ты не могла не заметить, что она искренне пытается играть роль свахи. Наша леди Уоррингтон столь самонадеянна и решительна, что я не удивлюсь, если она уже дала знать твоим родителям о нашей скорой помолвке.

– Этого быть не может! – громко воскликнула Маура, падая на скамью. – Тетушка Жоржетта не станет действовать вопреки моим желаниям. – У Мауры все похолодело внутри, когда она подумала о тетушкином предательстве. – Ведь решение еще не принято! Какое право она имеет писать моим родителям и вводить их в заблуждение?

На искренний гнев Мауры Роуэн отвечал абсолютным спокойствием. Он осторожно присел на скамью рядом с ней и взял Мауру за руку. Она с удивлением посмотрела на их сплетенные руки.

– Маура, никто не сговаривается за твоей спиной. Мы с тобой оба знаем, что наши родные будут рады нашему браку. Многие годы я старательно приурочивал свои приезды в Уоррингтон-холл к тому времени, когда там гостила ты. Мои ухаживания были почти незаметны, они выросли из долгих лет нашей дружбы.

Маура почувствовала, что тетушка умело вертит ею и вот теперь загнала в угол. В душе у девушки все кипело от такой несправедливости. Успокаивая ее разговорами о времени и ухаживаниях, сама Жоржетта между тем написала сестре о помолвке Мауры и Роуэна.

– Похоже, что все вокруг уверены в моих чувствах, Роуэн. Как это может быть, если я сама не уверена в них?

– Напрасно отец и Жоржетта привезли тебя в Лондон, – сказал Роуэн, и его глаза стали печальными от невысказанной тревоги, которой ему не хотелось делиться. – С тех пор как вы приехали сюда, ты как-то отдалилась от меня, стала замкнутой. Ты мне не безразлична, Маура. И ты питаешь ко мне определенные чувства. Не спорь, не нужно. Скажи «да» – и я войду в бальный зал и оглашу нашу помолвку.

Роуэн был таким настойчивым – на него это было не похоже. Маура сочла, что это тоже тетушкина вина, – скорее всего, Жоржетта настояла на том, чтобы Роуэн сделал формальное предложение.

– Я способен сделать тебя счастливой, Маура.

Ей не хотелось обижать Роуэна, но она не собиралась уступать принуждению.

– Я просила тебя запастись терпением, Роуэн, и эту просьбу я не отменяла. Я не могу дать тебе свое согласие.

Казалось, его уверенность тает на глазах.

– Но как же твои родители? – продолжал настаивать он.

– Когда они возвратятся в Англию, то узнают, что сообщение Жоржетты было преждевременным, – ответила Маура, которая знала, что вопрос о ее браке родители оставили на усмотрение дяди и тетушки, не желая об этом беспокоиться. – Они поддержат любое мое решение.