Разделенные океаном

— Первый раз из многих.

Том прижал к себе малыша так, что тот носиком уткнулся ему в плечо, и стал бережно поглаживать ему спинку. Молли же утомленно откинулась на подушки, думая о том, какую замечательную картину они сейчас собой являют: привлекательный молодой мужчина с сыном, которому не исполнилось еще и дня от роду.

— Ты видел Меган и Броуди сегодня утром? — спросила она.

— Они еще спали.

За их дочерьми присматривала Элси Хардкасл, соседка. Она тоже была замужем за полицейским. Ей было уже за сорок, и ее дети выросли и поженились, обзаведясь собственными отпрысками.

— Я ненадолго, — сказал Том и откашлялся с важным видом. — Мы как раз расследуем чертовски интересное дело. Сегодня днем я допрашивал одного парня на Смитдаун-роуд, у которого пропала жена. Я, например, думаю, что она просто сбежала от него, но это еще предстоит доказать.

Шесть месяцев назад Тома рекомендовали на должность детектива в штатском, и сейчас он исполнял обязанности детектива-констебля, напрягая мозги, распутывая ниточки преступлений и полагаясь на свой инстинкт так, как никогда не делал этого раньше. Ему пришлось вновь перечитать рассказы о Шерлоке Холмсе, и он частенько выдвигал самые невероятные объяснения мотивов и разгадки совершенных преступлений. Следует сказать, что далеко не всегда он попадал пальцем в небо.

Джоуи громко и шумно рыгнул и выплюнул длинную струйку молока на плечо отца, обтянутое темным костюмом.

— Ой, мне надо было подложить тебе полотенце! — запричитала Молли.

Любой другой на месте Тома запросто отругал бы своего новорожденного сына, но он лишь передал Джоуи матери и вытер молоко влажной махровой салфеткой, лежавшей в раковине.

— Все в порядке, Молл, не волнуйся. Кроме того, это — признак отцовства, верно? — Лицо Тома осветилось гордостью. — Сегодня вечером я с приятелями загляну в паб, чтобы отметить рождение малыша. Но потом я непременно зайду к тебе. При условии, разумеется, что тот парень со Смитдаун-роуд не убил свою супругу и не зарыл ее тело в подвале.

— Ты говорил, что считаешь, будто она убежала.

— Да, но ведь я могу и ошибаться, — заявил Том, хотя Молли видела по его лицу, что он не допускает и мысли об этом.

Часом позже Оливия Рэйнес все еще кипела от гнева, когда они с Флипом ссутулились над своим остывшим кофе в забегаловке на Восьмой авеню, неподалеку от театра.

— Он обещал, — в двадцатый или, быть может, в сотый раз повторила Оливия.

Флип погладил ее по руке.

— Я знаю, крошка.

— Я и представить себе не могла, что окажусь способна на такое, — прошептала она.

В общем, нельзя сказать, что Оливия не преуспела в Нью-Йорке. По крайней мере, она могла с чистой совестью говорить, что «выступает на сцене», хотя большую часть времени работала официанткой. Дважды она танцевала в кордебалете по-настоящему большого шоу, пела в нескольких третьеразрядных ночных клубах и даже побывала ассистенткой иллюзиониста в труппе бродячего цирка на гастролях. Но настоящий успех оказался для нее таким же недосягаемым, как и Святой Грааль. А потом подвернулся кастинг в «Розах алых», и они с Флипом вдруг обнаружили, что оказались в последней пятерке конкурсантов. Оливия решила, что не помешает слегка ускорить процесс, и переспала с продюсером. Это называлось «воспользоваться диваном в кабинете продюсера по прямому назначению». Многие женщины в шоу-бизнесе прибегали к этой уловке, чтобы заполучить роль.

— Мне жаль, что ты пошла на это, Роз. Я же просил тебя не делать этого.

Она не говорила Флипу, что ее настоящее имя — Оливия. Обошла она молчанием и тот способ, каким зарабатывала себе на жизнь в Лондоне. Конрад Абель был отвратительным маленьким толстяком, но необходимость переспать с ним не нанесла ей душевной травмы, как большинству женщин, оказавшихся на ее месте.

— Я знаю.

На самом деле Флип просил ее не слишком-то настойчиво. Желание преуспеть любой ценой ярким пламенем горело в его душе так же, как и в ее. Оливия знала, что, обладай Конрад Абель другой сексуальной ориентацией, Флип с готовностью предложил бы ему себя. И она бы тоже умоляла его не делать этого, но тоже не слишком пылко и искренне.

— Держу пари, родители этого Герби Блинкера — жирные коты, — злобно оскалился Флип. — Это видно с первого взгляда. Что-то есть в этом парнишке. Он выглядит сытым и ухоженным, этот типично американский мальчик.

— А как насчет девчонки, его партнерши? Что ты думаешь о ней?

— Вот с ней как раз все в порядке, — с большой неохотой признал Флип. — Она — прирожденная танцовщица, у нее и походка соответствующая.

— Я знаю ее, — негромко сказала Оливия. — По крайней мере, раньше знала. Она плыла со мной из Англии на одном корабле.

— Господи! — изумился Флип. — Так почему же ты не заговорила с ней? Интересно, а она не оказала великому мистеру Абелю аналогичную услугу?

— Она не узнала меня. Ее зовут Аннемари Кенни, а вовсе не Анна Мюррей. — Знай Оливия о том, что однажды Аннемари обойдет ее в борьбе за такой лакомый кусочек, она бы оставила эту сучонку гнить на острове Эллис до скончания веков. — Сомневаюсь, чтобы она решилась подкатиться к нему с таким предложением.

— Пожалуй, ты права, — согласился Флип. — Для этого она выглядит слишком шикарно.

Она вдруг разозлилась на него за эту ремарку.

— А как насчет меня?

Он улыбнулся.

— Мы с тобой одного поля ягоды, подруга. Родственные души, если хочешь знать. Мы готовы на что угодно, лишь бы выбиться в люди. Вот почему нас тянет друг к другу. Пока мы ждали в гримерке, я чувствовал себя, как побитая собака. Собственно, в ванной комнате меня даже стошнило.

Они встретились, она и Флип, около года назад в каком-то ночном клубе, где она пела, а он работал за стойкой бара. Их моментально потянуло друг к другу. Его полное имя было Филипо Унгаретти, но он называл себя Флип Унгар. Его родители были итальянцами, и за его непринужденными манерами скрывалось яростное желание добиться успеха. Через неделю он переехал к Оливии в ее квартирку с частичными удобствами на Восьмой улице. Они вполне подошли друг другу. «Розы алые» стало первым шоу, в котором они выступали в паре, причем выступали очень и очень недурно, пусть даже этого оказалось недостаточно. Пожалуй, когда-нибудь им стоит попробовать еще раз.

— В конце концов, есть и другие роли, — сказал Флип. — Сегодня еще не конец света, хотя и очень на него похоже. — Он знаком показал официантке, чтобы она наполнила их чашки уже в четвертый раз. — Давай допьем, вернемся домой и присоединимся к протесту.

Жильцы их дома объявили бойкот, когда владелец попытался в два раза повысить плату за жилье. Сегодня утром, когда Оливия и Флип уходили на кастинг, перед входом в здание уже стояла толпа с плакатами. В последнее время в Нью- Йорке регулярно происходили всевозможные акции протеста, марши и демонстрации.

Оливия согласилась.

— Но сначала я хочу позвонить своему агенту и узнать, нет ли у него новостей для меня.

— Отлично, а я позвоню своему.

Олли решил устроить импровизированную вечеринку, чтобы отметить успех Герби и Анны. Анна тут же решила, что позвонит Льву и пригласит его.

— Мне очень жаль, родная, но ты позвонила слишком поздно: мы ждем гостей к ужину, и скоро они уже должны прийти, — сказал Лев. Голос его прозвучал устало и безжизненно. — Я бы с удовольствием пришел. Обещаю посмотреть шоу. Когда оно начинается?

— В сентябре. На следующей неделе мы приступаем к репетициям. Я пришлю тебе билеты на премьеру. — Анна сомневалась, что Тамара составит ему компанию.

— Спасибо, родная. А сейчас мне пора идти. Тамара уже корчит мне свирепые рожи. Я до сих пор еще не одет подобающим образом. В любом случае прими мои самые искренние поздравления и передай их Герби. Сегодня вечером я буду думать о тебе.

Анна положила трубку, терзаясь смутным ощущением потери. Той блестящей жизнью, которую она вела сейчас, она была целиком и полностью обязана Льву, а он не мог разделить с ней ее триумф. Анна вздохнула, переоделась в красное атласное платье и причесала свои длинные, до плеч, волосы. Они стали виться еще сильнее с тех пор, как она отрезала целых двенадцать дюймов, потому что волосы мешали ей танцевать.