Укрощенная Элиза

Может быть, в дом забрался какой-нибудь бродяга и расположился там с комфортом? Том, конечно, мог и не заметить, потому что дел по хозяйству сейчас хватает. А за холмом дом почти не виден.

Даррин развернулся. Он миновал ворота и объехал дом, направляясь к задней двери.

В это время он услышал тонкий голосок, который сказал:

– Стой спокойно, глупая ты птица? Я говорю тебе, что я не сделаю тебе ничего плохого!

22

Лорд Даррин замер в седле, натянув поводья. Затем он соскочил на землю, привязал лошадь к столбу и подошел к дому.

Сцена, которая открылась за углом, любого заставила бы улыбнуться, потому что Элиза, леди Даррин, охотилась за курицей. Элиза была босиком, и свою юбку она подоткнула под фартук, обнажив достаточно высоко свои стройные ноги. На ее голове красовалась большая соломенная шляпа, видавшая лучшие дни.

Граф стоял как громом пораженный и смотрел на нее.

– Идиотка! – сказала Элиза, обращаясь к курице и осторожно подкрадываясь к ней. – Ты знаешь, что случится с тобой, если ты не вернешься в загон? Тебя схватит лица или пес, и где ты тогда будешь? Тебя съедят, вот что будет, ты дура, бестолочь, безмозглая птица!

Устав от долгих уговоров, Элиза неожиданно прыгнула вперед. Курица закудахтала, улепетывая от нее подальше.

– Ты не думаешь, что гораздо эффективней будет заманить ее обратно, насыпав немного зерна? – спросил Даррин нарочито холодно и спокойно.

– О Господи! Я так напугалась! – воскликнула Элиза, прижав руки к груди.

Ее глаза широко раскрылись, когда она заметила, как он серьезен. И на всякий случай она попятилась от него.

– Итак, графиня, значит, вы решили высадиться здесь? Должен сказать, что я удивлен, – произнес Даррин, похлопывая рукояткой хлыста по своей ладони.

Элиза с опаской смотрела на этот хлыст.

– Хотя, конечно, – продолжал граф, – это лучшее место, чтобы спрятаться от меня. Никогда бы не подумал искать тебя тут.

Он подошел ближе, и она отступила еще на шаг назад. Это было похоже на какой-то странный танец. А курица, будто поразившись, что ее никто больше не ловит, уставилась на них и закудахтала.

– Может, вы будете так добры, графиня, и скажете мне, почему вы здесь? – спросил граф.

Но Элиза не дала себя обмануть. Она сразу почувствовала сталь в его голосе.

– Это очень трудно объяснить, – начала она, теребя фартук.

– Тогда, может, мы начнем с более простых вопросов? Скажите мне, леди Даррин, почему это на вас фартук? И почему на вас простое домашнее платье? Зачем вы задрали юбку выше колен? Вам не стыдно, мадам, так обнажаться?

– О, перестань, Дрейк! – сказала она, забыв на минуту о своей игре. – Кто меня тут видит, кроме этой глупой курицы? – Элиза махнула небрежно рукой и продолжала: – Я обнаружила, что куры самые бестолковые создания. Они совершенно не понимают, что для них же лучше, у них нет ни капли ума. Вы согласны со мной, сэр?

Он сделал шаг вперед. Она сделала шаг назад. Курица потеряла к ним интерес и медленно пошла в загон. Они этого даже не заметили.

– Я не намерен обсуждать сейчас интеллектуальные способности курицы, мадам, – сказал Даррин. – Есть другие, более важные вещи, о которых мне бы хотелось с вами поговорить.

– А мне бы хотелось, чтобы ты перестал называть меня «мадам», – тихо пробормотала она, глядя ему в лицо.

– Это потому, что ты не знаешь, как мне действительно хочется тебя назвать, – рявкнул он свирепо, и она поспешно отступила на два шага, когда он сделал еще один.

Неожиданно Дрейку надоело это топтание на месте, он быстро шагнул вперед и схватил Элизу в свои объятия.

Элиза что-то закудахтала, почти как та курица, подумал он, мысленно усмехаясь. К его удивлению. Элиза встала на цыпочки, прижалась к нему и поцеловала его в губы, долго и страстно.

Ему все еще хотелось проучить ее, лорд знал, что она этого заслуживает. Но поцелуй и то, как она дрожала от страсти, сразу смягчили его. Потому сказал он себе, не сейчас.

Потом, когда он поднял голову, увидел, что ее ресницы по-прежнему опущены, а губы слегка приоткрыты. На ее щеках играл яркий румянец, и, будто зная, что Дрейк на нее смотрит, она улыбалась.

Он наклонился и поцеловал ее ямочку, прежде чем вспомнил, как он сердит.

– А теперь, Элиза, – проговорил он самым жестким голосом, – не пытайся отвлечь меня. Ты должна ответить на очень важные вопросы.

Она открыла глаза, по-прежнему улыбаясь.

– Конечно, милорд, – сказала она кокетливо. – Почему бы нам не присесть на траву и не поговорить? А может, вы хотите зайти в дом? Моя спальня там же, где и раньше. Мы можем подняться туда.

– Мы останемся здесь, – заявил он.

Ему показалось, что она усмехнулась. Он решил, что лучше не обращать на это внимания.

Элиза грациозно села на траву. Соломенная шляпа упала, когда они обнимались. Даррин взял шляпу и подал ее Элизе.

– Надень. В Лондоне загар не в моде.

Он думал, что Элиза будет протестовать, но она взяла шляпу и надела ее снова на голову.

– Дрейк, ты помнишь, как просил меня выслушать себя и не перебивать? – начала Элиза. – Так вот, ты можешь теперь сделать то же самое для меня? Понимаешь, я уверена, что мне будет очень тяжело. Признаться, я имею в виду.

– Да, это будет справедливо, – согласился он.

Элиза глубоко вздохнула и, не отрывая глаз от его лица, начала свой рассказ.

– Пока ты был на скачках, ко мне заходил мой кузен Майлс. От него я узнала все о тебе. Что ты учился в Итоне и в Оксфорде, служил в армии у Веллингтона, и как ты был ранен, и не раз. – Она прислонилась к нему, положила руку ему на бедро и продолжила: – Ты говорил мне, что оцарапался вилами на ферме, и я не стала больше расспрашивать. Мне так стыдно за себя, Дрейк! Стыдно, что я никогда не интересовалась твоей жизнью. Стыдно, что я была самонадеянной эгоисткой, как меня назвал Майлс. – Тут ее глаза вспыхнули, и она добавила: – Хотя и он далеко не образец! Но не будем сейчас о Майлсе. Я была очень сердита на тебя за то, что ты так обманул меня. Я поверила, что ты действительно бедный крестьянин. И я чувствовала себя как в ловушке, когда узнала, что вынуждена выйти за тебя замуж. Но моя любовь к тебе сильнее всего на свете. Уверена, что я бы обязательно призналась тебе, но ты отвез меня сначала в настоящий замок, а потом в Лондон. Твой замок такой красивый и величественный! А Хэлстон-Хаус так великолепен! Если бы я сказала тебе тогда, что я люблю тебя, ты мог подумать, что это из-за твоего богатства. Кроме того, ты был такой строгий и неприступный, все взял в свои руки, даже бал решил устроить сам! Ты относился ко мне, будто я была полная дура!

– Но я никогда не имел в виду… – попытался возразить граф. – Я только хотел, чтобы ты ни о чем не волновалась…

Она взяла его за руку.

– Теперь я это поняла. Майлс сказал мне, что ты ведешь себя так потому, что в армии отдавал приказы и привык, чтобы тебе повиновались.

– Строгий дядя Даррин, – пробормотал он. Она посмотрела вопросительно. – Да ерунда! Некоторые называли меня так в армии. Я не хотел тебя прерывать.

– Ты понимаешь, почему я притворялась, что не люблю тебя? Теперь я знаю, что это было очень глупо, но тогда я ничего не могла придумать. И вот вдруг Майлс признался, что он помогал тебе проучить меня. Я жутко разозлилась и решила уехать далеко, навсегда. Но в течение этого длинного тяжелого дня я поняла, что веду себя глупо. Мне надо давно искупить свою вину перед тобой. Потому что, видишь ли, Дрейк, я люблю тебя очень-очень, хотя мне и тяжела была мысль стать женой бедного крестьянина.

Он хотел сжать ее в своих объятиях и долго-долго заниматься с ней любовью. Но он заставил себя спросить ее спокойно:

– Если так, то почему же ты сбежала от меня? И почему именно сюда?

Впервые она отвела глаза в сторону и, потянувшись, сорвала длинную травинку. Покрутив травинку между пальцами, Элиза сказала: