Мед его поцелуев

— Я без колебаний предпочту им замок, милорд. Городские дома удобны, но им не хватает волшебства твоей библиотеки.

Он двинул коней в направлении главной дороги.

— Возможно, стоило предпочесть мисс Этчингем. Понятия не имею, с чего тебя так интересует история.

Напоминание о Пруденс и о записке, которую она прислала, лишило Эмили настроения.

— Я увлечена историей гораздо меньше, чем Пруденс. К слову об историях — я предпочла бы большую часть жизни прожить в сказке, чем в жутких лондонских реалиях.

— Что ж, в горах достаточно историй, но они мало похожи на сказки. — Малкольм повернул экипаж на дорогу. Лошади оскальзывались на размокших колеях и разбрызгивали ручьи, которые стекали по ним в долину. Деревня между ними и замком светилась оранжевым.

Но отблеск был странным — солнце село еще три часа назад, а луна едва серебрила небо.

— Что это? — спросила она.

Малкольм уже посылал коней в галоп, насколько это было возможно на скользкой грязи.

— Пожар, — ответил он.

И голос его был мрачным, он сосредоточился на деревне, забыв о прошлом их разговоре. Пожары всегда были риском, Эмили видела много сгоревших домов и хижин, когда путешествовала с семьей по Нагорьям до дома Малкольма — такого количества пожарищ не было ни в Лондоне, ни в ее родном поместье в Ланкастере.

— С молниями здесь всегда все так плохо? — спросила она.

— Не хуже, чем везде, полагаю. А что?

— По дороге сюда мы проехали много обгоревших руин. Наверное, дело в соломенных крышах?

Он натянул поводья, направляя коней в обход упавшей на дорогу ветки. И щелкнул хлыстом над их головами, чтобы погнать их быстрей, а затем ответил ей тоном, которого Эмили никогда от него не слышала:

— Это были не молнии. А улучшение.

— Улучшение? Но я не видела современных домов на месте сгоревших.

Слова потрескивали от напряжения, как туча перед ударом молнии.

— Я бы тоже не назвал это улучшением. Но большинство арендаторов так избавляются от крестьян, чтобы заполучить место для овец. Легче согнать их с земли, когда на ней нет дома, в который можно вернуться.

— Ты не всерьез, — сказала она, изучая его профиль. В темноте почти ничего не было видно, но спина Малкольма закаменела от ярости.

— Я думала, что местные кланы в родстве друг с другом?

— Так было десятки лет назад. И мало кто придерживается сейчас старых идей. Но если ты дальний землевладелец, живущий в Лондоне, и тебе нужны средства на игры и выпивку…

Он снова щелкнул кнутом. И в сердитом звуке Эмили слышалось его осуждение.

Оставшуюся до деревни милю они преодолели быстрее, чем ожидалось, учитывая размытую дорогу. Эмили завернулась в покрывало, но ветер пробирался сквозь толстую шерстяную ткань. Если бы не угроза чьей-то жизни и благосостоянию, ей было бы почти забавно. Малкольм так искренне пытался согреть ее, обеспечить ее безопасность, и все это лишь для того, чтобы она не замерзла и рискнула вылететь из двуколки по дороге домой.

Впрочем, она не шутила. Стоило посмотреть на Малкольма, и становилось понятно; что он сосредоточился только на том, что ждало впереди, а не на новой обузе, закутавшейся в покрывало рядом. Он заботился о своем клане задолго до появления жены — и она понимала, что сила старых желаний перевесила неожиданно возникшую между ними связь.

Ее мысли улетели от Малкольма к историям, шепчущим сквозь траву. Здесь между деревьями скрывались трагедии, преследующие ее в тумане. Современные МакКейбы, которые так радовались на ее свадьбе, казались Эмили счастливыми. Но на протяжении минувших столетий Нагорьям пришлось осушить до дна кубок холода и тоски. Сегодняшний пожар стал лишь очередным пятнышком на ткани.

Она не солгала, сказав Малкольму, что могла бы десятки лет писать о горах. Она не знала людей, которых коснулся сегодняшний пожар, но уже сплетала вокруг них историю — возможно, это был кузнец с прелестной дочерью, чью кузницу поджег бесчестный незнакомец, чтобы вынудить отца продать ему девушку?

Когда они добрались до деревни, Эмили уже сочинила сюжет от начала и до конца. Двуколка остановилась у горящего коттеджа, по другую сторону которого бригада мужчин работала лопатами и носила ведра воды.

Большая часть жителей деревни собралась понаблюдать, но бесчестного незнакомца среди них не было видно. Реальность, как обычно, оказалась такой прозаичной по сравнению с историей, сложившейся в ее голове.

Один из близнецов вышел из толпы навстречу Малкольму, и тот спрыгнул с козел.

— Спасать нечего, — сказал Дункан, отряхивая ладони, прежде чем хлопнуть брата по спине.

— Как Шон и его семья? — спросил Малкольм, жестом вызывая одного из мальчишек, сгрудившихся в толпе зевак.

— Все целы. Спасли даже корову, хотя именно она виновата в поджоге. Ее испугал удар молнии, и она перевернула лампу. Жир растекся и добрался до яслей прежде, чем Шон успел погасить огонь.

Малкольм протянул мальчишке поводья и монетку за то, что тот подержит коней. Эмили сбросила покрывало и соскользнула на землю с повозки.

— Но как огонь переметнулся с хлева на коттедж?

Дункан уставился на нее, а Малкольм ответил:

— У большинства крестьян скот живет прямо с ними, в коттеджах. Корова слишком ценна, чтобы оставлять ее на улице, а те, кому хватило денег на единственное животное, редко могут позволить себе постройку хлева.

Жар и свет горящей хижины скрыл ее заалевшие щеки.

— Наверное, в имении Алекса все по-другому.

Малкольм открыл было рот, чтобы ответить, но крик кого-то у коттеджа прервал его.

— Останься здесь, — приказал он, направляясь сквозь толпу к тушившим пожар.

Ей не хотелось оставаться позади, но Эмили знала, что ничем не поможет пожарным, разве что будет путаться у них под ногами. Так что она осталась стоять среди других зевак, слишком завороженная огнем, чтобы думать о своем испорченном платье и растрепавшихся волосах.

Малкольм же не остался в стороне. Он бросился в самую гущу битвы с огнем, подхватил шест и начал помогать растаскивать пламенеющую соломенную крышу, сбрасывая опасные куски в выгоревший дом. Сама хижина была каменной, и как только крыша рухнет в комнаты, бродячие искры не смогут перекинуться на дома соседей. Им повезло, что ранее этим днем прошел дождь — поначалу пожар удерживался в доме и для стоящих рядом коттеджей почти не было риска.

Малкольм работал с энергией, которой Эмили не заметила у других тушивших, — с яростным желанием защищать от беды тех, кто оказался рядом. До сих пор эта энергия проявлялась им лишь в постели, со множеством приятных итогов. Но сейчас ей стало понятно, насколько он хочет спасти горы. Это была битва, к которой призывала его честь.

Эмили хотела свободы, хотела, чтобы муж не заметил часов, которые она проводит за письменным столом. Но, несмотря на это желание, она надеялась, что, когда Малкольм займется политикой, он все же найдет время на то, чтобы побыть вместе.

Когда крыша упала, Малкольм отбросил шест. Коттедж выгорел полностью, как и сказал Дункан, но, по крайней мере, деревня была в безопасности.

Он обошел коттедж по кругу и увидел Шона МакРи, который сидел на стуле, отдыхая от долгого сражения с огнем. Он поднялся, когда Малкольм хлопнул его по спине.

— Не стоило вам возиться, лэрд, — сказал Шон. — Ничего тут уже не поделаешь.

— Твоя жена и дети в безопасности? — спросил Малкольм.

Шон кивнул.

— Хоть Энни не рада, что я сохранил корову. Она считает, что тварь эта проклята и пожар тому доказательство.

— Можешь обменять ее на другую корову из моего стада, пусть успокоится.

— А могу я ее вам продать? Пара шиллингов нам полезнее молока.

Малкольм нахмурился.

— Ты же не хочешь расставаться с коровой, Шон. Я найду вам новый дом, без оплаты, пока ты не встанешь на ноги.

Шон потер лоб, размазывая сажу по потной коже.

— У меня кузен есть — помните Билли МакРи? Он отправился в Новую Шотландию год назад и зовет меня к себе, чтобы мы вместе построили мельницу.