Дар Элизабет

– Ты знаешь, Хоксли, я чувствую себя гораздо лучше! Похоже, виски действует на меня благотворно. Если доктор оставит эту бутыль здесь, я думаю, мне не понадобится операция.

Доктор Камерон решительно забрал у него стакан и спросил:

– Кстати, Мэтью, где тебя ранили? Я встречал твое имя в курьерских списках.

– Подстрелили, когда я забирал донесение французских шпионов старины Веллингтона. Впрочем, об этой истории вы никогда не узнаете, тем более из курьерских списков.

Доктор Камерон прищурился при упоминании знаменитого генерала.

– Шпионов Веллингтона?

– Спросите Натана: он один из тех, кто организовывал… О, извини, Натан! Я чуть не проболтался!

Мэтью кротко улыбнулся доктору Камерону и покачал головой.

Хоксли был не в состоянии сделать ему выговор, хотя и отметил про себя, что Мэтью, пожалуй, слишком простодушен для их нелегкой работы.

А Мэтью, не встретив упреков, приободрился и начал свой рассказ:

– Я шел в патруле, но оторвался от других, чтобы забрать донесение, которое должно было быть оставлено для меня в корнях старого дуба. Нужно было пройти по руслу маленького ручья, чтобы найти этот дуб, и я спешился. Итак, я был без лошади, один, когда дюжина французов атаковала меня. Я не скоро забуду их алые мундиры и обнаженные сабли, сверкающие на солнце.

Он попросил доктора снова наполнить его стакан, и Камерон после минутного колебания согласился. Голос Мэтью опять набрал силу:

– Так как нас застали врасплох и их было больше, я громко крикнул, чтобы предупредить товарищей. Я выстрелил в проклятого француза, который намеревался скакать в ту сторону, где меня ждали друзья. А в следующий момент я упал. Сначала я даже не понял, что произошло – казалось, просто потерял равновесие. Но подняться я не смог и покатился с берега ручья. Это меня спасло. Кое-как я перебрался на другую сторону и осмотрелся в поисках старого дуба, но вокруг были лишь здоровые и сильные деревья. Намного более здоровые, чем я в тот момент! Французы вернулись, чтобы посмотреть, что со мной. Но к этому времени я заметил рядом дуб, под корнями которого со стороны ручья было достаточно места, чтобы спрятаться, что я и сделал.

Мэтью внезапно откинулся на подушки и закрыл глаза. Создавалось впечатление, что он уснул, но Мэтью продолжал рассказывать с закрытыми глазами:

– Когда меня нашли и отправили в госпиталь, я однажды услышал, как хирург говорил о том, что придется ампутировать ногу. Я не был уверен, говорит ли он обо мне или о парне на соседней койке: тот тоже был ранен в ногу. Как бы то ни было, я решил ретироваться и подумал, что будет честно, если я предложу соседу вместе догнать мой полк, который был командирован домой.

Доктор издал одобрительный возглас, а все остальные облегченно засмеялись. Мэтью, воодушевленный реакцией аудитории, продолжал:

– Сосед помог мне выбраться из госпиталя, и мы пережили ужасное путешествие в какой-то жуткой карете, которая довезла нас до берега. А там мы сели на катер, везущий курьеров в Лондон.

В его голосе зазвучали грустные нотки:

– А сейчас вы хотите все-таки отрезать мою несчастную ногу! Я не думал, что все это так кончится…

Доктор добродушно рассмеялся:

– Вовсе нет, вовсе нет, мой мальчик! Разве мы позволили бы дамам сидеть здесь и держать тебя за руку, если бы задумали такое недостойное дело?

Мэтью быстро натянул одеяло до подбородка и слабо пробормотал:

– Дамам?!

В этот момент Элизабет легонько подтолкнула Мэриан поближе к Мэтью и прошептала что-то ей на ухо. Мэриан послушно взяла Мэтью за руку и храбро улыбнулась ему. Она была не в состоянии что-нибудь сказать, но улыбки, которыми обменялись молодые люди, заставили облегченно вздохнуть не только Элизабет, но и доктора Камерона.

Элизабет и доктор подошли к столу, чтобы вымыть руки и надеть белоснежные передники, специально принесенные с кухни. Вскоре операция началась.

Хоксли, пройдя через военные испытания, насмотревшись на человеческое горе, поразился тому, сколь сильные эмоции вызывают в нем страдания людей, которых он любил. Даже Мэриан, эта глупенькая маленькая болтушка, тронула его тем, как она склонилась над головой Мэтью, а ее слезы капали на его лицо и смешивались с его слезами.

Элизабет испытывала столь же сильные чувства. Даже стараясь изо всех сил сосредоточиться на своей работе, она иногда не выдерживала и вытирала слезы краем рукава. Когда она отвела взгляд от Мэтью и Мэриан и посмотрела на Хоксли, в обязанность которого входило удерживать тело Мэтью в неподвижном положении, их взгляды встретились, и они долго глядели в глаза друг другу. В этот момент что-то произошло между ними, как будто возникла новая, более сильная связь. Нечто подобное однажды уже произошло в Пэкстоне…

Хоксли посмотрел на милое лицо Элизабет, на ее носик, усыпанный крошечными веснушками, и подумал, что она, вероятно, прочла его мысли, когда Элизабет вдруг вспыхнула и отвела взгляд.

– Ну, разве у нас плохо получается, мой мальчик? – обратился доктор Камерон к Мэтью, накладывая повязку на его рану.

Так как Мэтью уже давно находился без сознания, доктор и не ждал от него ответа. Он улыбнулся своим помощникам, на чьих побелевших лицах блуждали еще более слабые улыбки, чем его собственная. Но напряженная тишина в комнате, кажется, совсем не беспокоила доктора, он выпрямился, протянул руку и хлебнул из бутылки Мэтью.

В тот же момент тишина нарушилась, и уже настоящие улыбки появились на лицах у всех. Доктор взял тарелочку с кусочком металла и протянул ее Элизабет.

– Положите в бутылку и запечатайте для мальчика. Ему захочется показать это своим внукам. Прекрасный образец французской ручной работы!

– Элизабет!

Голос Хоксли разбудил ее. Она открыла глаза и увидела колеблющийся огонек свечи: Хоксли неслышно проскользнул в комнату и закрыл за собой дверь. Почему он вошел без стука? Заволновавшись, Элизабет села на кровати.

– Дедушка? Мэтью? Что случилось, Натан?

Только тут она заметила, что на Хоксли черный дорожный плащ. Он собрался в путь! Взглянув на каминные часы, Элизабет обнаружила, что он разбудил ее в четыре утра. Ее сердце тяжело забилось. Не в силах о чем-либо спрашивать, она молча смотрела на Хоксли, а тот присел на край ее кровати и заговорил:

– Паук объявился опять. Только что нам сообщили, что вчера на континенте убиты его агенты. Он явно дал приказ своим наемникам замести все следы его шпионской деятельности, а сам собрался залечь на дно. Но перед этим он решил уничтожить своих врагов.

– И нашу семью?

– Дедушка убежден, что с ним Паук расправится в последнюю очередь, но мы все равно оставляем здесь надежную охрану. Сегодня Паук совершил нападение на Фостера и Виггела в их собственных домах, и мы с Вулфи едем предупредить других об опасности.

Когда он закончил, Элизабет с тревогой спросила:

– А вы сами едете с охраной, Натан? Что, если вы встретите его и он нападет на вас?

Хоксли мрачно ответил:

– Именно этого мы и добиваемся, Элизабет. Мы хотим устроить ему ловушку.

Элизабет чувствовала, что непременно скоро вновь встретится с Пауком – именно она, а не Натан! Надо попытаться сосредоточиться: вдруг ей прямо сейчас удастся увидеть монстра? Элизабет закрыла глаза, убрала из своего сознания все оборонительные барьеры и стала ждать. Ничего! Ни цвета, ни ощущений… Тогда она спросила:

– Что я могу сделать?

Хоксли поколебался: ему явно не хотелось просить ее о помощи.

– Мы давно не говорили о твоей способности читать мысли людей…

– Да, эта тема не очень популярна в наших разговорах.

Он смущенно улыбнулся:

– Помнишь, как я просил тебя перестать внедряться в чужие мысли?

– Ты хочешь сказать – потребовал?

– Можно сказать и так, – нехотя согласился Хоксли. – Я думаю, ты проигнорировала мои требования, как обычно? Но это к лучшему: именно сейчас…

– О, Натан, это ужасно! Ты хочешь, чтобы я узнала его, прочитав его мысли? Но я не уверена, что смогу! Я четыре года пыталась отучиться от этого!