Любовь без обмана

Он стоял возле умывальника, закатывая рукава. Руки у него крепкие, мускулистые, поросшие темными волосами; она вспомнила, как восхищалась их движениями, когда он пытался освободиться, будучи привязан к кровати. Тогда он был в ее власти. Ему это совсем не нравилось.

Возможно, ему было бы приятнее, будь она в его власти. То, что он рассказал ей свои секреты, не дает ему права узнать ее секреты. «Я соблазню его», – подумала Минна. Это убеждение было следствием непонятной злости. Если он каким-то образом начинает порабощать ее чувства, она разрушит это, дав им волю. Он дрожал под ее руками, когда она смеялась над ним, не все преимущества на его стороне.

Он взял кувшин и плеснул в миску воды. Затем потянулся за висевшим на крючке полотенцем, рубашка натянулась на спине, тонкое полотно подчеркнуло его узкую талию. Он макнул полотенце в воду, потом принялся отжимать и аккуратно складывать ткань. Какой же он суетливый! Наверняка у него есть особая система натягивать носки.

– Я не собирался огорчать вас, – спокойно произнес он.

Она смотрела не отрываясь на его спину, такую потрясающе широкую и бесстрастную. «Чудовище, – подумала она. – Обернись и посмотри на меня». – Не прикидывайтесь, будто вас это волнует, – выпалила Минна. Эти слова испугали ее, она закрыла рот рукой, но было уже поздно. Покраснев, она прибавила: – Еще неделя, и вы никогда меня больше не увидите.

Он не стал отрицать.

– А до тех пор нам придется действовать вместе.

Она смотрела, как он поднимает руку, тщательно протирая свои широкие запястья и длинные пальцы. Уверенные, методичные движения. Ей было бы интересно, задумал ли он этот разговор заранее, а то, что она считала неожиданными поворотами, было всего лишь тщательно продуманными шагами. Неужели он считает ее такой уж безвольной тряпкой? Он поймет, что она не такая, если она окажется у него в руках.

– Мы уже работаем вместе, – сказала она. – Я помогла вам в поезде.

Полотенце упало, разлетелись брызги. Он обернулся, одной рукой опираясь на мраморный умывальник, на его красивом лице отразилась печаль.

– И это тогда, когда я понял, что нам потребуется доверие друг к другу в ближайшие дни. – Он провел рукой по волосам, и у нее мелькнула мысль, почему человек, настолько помешанный на порядке, отрастил такие пышные волосы. – Тогда позвольте мне сделать первый шаг. Я верю, что вы, возможно, правы: возможно, Ридленд – предатель. – Он странно улыбнулся, слишком весело для своего заявления. – В таком случае мы не только спасаем жизнь вашей матери, мисс Мастерс. Мы спасаем и свою жизнь.

Они выпили чаю в гостиной внизу, за маленьким столиком у арочного окна, где листья дуба бились в стекло. Когда официантка убирала посуду, во дворе послышался шум. Толпа детей пробежала по дороге, гремя цимбалами. Потом величественно прошествовал молодой человек в будничном костюме и в шляпе с высокой тульей и девушка в чудовищно разукрашенном белом платье, с венком из флердоранжа на распущенных каштановых волосах.

– А вот и карета, – сухо сказал Эшмор. Она приближалась черепашьим шагом. Четыре сорванца сидели на ней сверху, а из окон экипажа высовывались многочисленные руки, бросавшие рис в сторону новобрачных.

Дочка владельца постоялого двора подбежала к ближайшему окну, смеясь при виде этой картины. Минне и Эшмору она сказала:

– Мы закрываемся, чтобы поучаствовать в торжестве на природе. Идемте, я найду вам Джона Марша.

– Мы передумали, – сказал Эшмор. – Мы переночуем здесь.

– Но мы пойдем с вами, – прибавила Минна, поднимаясь. Бровь Эшмора поднялась, и она состроила гримасу. – Мне любопытно. Моя мать выросла в сельской местности. Иногда она об этом рассказывала – деревенская площадь, майское дерево весной. Кроме того, вспомните, что я говорила о нетерпении.

Он пожал плечами и встал, на удивление послушно. Минна решила наградить его за это, взяв за руку. Теперь обе его брови удивленно поднялись, но он ничего не сказал, позволяя ей вести себя к двери.

Процессия следовала по дороге, которая перешла в широкую улицу, по обеим сторонам которой росли липы. Слева и справа стояли коттеджи с аккуратными соломенными крышами, над стенами между ними виднелись яркие мальвы и желтофиоли. Деревенская площадь располагалась возле каменного моста, аркой перекинутого через маленькую речку; на ней уже собиралась толпа. – Они уселись на одном из снопов сена, разложенных по периметру. Напитки раздавали со стола, стоящего на краю площади. Минна заметила, что дочка владельца постоялого двора смотрит на них; девушка схватила какого-то мужчину за локоть и кивнула в их направлении. Он принес им две кружки, одобрительно оглядел Минну.

– Отпразднуйте с нами, – сказал он.

Эль был темный и густой. Минна поморщилась от его горького вкуса, Эшмор засмеялся:

– Предпочитаете шампанское, да?

– Обычно я…

– …пью только шампанское, – закончил он. Они обменялись улыбками, и он прибавил: – Надеюсь, вы не заливаете сейчас свою скуку.

Минна вспыхнула.

– Это было подло с моей стороны.

Его улыбка стала шире.

– Я думал, это так и задумано. Но вы заставили меня гадать, и это вам отлично удалось.

Она засмеялась:

– Да, не правда ли? И вы за это меня проучили. – Она понизила голос, имитируя его резкий тон: – «Люди сочтут вас пьяницей».

Он задумчиво скривил губы.

– О да, я был настоящим подонком. Но вы довели меня до безумия. Мне казалось, у меня нет другого выхода.

– Да, как и мне. Бонем, – прибавила она, когда он вопросительно посмотрел на нее. – Он твердо решил жениться на мне. Я отчаянно старалась отговорить его или найти такого жениха, которому Коллинз не стал бы отказывать.

Наступило молчание. Большинство присутствующих были на ногах, а дети бегали между ними, визжали, хохотали и бросались друг в друга охапками сена. Невеста и жених заняли грубо сколоченную скамью на краю лужайки. Желающие поздравить молодых выстроились в очередь.

– Ваше любопытство удовлетворено? Она вздохнула:

– На самом деле сомневаюсь, что моя мама когда-нибудь присутствовала на таком мероприятии. Она большая сторонница приличий. – Ее мать никогда не возражала против своенравных поступков Минны, но сама она никогда к ним не присоединялась.

– Значит, в Америке все по-другому? Люди могут вести себя как хотят, невзирая на свое общественное положение?

Она взглянула на него. Если не учитывать его буйные волосы, никому и в голову не пришло бы, что у него было такое интересное утро; его крахмальный воротничок все еще выглядел пристойно, а манжеты – застегнуты запонками. Требовался особый талант остаться таким безупречным после поездки в поезде: ее юбки были сильно измяты. Но несмотря на свою безупречную внешность, он небрежно развалился на сене, опираясь на одну руку, положив одну ногу на колено другой, – такую позу он не принял бы, находясь в приличном обществе.

– Вы хотите знать, как ведут себя люди? – спросила Минна. – Или как ведут себя женщины? Кажется, вы чувствуете себя здесь весьма комфортно. Вряд ли ваша графиня чувствовала бы себя так же.

Фин улыбнулся, словно сама мысль о женитьбе была забавной.

– Возможно, она и чувствовала бы себя хорошо, мисс Мастерс. Но дело в том, что ей пришлось бы появиться здесь совершенно по-другому. Явиться в роли дамы-патронессы, которая снизошла до того, чтобы поздравить счастливую пару, вручить им несколько монет и удалиться как можно скорее.

– А вы? Что делали бы вы в сложившейся ситуации?

Облака заигрывали с солнцем, свет быстро скользил по его лицу от яркого до холодного серого и назад. Она не могла бы сказать, была ли тень, появившаяся на его лице, следствием игры солнечных лучей или она появилась от мрачных мыслей.

– Думаю, мне нужно об этом подумать. Столько лет главной задачей было появиться так, чтобы никто не заметил. А теперь внимание ко мне – вот то, что, как предполагается, я требовал бы.

– По праву рождения, – сказала она. – Да, это то, чего я не могу одобрить в этой стране.