Грешная любовь

Катриона поднесла котенка к лицу, нежно прижимая пушистый комочек к подбородку.

— Такая откровенность выдает ваше благородство. Водрузив шляпу на голову, Саймон одарил девушку самой победоносной из своих улыбок. Ею он обычно пользовался для демонстрации выигрышной комбинации карт по игре в вист, чтобы припугнуть партнеров в лондонском клубе «Будлз».

— Напротив, мисс Кинкейд. Выдает меня, лейтенанта Саймона Уэскотта, как ублюдка и по рождению, и по поступкам.

Девушка осталась стоять в подсвеченной солнечными лучами короне из кружащихся пылинок. Чумазая кельтская принцесса, потерявшая свое королевство и властвующая над одним лишь котенком. Уэскотт уже вскочил в седло и пустил коня быстрым галопом, когда вдруг осознал, что даже не поинтересовался именем юной шотландки.

Катриона выбежала за двери конюшни и долго смотрела вслед дерзкому офицеру. Но он быстро скрылся из виду в клубах пыли, поднятой конскими копытами. Когда же и пыль развеялась, Катриона присела на растрескавшийся порог, все еще прижимая к себе котенка.

— Что скажешь на это, Роберт? — прошептала она, пряча задумчивую улыбку в пушистой кошачьей шерстке. — А я вот думаю, этот Уэскотт сам не ведает своего благородства. Если у него хватило смелости заступиться за меня перед Элис, то уж пойти против пушек Наполеона будет для него сущей прогулкой в Гайд-парке.

Роберт Брюс потерся носом о девичий подбородок и одобрительно замурлыкал.

Глава 2

1810 год

Катриона Кинкейд увернулась, и серебряный гребень пролетел мимо ее головы. За десять лет знакомства кузина частенько запускала в нее все, что попадалось под руку, поэтому подобный поступок разгневанной родственницы был не первый и, скорее всего не последний. К счастью, душевное состояние Элис отразилось на ее меткости. Всего минуту назад кузина заходилась в безутешных рыданиях, которые буквально сотрясали ее стройное тело. Она рыдала так жалобно, что даже Катриона прониклась сочувствием. И напрасно, поскольку ее попытка успокоить Элис как раз и обернулась броском гребня. Катриона осторожно попятилась к выходу из спальни кузины, готовая поспешно убежать, если в нее полетят и другие предметы.

Элис лежала на своей пышной кровати с пологом. К предложенной помощи со стороны старшей сестры она отнеслась несколько более благосклонно, позволяя Джорджине поглаживать ее сотрясающиеся от рыданий плечи и ласково шептать: «Ну, малышка, не надо, успокойся, пожалуйста».

Однако затем и заботливое участие родной сестры рассердило Эллис; приподняв голову из груды подушек, она одарила Джорджину недобрым взглядом.

— Ты даже не можешь представить, как я страдаю. Тебе-то хорошо, у тебя есть муж! — Голос ее сорвался до визга. — Боже, но почему такая толстая корова, как ты, заполучила себе мужа, а мне вечно не везет!

Элис снова повернулась на живот, зарываясь головой под подушки. Она опять зарыдала, сопровождая всхлипы яростными ударами кулаков по кровати.

Не в пример вспыльчивой и грациозной сестре Джорджина была гораздо спокойнее и отличалась более округлыми формами. Однако сравнение с толстой коровой явно не соответствовало действительности. Продолжая поглаживать сестру с еще большим участием, Джорджина бросила беспомощный взгляд на Катриону. Обе хорошо знали, что мать Элис и Джорджины не способна им помочь. Тетя Маргарет сидела, съежившись, в легком кресле возле камина. Молчаливые слезы текли по ее щекам, и время от времени графиня прикладывала к глазам кружевной носовой платок. Участие тетушки в этой истории ограничилось тем, что она плотно задернула в спальне все портьеры, как будто дочь сразил смертельный недуг, а не очередная расторгнутая помолвка. Приняв эти меры, тетя Маргарет уже не покидала кресла.

— Что ты такое натворила, Элис? — отважилась спросить Катриона.

По застывшей в комнате тишине было понятно, что задать такой вопрос никто другой не отважился бы.

— Такой человек, как маркиз Эддингем, вряд ли стал бы из-за пустяков раздувать всю эту историю с разрывом, помолвки.

Элис повернулась на спину, раскидывая по подушкам копну белокурых волос, и сердито шмыгнула носом.

— Я позволила ему всего лишь один поцелуй. Катриона приблизилась к кровати и смущенно заговорила:

— Джентльмены обычно высоко ценят такое качество, как целомудрие. Однако трудно поверить, что маркиз оказался настолько безжалостным. Неужели он решился расторгнуть помолвку лишь потому, что ты не позволила ему второй поцелуй?

Элис присела на кровати, раздраженно перебирая складки атласного покрывала. Глаза у нее опухли, на лице виднелись красные пятна, и следы пролитых слез.

— Я целовалась вовсе не с маркизом.

Кузина явно собиралась и дальше сидеть с надутыми губами, но после таких слов по ее лицу промелькнула мечтательная улыбка.

— Там в саду был другой. Двоюродный брат лорда Мельбурна.

Глаза Джорджины округлились от удивления. Насквозь промокший носовой платок, который тетя Маргарет прижимала к губам, не мог заглушить отчаянный вскрик старой леди.

Катриона скрестила руки на груди. Подтвердились ее худшие подозрения. Кузина всегда была неравнодушна к симпатичным молодым людям. А одного из таких красавчиков и Катриона до сих пор не могла выкинуть из головы, несмотря на все старания. Тот молодой морской офицер с ангельской улыбкой и дьявольским взглядом одним своим прикосновением вызвал в ней трепет желания, природу которого из-за юного возраста она еще не могла себе объяснить. Прошло несколько лет с той незабываемой встречи, и Катриона надеялась, что память об этом переживании со временем потускнеет. Однако происходило совсем наоборот.

— Наверное, маркиз застал вас целующимися в саду? — последовал новый вопрос.

Элис кивнула. Нижняя губа у нее вновь задрожала.

— Он так унизил меня перед моими друзьями и за всю дорогу домой в карете не проронил ни слова. Откуда мне было знать, что у него такой жестокий и ревнивый характер? А может быть, это даже хорошо, что я узнала об этом до свадьбы.

— Ты хочешь сказать, хорошо для него, — негромко отреагировала Катриона.

От таких слов взгляд Элис стал жестким.

— Катриона ненавидит меня, мама. Пусть она уйдет!

Не в силах сдержать свое отчаяние, Элис порывисто схватила с прикроватного столика пастушку из мейсенского фарфора. Катриона решила не дожидаться разрешения тетушки уйти из комнаты. Она едва успела выбежать из спальни, как пущенная по воздуху фарфоровая фигурка разбилась вдребезги о впопыхах прикрытую дверь. Удаляясь по коридору, она слышала возобновившиеся с новой силой крики и причитания Элис.

Катриона торопливо сбежала по длинной закругленной лестнице роскошного особняка, выстроенного в стиле архитектора Палладио. С десятилетнего возраста она привыкла считать его своим домом. В этом здании величественное сочеталось с изящным, но временами Катриону посещала мысль, что Уайдакр-Парк скорее напоминает тюрьму, чем дворец. Здесь не было железных решеток, но за этими красивыми арочными окнами и под прессом требований своего дяди Катриона чувствовала себя посаженной в клетку.

Племянница очень хотела отблагодарить дядю за его благодеяния и сделаться настоящей молодой английской леди, как он того хотел. Но Катрионе нелегко было расстаться со своей необузданной бунтарской натурой, с желанием накинуть старенький плед и пробежаться босиком по свежескошенной траве.

Но сегодня выбора не было, приходилось исполнять свои обязанности. Нужно, чтобы дядя Росс узнал правду о размолвке между Элис и ее женихом. Иначе граф, вне всякого сомнения, вызовет маркиза на дуэль за прилюдное унижение младшей дочери. Если верить слухам, то Эддингем — заядлый охотник и славится твердой рукой и метким прицелом.

Когда Катриона подошла к полуоткрытой двери дядиного кабинета, оттуда, к ее удивлению, доносился шум мужских голосов.

Осторожно приблизившись еще на шаг, она остановилась, гадая, кому могла прийти в голову сомнительная идея заводить разговор с графом в такое непростое время. Но не успела Катриона распознать незнакомый баритон, как дядя громко позвал ее: