Франческа

— Позвольте отвезти вас домой — если не ошибаюсь, вы живете в Шелвуд-Мэноре?

— Вы с ума сошли?

— Нет, я вовсе не сошел с ума. Или вас не устраивают манеры леди Форрест?

— Мне нет дела до леди Форрест. Я прекрасно доберусь домой пешком — да, так я и намерена поступить. По правде говоря, сэр, в вашем экипаже я отказалась бы не только отправиться в Шелвуд или в Уитем, но даже прокатиться по аллее! С какой стати вы вообще вздумали предлагать мне свои услуги? Неужели вы забыли обстоятельства нашей предыдущей встречи?

— Разумеется!

Опешив, Франческа воззрилась на него.

— По вашему требованию. Вы сами велели мне обо всем забыть, — напомнил он.

Франческа сжала губы. Нет, он не заставит ее рассмеяться, она этого не допустит — именно со смеха все началось в прошлый раз. И она холодно произнесла:

— Советую вам поскорее присоединиться к своим друзьям — им не терпится вкусить… утех, какими славится Уитем-Корт.

— Само собой. Значит, вам и об этом известно? — с насмешливой улыбкой осведомился Маркус.

— Только понаслышке, сэр. Благодаря краткому и крайне нежелательному знакомству с одним из гостей Уитем-Корта, которое состоялось несколько лет назад.

— Тогда мне показалось, что вы не сочли это знакомство столь нежелательным, дорогая.

Франческа вновь вспыхнула и коротко заявила:

— Я была чересчур молода и глупа. Мне следовало быть осмотрительнее. — И она попятилась. — Советую вам вернуться на сотню ярдов и свернуть на большак, ведущий к деревне, а затем выбрать первый поворот налево. Эта дорога тоже ведет к Уитем-Корту, но она слишком узкая и ухабистая, и справиться с лошадьми на ней под силу лишь умелому кучеру.

— Выходит, меня вы таковым не считаете, — заметил Маркус, двинувшись следом за Франческой.

— Покамест у меня не было причин составить о вас обратное мнение. Всего доброго, сэр!

— Хорошо, я последую вашему совету — сегодня лошади и без того измучились, а эта дорога и впрямь омерзительна. — Он направился было к экипажу, но тут же остановился и оглянулся через плечо. — Вы уверены, что я ничем не могу вам помочь?

— По-моему, вы предостаточно помогли мне! А теперь, ради всего святого, оставьте меня в покое!

Джентльмен оторопел, услышав в голосе Франчески раздраженные нотки. Сказать по правде, она удивлялась самой себе — подобные вспышки были для нее чрезвычайно редким явлением. Из порывистого, пылкого ребенка под гнетущим влиянием тети Франческа с годами превратилась в сдержанную и молчаливую девушку. Она давно научилась держать себя в руках, достоинство и самообладание служили ей броней от постоянных упреков и оскорблений.

Но этот человек поистине обладал талантом выводить Франческу из себя. Она непременно должна, нет, обязана совладать со своими чувствами. Очевидно, их короткая встреча несколько лет назад ничего не значила для Маркуса, иначе он не стал бы вспоминать о ней с такой беспечной насмешкой. Нельзя допустить, чтобы он догадался, какой глубокий след оставило их знакомство в ее сердце. Значит, следует вежливо извиниться за неприличную вспышку и попрощаться.

Но Маркус опередил ее. Уже безо всякой иронии он произнес:

— Простите, я не хотел вас обидеть.

Не добавив ни слова, он развернулся на каблуках и направился к экипажу. Неожиданно для себя Франческа пожелала, чтобы он оступился в какой-нибудь луже. Она с удовольствием полюбовалась бы падением в грязь этого гордого и самодовольного наглеца. Разумеется, ее надежды не сбылись. Маркус подошел к экипажу и заговорил с юношей, сидящим на козлах.

После этого юноша — судя по всему, племянник Маркуса — спустился вниз и размашисто зашагал прочь по дороге, а сам Маркус вспрыгнул на его место. Через несколько минут экипаж обогнал Франческу, и сидящий на козлах мужчина с ироничной усмешкой отсалютоват ей хлыстом.

Глава вторая

Заметив этот жест, леди Форрест раздраженно фыркнула. Маркус вел себя несносно — подумать только, он не побрезговал долгим разговором с какой-то оборванкой! Разумеется, он сделал это лишь для того, чтобы досадить ей, Чармиан. Маркус был настроен против визита к Чарли Уитему — подобных развлечений он терпеть не мог, и поначалу никакими уговорами не удавалось заставить его принять приглашение. Но, в конце концов, леди Форрест добилась своего, и теперь Маркус, видимо, выказывал недовольство, дразня ее.

— Неужели ты по-прежнему сердишься, Маркус? — спросила она, искоса поглядывая на него.

Тот повернул экипаж на деревенскую улицу и лишь потом ответил:

— Ты имеешь в виду — на то, что Ник чуть не загнал лошадей? Нет, уже не сержусь. И тебе незачем тревожиться о нем: к тому времени, как он доберется до Уитем-Корта, он успеет остыть.

Леди Форрест давно забыла про Ника.

— Нет, я не об этом. Тебе не хотелось принимать приглашение Чарли, а я настояла. Ты сожалеешь о том, что передумал?

— Вовсе нет. Ты умело разыграла козырную карту. — Увидев, что Чармиан подняла брови в притворном недоумении, Маркус пояснил:

— Полно притворяться, Чармиан. Раньше ты остерегалась моей проницательности. Тебе пришлось прибегнуть к коварству ради исполнения своей прихоти. Когда стало ясно, что я не намерен сопровождать тебя в Уитем-Корт, ты попросила об этом одолжении Ника. Расчет не подвел тебя: несмотря на талант моего племянника навлекать на себя беду, я привязан к нему. Ты знала, что я вряд ли соглашусь отдать его на растерзание алчным приятелям Чарли Уитема.

Он воззрился на нее с иронической усмешкой, которую леди Форрест находила неотразимой.

— Но скажи, что бы вышло, если бы я не подыграл тебе? Твоей репутации едва ли пошло бы на пользу появление в Уитем-Корте в обществе юноши вдвое моложе тебя.

За неотразимой улыбкой последовал смертельный удар. Маркус умел быть безжалостным! Леди Форрест покраснела.

— Ты преувеличиваешь, Маркус. В конце концов, ничего подобного не случилось. Ты отправился с нами, как я и рассчитывала. — Она сменила тон. — А теперь перестань злиться. Ты уже отомстил мне, делая вид, будто заинтересовался этим ничтожеством, попавшимся нам по дороге, да еще пытался представить ее…

— А ты на редкость жестоко обошлась с ней. Зачем тебе понадобилось оскорблять бедняжку?

— Почему это тебя так задевает? Будь она хорошенькой, я бы еще могла понять, но ведь она сущая уродина!

— Уродина? Ты и вправду так считаешь?

— Прекрати издеваться надо мной, Маркус! Она дурнушка, в этом не может быть сомнений. Тощая дылда, бледная и тонкогубая… Право, она нехороша собой!

— Губы у нее вовсе не тонкие, просто крепко сжаты. А грязь на лице скрыла от твоего взгляда редкой прелести очертания скул и подбородка. — Дождавшись ошеломленной гримасы на лице леди Форрест, он добавил: — Согласен, в кругу твоих знакомых ее вряд ли сочли бы красавицей. Ей недостает губок сердечком, бессмысленных голубых глаз, ямочек на щеках, да и в пустой болтовне ей явно не преуспеть. Но дурнушкой она никогда не будет — даже когда состарится. Ее лицо не утратит выразительности.

— Боже милостивый, вот так новости! Как ты все-таки скрытен, дорогой! Может, тебе пора принимать поздравления? — Маркус саркастически усмехнулся, но не поддался на уловку, а Чармиан продолжала: — Надеюсь, ты позволишь мне одолжить этой девице свадебное платье? Похоже, у нее не найдется ни единого приличного туалета, не то что приданого. Впрочем, оно тебе ни к чему.

Последовала краткая пауза, во время которой леди Форрест с ужасом размышляла, не зашла ли она слишком далеко. Наконец Маркус невозмутимо произнес:

— Не мели чепухи, дорогая. Я способен восхищаться красотой в любых проявлениях, не посягая на нее. Слава Богу, вот и ворота! Полагаю, не стоит надеяться, что со времени нашей последней встречи Чарли Уитем стал сторонником умеренности. Поэтому предупреждаю тебя: ты поплатишься, если по твоей вине Ник попадет в беду. Сестра бережет его как зеницу ока — Бог весть почему!

Маркуса и леди Форрест радушно поприветствовал хозяин, который не мог поверить в свою удачу: наконец-то он сумел заманить в гости самого нелюдимого из лондонских холостяков. Маркус Карн предпочитал вращаться в тех кругах общества, которые лорд Уитем и его приятели, не надеявшиеся попасть туда, называли дьявольски скучными, вечно подшучивая над всякими умниками — академиками, политиками, реформаторами и тому подобное. Но к самому Карну они питали глубокое уважение и даже наградили его прозвищем Несравненный.