Незнакомка

— Ну, наконец-то! Я говорила этим болванам, что они дали вам слишком много опиума. Удивительно, что вы вообще очнулись. У мужчин соображения не больше, чем у грудных младенцев. Вот, я сварила вам кофе. Горячий и крепкий. Выпейте-ка.

Сильная женская рука помогла ей подняться. Николь села и огляделась по сторонам. Она была вовсе не в саду, а в тесной комнатушке, почти без мебели. Но гамак все еще качался, наверное, снотворное продолжало действовать.

— Где мы? Кто вы? — глотнув крепкого обжигающего кофе, наконец смогла выговорить она.

— Все еще как пьяная, да? Меня зовут Дженни. Мистер Армстронг нанял меня заботиться о вас.

Николь быстро подняла глаза. Имя Армстронга что-то ей говорило, только она никак не могла вспомнить, что именно, и сосредоточила внимание на стоящей перед ней женщине.

Дженни была крупной и крепкой, с широким лицом и ярким румянцем, который, казалось, никогда не сходил с ее щек. "Она напомнила Николь няню, которую девушка очень любила. Весь облик Дженни говорил о присущих ей уверенности и здравом смысле, что вселяло ощущение спокойствия и надежности.

— А кто такой мистер Армстронг?

Дженни взяла пустую чашку и наполнила ее кофе.

— Конечно, они перестарались с этим порошком… Армстронг. Клейтон Армстронг. Человек, за которого вы выходите замуж, ваш жених.

Николь заморгала, потом выпила еще кофе, налитого из кофейника, стоящего на маленькой жаровне, и постепенно все вспомнила.

— Боюсь, что произошла ошибка. Я не Бианка Мейлсон, и я не помолвлена с мистером Армстронгом.

— Вы не… — начала Дженни и тяжело опустилась на койку рядом с Николь. — Милочка, я думаю, вам лучше рассказать мне все с самого начала.

Окончив рассказ, Николь беспечно рассмеялась.

— Видите, как забавно все получилось. Я думаю, эти люди сейчас же меня отпустят. Дженни молчала.

— Разве не так?

— Есть еще кое-что, чего вы не знаете. Мы в море и уже двенадцать часов как плывем в Америку.

Глава 2

Не веря своим ушам, Николь снова оглядела комнату. Корабль! Каюта с дощатыми стенами, полом и потолком, с двумя койками, расположенными одна над другой, и круглым иллюминатором. Напротив двери стояли несколько ящиков и дорожных сундуков, надежно прикрепленных к стене веревками. В углу находился низкий комод с медной жаровней. Николь поняла, что «гамак» — это качка судна, идущего по спокойному морю.

— Я не понимаю, — растерянно произнесла она, — зачем понадобилось похищать меня или, вернее, Бианку?

Дженни подошла к сундукам, приподняла крышку верхнего и извлекла кожаную папку для бумаг, перевязанную лентой.

— Думаю, вам надо прочесть вот это:

Николь распечатала конверт и достала два листа плотной бумаги, исписанные твердым размашистым почерком. Она стала читать.

"Моя дорогая Бианка, я надеюсь, что Дженни уже все Вам объяснила. Я также надеюсь, что Вы не слишком сердитесь на меня за тот не совсем обычный способ, к которому мне пришлось прибегнуть, чтобы приблизиться к Вам. Я знаю, что Вы — послушная и любящая дочь и что Вы неустанно печетесь о здоровье Вашего уважаемого батюшки. Я очень терпеливо ждал Вас, пока он был болен, но больше ждать я не в силах.

Для Вашего путешествия в Америку я выбрал пакетбот, потому что он быстрее, чем остальные суда. Дженни и Амос получили распоряжение закупить провизию на дорогу, а также все необходимое для того, чтобы сшить Вам новый гардероб. Дженни прекрасная горничная.

Хотя я знаю, что Вы уже находитесь в пути, я все же очень опасаюсь непредвиденных осложнений. Поэтому я поручил капитану заключить брак по доверенности. Тогда, даже если Ваш отец сумеет разыскать Вас, прежде чем Вы сойдете на берег, Вы все равно уже будете моей. Мой поступок можно счесть предосудительным, но Вы должны меня простить и помнить, что я пошел на это только потому, что люблю! Вас и очень одинок без Вас.

Когда я увижу Вас в следующий раз, Вы будете моей женой. Я считаю часы до нашей встречи.

С любовью, Клей".

Несколько секунд Николь сжимала письмо в руке, чувствуя, что вторгается в нечто глубоко личное, чего касаться не имела права. Потом на ее губах появилась слабая улыбка. Она не раз слышала, что американцам чужда романтика, а этот человек спланировал и осуществил самое настоящее романтическое похищение, чтобы добиться любимой.

Николь перевела взгляд на Дженни.

— Кажется, он незаурядный человек. По крайней мере, он способен на большое чувство. Пожалуй, я завидую Бианке. А кто такой Амос?

— Клей послал его со мной, чтобы охранять вас, но на корабле случилась эпидемия… — Она отвела глаза, стараясь отогнать от себя воспоминания о том, как погибли один за другим пятеро мужчин. — Амос не справился с болезнью.

— Мне очень жаль, — сочувственно проговорила Николь и поднялась. — А теперь я должна найти капитана и поговорить с ним. — Случайно поймав взглядом свое отражение в зеркале, она остановилась — волосы ее были в полнейшем беспорядке и непокорными прядями падали на лоб и плечи. — Не найдется ли у вас щетки?

— Садитесь, я вас причешу.

Николь с благодарностью посмотрела на Дженни и уселась на стул спиной к свету.

— Скажите, он всегда такой… порывистый?

— Кто? Ах, вы имеете в виду Клейтона? — Дженни улыбнулась ласково и чуть насмешливо. — Не знаю, может, и порывистый, но что упрямый и самоуверенный — это уж точно. Он привык сразу же получать все, что захочет, хоть луну с неба. Сколько раз я предупреждала его, когда он затеял всю эту историю, что ничего путного из этого не выйдет, а он только посмеивался. И вот что получилось. Вы да я посреди океана. Вот когда он вас увидит, настанет моя очередь смеяться.

Она взяла Николь за подбородок и повернула ее лицом к свету.

— Уж над вами-то ни один мужчина смеяться не станет, — задумчиво произнесла она, в первый раз как следует разглядев девушку.

Огромные глаза Николь, казалось, проникали в душу, но Дженни подумала, что больше всего должен пленять мужчин ее небольшой рот, с полными и яркими губами, причем что удивительно, верхняя губа была больше нижней, и эта необычная черта казалась особенно привлекательной.

Слегка покраснев, Николь отвернулась.

— Вряд ли мистеру Армстронгу представится возможность меня увидеть. Мне необходимо как можно скорее вернуться в Англию. Там моя двоюродная сестра, и мы с ней хотим открыть модную лавку. Я собрала почти всю сумму, необходимую, чтобы вступить в долю.

— Надеюсь, вам удастся вернуться. Но эти люди наверху… не нравятся мне они. Я говорила об этом Клею, но он и слушать не захотел. Очень уж упрям.

Николь посмотрела на письмо, лежавшее на столике у койки.

— Влюбленному человеку многое можно простить.

Дженни негодующе фыркнула.

— Хорошо вам говорить — вам никогда не приходилось иметь с ним дела.

Николь поднялась на верхнюю палубу по узкому трапу. Влажный соленый ветер охватил ее тело, растрепал волосы, и, вдохнув всей грудью бодрящий воздух, она радостно улыбнулась. Матросы тут же побросали свои дела и уставились на незнакомку. Девушка поплотнее закуталась в шаль — она знала, что тонкое платье облегает ее фигуру, и под жадными взглядами мужчин на мгновение почувствовала себя раздетой.

— Чего угодно, маленькая леди? — спросил один из них, оглядывая ее с головы до ног. Николь узнала в нем человека в полосатой рубахе, главаря похитителей.

Усилием воли подавив в себе желание тут же вернуться в каюту, она сказала:

— Я хочу видеть капитана.

— Уверен, что он тоже будет не прочь с вами повидаться.

Стараясь не обращать внимания на грубый хохот матросов, Николь последовала за ним к двери в носовой части корабля. Матрос коротко постучал и, когда из каюты послышался грубый голос, прокричавший что-то невнятное, рывком распахнул дверь и чуть ли не втолкнул Николь внутрь.

Когда глаза Николь привыкли к полутьме, сменившей яркий солнечный свет, она увидела, что каюта капитана гораздо больше того помещения, которое они делили с Дженни. Возле окна, стекло которого было таким мутным, что едва пропускало свет, стояла кровать, застланная серым мятым покрывалом, а посередине каюты находился массивный стол, заваленный свернутыми в трубочку и разложенными картами и бумагами.