Неутолимая страсть

— Несколько месяцев? Я не против. Только тебе нужно больше времени проводить в Хартфордшире и жить нормальной жизнью.

— Но я с детства живу при дворе. Мне нравится наряжаться, придумывать новые фасоны платьев, нравятся танцы, представления, переезды из дворца во дворец. При дворе есть прекрасная возможность удачно выйти замуж. А если меня замуровать в деревне, как я там сумею познакомиться с лучшими кавалерами Англии?

— О да! Тут молодых красавчиков пруд пруди, но вряд ли среди этих придворных можно найти достойного мужа. К тому же старая королева — эгоистка. Она страшно ревниво относится к молодым и красивым девушкам и под предлогом защиты твоей чистоты и невинности никого к тебе не подпустит. Ей нужно, чтобы джентльмены лишь ей одной оказывали знаки внимания. Придворные мужчины — это ее собственность. Елизавета верит, что они принадлежат ей душой и сердцем.

Кэтрин весело рассмеялась.

— От этого становится еще интереснее. Меня так и тянет влюбить в себя одного из этих преданных королеве джентльменов. Да так, чтобы он целиком отдал мне свое сердце и душу.

Меньше чем за час Патрик в сопровождении своего верного капитана покрыл восемь миль, которые отделяли Кричтон от Эдинбурга. Древний город окутала темнота, но Хепберн, хорошо знавший здесь все проулки и закоулки, легко нашел дорогу к конюшням дворца Холируд. Благодаря монете, которую на лету поймал конюх, можно было не сомневаться, что пара их лошадей будет обихожена по-королевски. Они направились к кухне с задней стороны дворца, и никто их не остановил. По причине щедрости лорда Стюарта охрана хорошо знала его в лицо, а Джок был любимчиком всех кухарок, которые с удовольствием кормили и ублажали человека, носившего знаменитый плюмаж Хепбернов на своем дублете.

Они разделились, когда Патрик стал подниматься по лестнице на верхний этаж, где во множестве располагались комнаты для придворных. Канделябры на стенах едва светили, но он мог с закрытыми глазами добраться до крыла со спальнями фрейлин королевы. Патрик поскребся в филенчатую дверь и обрадовался, когда она быстро распахнулась.

— Патрик! Я ждала тебя еще прошлой ночью.

Высокая блондинка втащила его в комнату и, не дав опомниться, быстро захлопнула дверь. У Маргреты, которой исполнилось пятнадцать, когда она прибыла из Осло, сопровождая королеву Анну, в манере говорить все еще оставалась очаровательная датская певучесть, несмотря на десяток лет, проведенных при шотландском дворе.

Обняв его за шею, она прижалась к его сильному телу и глубоко вздохнула. Ее широкий халат распахнулся.

— Тебя не было так долго, Патрик.

Удивленный, что она ждала его почти голая, он решил пошутить.

— Ты не одевалась с прошлой ночи, предвкушая встречу со мной?

Она провела рукой по его вздувшемуся гульфику.

— Ах ты, самоуверенный дьявол! Я целый день торчала при королеве.

— У меня для тебя есть подарок, но ты должна отыскать его.

Маргрета ухватила его за гульфик.

— Мне кажется, я нашла.

— Ищи лучше. Нет, давай поищем вместе.

Его руки скрылись у нее под халатом и наткнулись там на высокую налитую грудь. Он услышал, как она слегка задохнулась от удовольствия.

— Поторопись, Патрик.

— Зачем? — удивился он. — Что за удовольствие в спешке? У нас вся ночь впереди.

Патрик скинул дублет, который она уже успела расстегнуть, и из внутреннего кармана извлек узелок. Пока он освобождался от остальной одежды, Грета вытащила на свет пару браслетов из чеканного серебра.

— Они прелестны, милорд. Позвольте мне вас отблагодарить.

— Ты не хочешь сначала поиграть? Я припас кое-что новенькое, — ухмыльнулся он.

Грета застонала.

— Я сейчас расплавлюсь… Возьми меня!

— Я не настолько жесток, чтобы заставлять даму просить.

Он опустил ее спиной на подушки, завел ей руки за голову и с силой вошел в нее.

Немыслимая вещь, но дверь вдруг открылась. Маргрета выскользнула из-под него, а он вскочил, чтобы накинуться на вторгшегося.

— Ваше величество, — тихо произнесла Грета.

— Оставь нас.

Анна Шотландская не выходила из тени, пока они с Патриком не остались одни. Ее глаза откровенно оценивали нагое тело в свете свечей.

— Ты живая копия Фрэнсиса, — тихо, с тоской проговорила она.

В этот момент Патрик понял, что его отец был любовником королевы. Это поразило его. Хотя он понимал, что удивляться нечему. Это давало ответы на многие вопросы. В свой неполные тридцать лет она сохранила стройную фигуру. Все такой же волнующей была роскошная грудь. Но в семнадцать, когда его отец впервые положил на нее глаз, юная датчанка, должно быть, была просто неотразима.

— Лорд Стюарт… Патрик… Мне нужна помощь.

— Распоряжайтесь мной, ваше величество.

— Король хочет увидеться с тобой частным образом.

Он вспомнил, что стоит голышом, и потянулся за одеждой.

— В последнее время Яков постоянно в хандре и меланхолии. — Анна заколебалась. — В особенности после письма королевы Елизаветы. Свирепая сука! Пожалуйста, Патрик, скажи королю то, что ему хочется услышать. Только это сможет воодушевить его.

Патрик согласно кивнул, заканчивая одеваться.

— Я готов.

Они остановились перед личными покоями короля. Она открыла переднюю дверь, что-то сказала часовому и быстро удалилась.

Часовой распахнул внутреннюю дверь и объявил:

— Лорд Патрик Стюарт.

За столом, заваленным бумагами, сидел король. Он поднялся и. вышел вперед поприветствовать визитера.

— Пусть нас никто не беспокоит, — предупредил он часового.

Яков Стюарт был человеком, далеким от моды. На нем был потрепанный халат на меху, весь в винных пятнах. Редкая рыжеватая бородка и печальные карие глаза делали его похожим на гончую. И хотя он выглядел старше своих тридцати пяти лет, он был раздражителен, как ребенок, и так же быстро менялось у него настроение.

— Патрик, мальчик мой, я несколько часов, — нет, несколько месяцев, — не видел тебя. Где ты был?

Патрик преклонил колено.

— Охранял границу, сир.

Король говорил с чудовищным шотландским акцентом. Слова выходили нечеткими, словно у него заплетался язык. Создавалось впечатление, что он слегка туповат. Но Патрик знал, насколько острым был его ум. Когда Яков потянул его за дублет, он поднялся.

— Налей нам вина и усаживайся. Я не люблю, когда ты нависаешь надо мной. Все, что я скажу сегодня, должно остаться между нами. Тебе ясно?

— Как всегда, сир.

Он подал королю бокал с золотистым рейнским и сел напротив него у камина.

— Я хочу узнать свое будущее. Я хочу, чтобы ты предсказал его.

— Моего отца обвинили в колдовстве. Мне хватает ума не заниматься магией, сир, — осторожно ответил он.

— Какая чушь, парень. Мы оба знаем, что то были голословные обвинения его врагов. Он был провидцем и не раз предсказывал мне. Я знаю, что ты обладаешь такой же силой. Так что не уклоняйся от моей просьбы, Патрик.

— Вы хотите, чтобы я составил вам гороскоп, сир?

— В задницу твой гороскоп! Я хочу знать, назовет ли она меня своим преемником. — Король подошел к столу и выдернул письмо из стопки бумаг. — Эта старая сука из года в год обещает мне одно и то же, чтобы держать в покорности. Манит, как морковкой. Стоит потянуться за морковкой, как она убирает ее за спину и смеется в лицо. Потом смотрит на кончик своего длинного носа, хватается за перо и начинает строчить мне выговоры, словно я ее лакей. Она убила мою мать [1] и не перестает сыпать соль на рану!

“Скажи королю то, что ему хочется услышать”. Патрику было предельно ясно: Якову хочется услышать, что Елизавета назовет его преемником на английском троне. Ему не просто хотелось, он сладострастно мечтал унаследовать корону Елизаветы.

— Можно подержать письмо?

Яков вложил письмо ему в руку.

— Можешь даже прочитать, если нужно.

Не заглядывая в бумагу, Патрик знал, что написала Елизавета: “Не давай теням прошлого обмануть тебя. Я не позволю, чтобы мне наследовал плут. Амбиции могут обратить в прах или дым”.