Любовь и нежность

Ноги нестерпимо болели, натертые мокрой обувью. Иногда казалось, что следующий шаг будет последним. Так хотелось остановиться и отдохнуть, но она не знала, сможет ли потом встать и двигаться дальше. Каждый дюйм ее тела отдавался болью, голова кружилась от голода. Она ненадолго останавливалась, чтобы достать кусочек сушеного мяса и положить в рот, и продолжала путь. Ведь если раскиснешь один раз, дальше идти уже не сможешь.

Чериш не знала, сколько прошло времени, и вдруг небо стало бледнеть. Это не обрадовало, а наоборот, испугало ее еще больше.

Ведь там, в лагере, охотники хватились ее и, должно быть, уже пошли по ее следу. Она молилась об одном: встретить кого угодно, только не охотника. О Боже, только не охотника! Неужели поблизости нет ни одного порядочного человека? Какой-нибудь семейной пары с детьми?

Время до рассвета тянулось долго, как сон. Чериш брела пошатываясь, автоматически переставляя непослушные, деревянные ноги. Как больно идти! Может, остановиться? И как пить хочется! Нет, страшно… И она все брела.

Через час после восхода солнца Чериш на пути попался ключ, бьющий из расселины скалы. Девушка остановилась и несколько минут стояла, как вкопанная, внимательно вслушиваясь, нет ли подозрительных звуков. И только потом позволила себе удовольствие опуститься на землю и пить, пить без конца…

Какое счастье! Она ополоснула лицо, откинула назад спутанные волосы.

— Должно быть, мэм, вы просто измучены жаждой, — донесся сзади голос, от которого у нее мороз прошел по коже. По спине побежали мурашки. Засунув руку в свой рюкзак, Чериш достала ружье и, резко развернувшись, направила ствол на незнакомца.

Они обменялись многозначительными взглядами; Чериш чувствовала, как тяжело бьется ее сердце. Когда первая оторопь прошла, девушка обратила внимание на рост незнакомца и на его совершенно замечательные глаза: светло-серые, с черными крапинками. Лицо этого человека, казалось, выражало полнейшую беззаботность.

— Тебе, не нужна эта пушка, — миролюбиво заметил он. — Я тебя не трону.

— Кто… кто вы такой?

— Опусти ружье, — сказал он спокойно. — Ты можешь попасть в себя… или в меня. Мы с Брауном просто пришли сюда за водой.

Чериш взглянула на огромного пса, неподвижно стоявшего впереди хозяина. Он напряженно вытянул шею, поднял тяжелую лохматую голову и к чему-то настороженно прислушивался.

— Они еще в пути, дружище, — сказал хозяин, обращаясь к своему псу. — Мы успеем напиться до их прихода.

Услышав эти слова, Чериш вцепилась в свой узел.

— Кто это придет сюда? — спросила она, задыхаясь.

— Сюда сейчас прилетят две ранних пташки, которые идут по твоему следу, — просто сказал охотник. — Думаю, им остается идти минут десять.

— Нет! — только и смогла выпалить Чериш и бросилась прочь от источника.

— Постой. — Охотник преградил ей дорогу. — Лучше, если ты встретишься с ними здесь, чем где-нибудь еще.

— Мне надо скрыться. Этот человек… там остался… он меня им продал. Пожалуйста, отпустите, мне надо бежать.

Еще немного, и слезы полились из ее глаз. Казалось, она содрогается от бешеного стука своего сердца.

— Останься, — твердо сказал незнакомец. — Они не заберут тебя, если ты этого не захочешь.

— Нет, я не хочу идти с ними. Пожалуйста, защитите меня.

— Успокойся. Наверное, тебе не стоит разговаривать с ними самой. Мы с Брауном сделаем это за тебя.

Он поманил собаку пальцем и двинулся прочь, оставив девушку в недоумении. Она задумалась.

Даже с первого взгляда было видно, что в нем больше шести футов росту, широкоплечий, с сильными стройными ногами. Бороды он не носил, зато загорелое лицо украшали бакенбарды. Коротко остриженные черные волосы кончались на уровне шеи, словно кто-то обрубил их ножом. Его одежда — куртка из козлиной кожи и короткие штаны — была на удивление чистой, как и рука, сжимавшая приклад длинного ружья.

Чериш мучительно раздумывала, сдерживая дыхание, пока у нее не заболела грудь: «Доверять ему — сумасшествие… Ведь у меня есть ружье. Он как раз повернулся спиной. Одно движение — и…»

Вдруг мужчина обернулся.

— Думаю, что я все же лучше, чем они, — мягко сказал он, словно прочитав мысли девушки.

Она застыла, остановив взгляд на его лице.

— Сиди здесь и жди их. Мы с Брауном будем неподалеку, сразу показываться незачем.

Чериш послушно присела на обломок скалы, потом вдруг снова вскочила.

— А вы меня не бросите? — спросила она с тревогой.

Незнакомец улыбнулся, и равнодушное выражение его лица чудесным образом изменилось. Вокруг светлых глаз разбежались морщинки, на щеках появились ямочки, губы растянулись в улыбке. Его низкий грудной смех успокоил девушку, и она, поверив незнакомцу, снова села.

— Я обещаю, — сказал он и исчез за деревьями; пес шел у его ноги.

Чериш слышала, как приближаются преследователи. Собрав нервы в кулак, девушка сидела неподвижно и ждала охотников, хотя сердце рвалось вон из груди и говорило, что надо бросить все и бежать, бежать куда глаза глядят. Ворча и переругиваясь, на полянке появились Сэтч и Моут. Увидев девушку, спокойно сидевшую на камне, они тут же осеклись. Старший из них скорчил разъяренную гримасу и стал медленно приближаться.

— Я должен продирать глаза ни свет ни заря и бежать ловить тебя, моя крошка, — прорычал он. — Мы рыскали полночи по этому треклятому лесу. Учти, Сэтча лучше не сердить: он точно полоумный, когда злится. Давай, пошли, штучка. А со стариком Моутом ты будь поласковее, и он будет добр к тебе.

Не успел он произнести эти слова, как огромное, лохматое существо выскочило из-за деревьев и остановилось на полпути между ним и Чериш. Прижав уши и оскалившись.

Браун выгнулся, приготовившись по приказу хозяина вцепиться в горло врагу.

— Что за черт! — Моут отскочил назад и попытался взвести курок.

— Не делай глупостей. — И хозяин пса медленно вышел из-за деревьев с ружьем наперевес.

Охотники оторопело выпучили глаза. Изумление смешалось на их лицах с ужасом.

— Проклятый Фрэнки! — только и смог выдавить Сэтч.

— Это не твое дело, — прошипел Моут.

— Это я буду решать сам, — спокойно ответил незнакомец.

— Она наша. Ее хозяин отдал нам девчонку.

— Врешь.

— Почем ты знаешь, что я вру? Она наша, это я тебе говорю.

Моут перевел глаза с хозяина на собаку, потом на своего напарника. Тот, видимо, уже решил не связываться: стоял, равнодушно поводя плечами.

— Пойдем, Моут, — сказал старший. — Девка больно чахлая, чтоб за нее столько давать.

— Но, Сэтч, мы же… купили ее! — запротестовал Моут.

— Мы заберем выкуп у поселенца.

— Я не собираюсь уступать ее!

— Ты упрям, как осел, и туп, как его задница! Когда ты будешь валяться здесь с прокушенным горлом, тебе уже не будет нужна ни девка, ни прочее…

Моут все еще колебался, уставившись на Чериш.

— Но я все же хотел приголубить её как следует, и…

— Заткнись, — прорычал Сэтч. — Хочешь, чтобы нас прихлопнули на месте?

— Мне плевать на твою болтовню. Девка — моя.

— Тогда иди и возьми ее, — негромко проговорил незнакомец, направляя ружье прямо на Моута.

Присмирев, глядя то на ружье, то на пса, Моут отступил.

— Я тебе этого не забуду, — угрожающе проворчал он, уходя вслед за Сэтчем с поляны. Постепенно шум в чаще и их высказывания в адрес «проклятого Фрэнки» стихли.

Чериш чуть не упала в обморок от радости.

— Спасибо, спасибо, — повторяла она дрожащим хрипловатым шепотом.

Огромный, лохматый пес подошел к ней и стал изучать печальным взглядом. Девушка обняла его руками за шею и спрятала лицо в мохнатой шкуре. Псу было трудно дышать, но он стоял спокойно. Чериш душили рыдания.

Чьи-то ласковые руки оторвали ее от пса, подняли, поставили на ноги и поддерживали сотрясающееся от рыданий хрупкое тело. Она прижалась к теплому, доброму человеческому существу. Незнакомец откинул спутанные волосы и рассмотрел ее милое заплаканное личико.