Люби меня всю ночь

У дуба стояла длинная деревянная скамья, где некогда любил вздремнуть Джексон Берк. Теперь его местом завладел Доминик. Хелен с Уиллом провели там не один романтический вечер, сидя под дубом и целуясь, скрытые от лунного света. Не было случая, чтобы Хелен прошла мимо старой скамьи с облупившейся краской, не вспомнив об Уилле и полных чувственной неги летних ночах.

Поднявшись на крыльцо, Хелен скинула обувь. С туфлями в руке прошлепала босиком по широкой веранде к главной спальне, располагавшейся в северо-западной части дома.

Проскользнув через открытые французские двери в прохладный полумрак комнаты, она уронила туфли на пол, а шляпу – на высокий комод красного дерева. Доминик проследовал за хозяйкой внутрь, помедлив, чтобы потереться спиной о дверную раму.

Хелен хватило десяти минут, чтобы вымыться, причесаться и надеть чистое льняное платье в клетку. Еще меньше времени понадобилось Доминику, чтобы растянуться на ее пуховой постели и погрузиться в сладкую дрему.

Хелен закрыла дверь, оставив спящего кота в спальне, и направилась по коридору в кухню. Прихватив полотенца, мыло и лохань, она вынесла их на крыльцо, где стоял стол, сколоченный из грубых досок.

Она была на кухне, нарезая ветчину и кукурузный хлеб, когда Курт с мальчиком вошли во двор. Наблюдая из окна за их молчаливым приближением, Хелен задалась вопросом, разговаривают ли они вообще друг с другом. До сих пор она не слышала, чтобы Чарли произнес хоть одно слово.

Накрыв для них стол на крыльце, она вернулась на кухню, чтобы перекусить. В одиночестве, как делала это каждый день. И как будет делать впредь.

Не приглашать же янки составить ей компанию!

Покончив с едой, Хелен еще несколько долгих минут оставалась за столом. Решив, что у янки с сыном было достаточно времени, чтобы завершить трапезу, она вышла наружу. Курт поднялся при ее появлении.

– Сидите, капитан, – сказала она. – Думаю, нам нужно поговорить. Я хотела бы объяснить вам, что от вас требуется, а также с чем я согласна мириться и чего не потерплю.

– Отличная мысль, – кивнул он, выдвинув для нее стул и снова заняв свое место. – Чарли, можешь идти. Только не исчезай из виду.

Даже не взглянув на отца или Хелен, мальчик соскользнул со стула, пересек крыльцо и спустился по ступенькам в тенистый двор.

Деловым тоном Хелен перечислила Курту его обязанности, помимо самой важной из них – весеннего сева. Работа на ферме, заявила она, – это постоянная битва за урожай. Сама она поднимается с рассветом и ложится, когда стемнеет. От него ждет того же.

Получив заверения, что он выполнит все, что от него требуется, Хелен сказала, чего именно не намерена терпеть.

Бросив взгляд на Чарли, который тихо сидел на скамье под дубом, обхватив руками колени, она продолжила:

– Вы будете работать всю неделю, кроме воскресенья. Вечерами можете приходить и уходить когда пожелаете, но не рассчитывайте, что сможете оставлять своего сына на мое попечение, пока будете проводить время в городе. Если я хоть раз увижу вас пьяным, вам придется собрать свои вещички и убраться без всякой оплаты.

Курт молча кивнул.

Хелен снова взглянула на Чарли и, понизив голос до шепота, добавила:

– И еще одно, капитан. На тот случай, если вы предположили, будто я слабое, беззащитное создание. Уверяю вас, это не так. И если уж на то пошло, я не одинокая, изголодавшаяся по любви женщина – легкая добыча для бравого янки, стремящегося урвать минутку удовольствия. К вашему сведению, я никогда не расстаюсь с оружием и умею им пользоваться. Я даже сплю с заряженным револьвером под подушкой. – Ее голубые глаза угрожающе прищурились, а голос стал еще тише. – Только посмейте коснуться меня, капитан Нортвей, и я вас пристрелю.

Курт молча слушал, не отрывая глаз от ее лица. Этот пристальный взгляд нервировал Хелен, но она считала необходимым довести до его сознания всю серьезность своих угроз.

По ее спине пробежал холодок, когда он спокойно сказал, по-прежнему удерживая ее взгляд:

– Я янки, миссис Кортни, а не животное. – Он положил на стол ладонь. – Посмотрите на мою руку, – тихо приказал он, и она послушно уставилась на его длинные изящные пальцы, словно изваянные скульптором. – Эта рука, – продолжил Курт негромко, – никогда не касалась женщины… – он помедлил, и Хелен снова подняла на него глаза, – против ее воли.

Глава 4

Курт убрал руку, отодвинул стул и поднялся. Однако не отошел, а остался стоять, продолжая наблюдать за ней. С минуту он сверлил ее пристальным взглядом зеленых глаз, затем протянул руку. Ту самую, что лежала на столе между ними.

Нервно сглотнув, Хелен неуверенно вложила свою узкую бледную руку в его загорелую ладонь. У нее перехватило дыхание, когда его пальцы сомкнулись и мягко, но настойчиво подняли ее на ноги.

Хелен попыталась отнять руку, но он не позволил. Обхватив длинными пальцами ее хрупкое запястье, Курт поднес ее руку к своему смуглому лицу и принялся с серьезным видом изучать.

Его зеленые глаза прошлись по каждому ее пальцу, прежде чем вернуться к ее лицу.

– Надеюсь, мне не нужно предупреждать вас, миссис Кортни, чтобы вы держали свои белые ручки подальше от меня?

Хелен ощетинилась:

– Это просто смешно!

– Разве? Я признаю и уважаю тот факт, что вы любили своего мужа. – Его широкие плечи на мгновение поникли, с губ слетел вздох. – Неужели я не вправе рассчитывать на такое же отношение к себе? Я любил свою жену всем сердцем. И хотя эта мысль, очевидно, не приходила вам в голову, может, я не желаю, чтобы другая женщина касалась меня. Неужели это так трудно понять?

– Я… да, конечно. – Хелен пристыженно кивнула.

Он отпустил ее руку.

– Отлично. Полагаю, теперь мы лучше понимаем друг друга. Можете спать в обнимку с револьвером, если иначе не можете, но вам ничто не угрожает. – Курт улыбнулся и отступил на шаг. – По крайней мере от меня.

Он повернулся и спустился с крыльца. Прищурившись, Хелен проводила его взглядом. Он излучал силу и мужскую самоуверенность.

Именно в этот момент она поняла, что Курт Нортвей ей не нравится. Нисколько. И дело не только в том, что он ненавистный янки. Даже если бы этот высокий смуглый мужчина родился и вырос в ее родном округе, она испытывала бы к нему не меньшую неприязнь.

Ее раздражала его самоуверенность и удивительная способность ставить ее в неловкое положение. Хелен привыкла владеть ситуацией, какой бы сложной она ни оказалась. И умела дать отпор любому мужчине.

С тех пор как Уилл уехал на войну, она отвадила немало ухажеров, пытавшихся подъехать к ней с нескромными предложениями. И вдруг какой-то тип, явившийся неведомо откуда, предупреждает ее, чтобы она держала свои руки подальше от него? Это уже слишком! Скорее в аду ударит мороз, чем у нее возникнет желание коснуться этого наглого янки.

– Капитан Нортвей! – окликнула она его, гневно сверкая глазами.

Курт медленно обернулся и в упор посмотрел на нее:

– Да, мэм?

– Я… я… – Хелен запнулась и нетерпеливо смахнула со лба выбившуюся прядь волос. – Думаю, нам нужно заняться уборкой, чтобы привести в порядок ваше жилье. Чем раньше мы покончим с этим, тем скорее вы сможете приступить к пахоте. Ну а если не получится сегодня, вы приступите к своим обязанностям завтра с утра.

– Хорошо, – отозвался Курт. – Но вам совершенно незачем помогать мне с уборкой. Я и сам справлюсь.

Однако Хелен придерживалась на этот счет иного мнения.

Будь дело только в Курте Нортвее, она не стала бы беспокоиться. Но пятилетний малыш видел слишком много горя в своей короткой жизни, чтобы жить в хлеву. Уж если он останется здесь на лето, она постарается сделать все возможное, чтобы придать помещению жилой вид.

Пока усталый Чарли спал на скамье под старым дубом, Хелен с Куртом приводили в порядок его будущее жилье.

Курт вынес наружу запылившуюся перину, чтобы выбить ее и хорошенько просушить на солнце, а Хелен тем временем содрала с окон полусгнившие занавески. Насвистывая, Курт вытащил наружу мебель, чтобы она могла ее вымыть. Повязав на голову косынку и снова облачившись в рабочее платье, Хелен подмела деревянные полы метлой из пальмовых листьев.