Нерешительный поклонник

— Саттон?

Хорошо очерченные брови резко взлетели вверх. На лице офицера отразилось нечто вроде благоговейного изумления. Все же он явно в чем-то усомнился, потому что еще раз пристально всмотрелся в нее, словно не веря тому, что видит.

— Случайно, не… леди Адриана Саттон?

Получив в ответ осторожный кивок, он широко улыбнулся и неожиданно притянул ее к себе.

— Боже мой, Адриана, да ты просто ослепительна! Мне и в голову не приходило, что ты можешь стать такой неотразимой красавицей!

Не понимая причин столь неприличной фамильярности, девушка снова вспыхнула. Кем бы ни был незнакомец, он откуда-то знает ее имя! Но это ничуть не умаляет ее смущения. Кроме того, он сжимает ее с такой силой, что ребра вот-вот треснут. После столь жарких объятий груди будут несколько дней болеть! Интересно, как он поведет себя, если она начнет поправлять лиф под самым его носом!

Похоже, этот вояка провел слишком много времени в обществе себе подобных и забыл, что джентльмены не ведут себя с дамами подобным образом. Ничего, она наставит его на путь истинный! Она не пожелала указать Роджеру его место в присутствии посторонних, но этого нахала не пожалеет, тем более что он использовал ее юбки как прикрытие! Среди ее знакомых таких невежд еще не было!

— Будьте добры, сэр, отпустить меня и дать возможность вздохнуть свободно! Могу заверить, что здесь вы врагов не встретите!

С губ офицера сорвался тихий, веселый смешок.

Только когда ноги Адрианы коснулись пола, она сообразила, что незнакомец с необычайной легкостью подхватил ее на руки. Но ее изумила не столько его сила, сколько рост. Он был так высок, что ее макушка едва доходила до его плеча. И отец Адрианы, и Райордан Кендрик были мужчинами видными. И все же она знала только одного человека, который мог бы сравниться ростом с незнакомцем. Покойного Седжуика Уиндема.

— Дражайшая Адриана, прошу извинить меня, — прошептал офицер, не пытаясь скрыть ухмылки. Правда, он тут же огляделся и с благодарностью принял поданную дворецким черную трость с серебряным набалдашником. — Поверьте, — продолжал он, — я не хотел оскорблять вас своей невоспитанностью, но, боюсь, в стремлении поскорее возобновить знакомство обо всем забыл. Увидев вас беседующей с Гаррисоном, я надеялся, что нас представят друг другу, поскольку и вообразить не мог, что мы уже знакомы.

Дражайшая Адриана? Возобновить знакомство? Да что этот человек себе вообразил!

Адриана неожиданно обнаружила, что у нее нет больше сил выносить присутствие наглеца. Раскрасневшись от гнева, она отвернулась так стремительно, что подол юбки скользнул по носкам его сверкающих сапог и надежно упертой в пол трости. Вероятно, именно об нее она и споткнулась! Что же, и трость может стать весьма ценным орудием наказания, если оскорбиться поведением негодяя и с размаху опустить ее на его голову.

Только отбежав на почтительное расстояние, Адриана позволила себе обернуться, кокетливо расправить юбки и вызывающе вскинуть подбородок.

Губы офицера растянулись еще шире в залихватской улыбке, а взгляд стал уже совершенно откровенным. И хотя на Адриану несколько раз глазели подобным образом во время прогулок с теткой по улицам Бата или Лондона, все ощущалось не так остро. Эти светящиеся теплом серые глаза наполняли ее каким-то странным чувством. Судя по взгляду, она могла почти поклясться, что у него есть свои планы на нее и что он уже намечает, откуда и каким образом поведет атаку обольщения.

Ничего, сейчас она ему покажет!

Адриана уже открыла рот, чтобы разразиться уничтожающей тирадой и доказать наглецу, что он не джентльмен.

— Сэр, я вынужден возразить против такого обращения с дамой!

Прошло не менее двух секунд, пока до Адрианы дошло, что протест сорвался не с ее уст, а, представьте, выражен Роджером Элстоном!

Немного растерявшись, она оглянулась и увидела, как он с искаженным яростью лицом направляется к ним. Судя по тому, как побелели костяшки сжатых в кулаки пальцев, он был готов наброситься на незнакомца.

Волкодавы, разлегшиеся у ног офицера, встретили приближение Роджера свирепым лаем. Сверкающие глаза и оскаленные клыки не оставляли сомнений в том, что еще один шаг — и они атакуют врага. Этой угрозы оказалось достаточно, чтобы остановить Роджера.

Несмотря на то что волкодавам исполнилось по восемнадцать лет, они были в полном расцвете сил, не задумались бы расправиться с каждым, кого посчитали бы неугодным хозяевам. Оба невзлюбили Роджера с того самого дня, когда он впервые последовал за Адрианой в Рэндвулф-Мэнор. Тогда они едва не разорвали его, если бы не вмешательство девушки. И поскольку огромные звери обожали ее не меньше, чем любого члена семьи Уиндемов, она всегда могла урезонить их двумя-тремя тихими словами. Рядом с Адрианой Роджер обычно чувствовал себя в безопасности, но сейчас она потрясение таращилась на волкодавов, словно не в силах поверить, что они кинулись на защиту абсолютно чужого человека. Это могло означать только одно — он вовсе не чужой.

Несколько месяцев назад Роджеру довольно жестоко напомнили о его презренном происхождении. Это произошло вскоре после того, как он стал преследовать Адриану. Немало местных дворян соперничали с ним в дерзости. Как-то в гостиной Уиндемов собралось большое общество. Роджер, проведя некоторое время в кругу приглашенных, вдруг обратил внимание на множество украшавших стены портретов, свидетельствующих о благородстве и знатности рода Уиндемов. Стремясь узнать побольше об аристократах вообще и родных лорда Седжуика в частности, Роджер исподтишка стал изучать лица давно ушедших людей. Особенно его внимание привлекло висевшее над камином изображение хозяина. Он невольно заметил не только исключительную красоту его светлости, но и крепость и здоровье лежавших у его ног волкодавов.

Никто из видавших портрет, не мог отрицать таланта художника, сумевшего передать характер натуры так, что даже после стольких лет в темно-серых глазах маркиза по-прежнему светились ум и воля. Любой обычный человек невольно чувствовал себя ничтожным по сравнению с этой выдающейся личностью.

Но какие бы чувства ни пробуждал портрет, все они представлялись незначительными в сравнении с эмоциями, испытываемыми теми, кому довелось встретиться с самим маркизом. Эти глаза, казалось, проникали в самую душу собеседника и извлекали из темных глубин самые сокровенные секреты. Роджер и возненавидел лорда Седжуика именно за то, что тот сумел его разгадать и показать ему самому тщетность всех надежд и устремлений. Адриана была высокородной дамой, дочерью графа, не больше и не меньше. Она была на короткой ноге с местной и столичной знатью, и все же Роджер, сознавая, чем грозит ему судьба в случае проигрыша, предпочел забыть о низком происхождении и отдаться на волю все укреплявшегося желания завоевать ценный приз.

И вот теперь он стоял лицом к лицу с человеком, удивительно походившим на покойного маркиза. Как бы истово Роджер ни стремился отрицать это, отец и сын были похожи друг на друга, как две капли воды. Наследник покойного маркиза наконец вернулся домой, вероятно, чтобы предъявить права на наследство и, вне всякого сомнения, на руку Адрианы Саттон. Какой нормальный человек способен так долго отвергать столь замечательную красавицу… с приданым, достаточным, чтобы вскружить голову любому нищему?

Корчась под проницательным взглядом офицера, Роджер едва сдерживал просившиеся на язык резкие эпитеты. Какая несправедливость! Какая жестокая несправедливость! Человек, и без того богатый и знатный, обогатится еще больше, женившись на леди Адриане!

Но Роджер до того боялся собак, что мужества хватило только на поспешное бегство под прикрытие раскидистого куста в кадке в ближайшем арочном проходе.

Зато Адриана никак не могла найти разумного объяснения происходящему. Странно, что это нашло на животных! Они терпеть не могли чужаков, и тому примером их упорная ненависть к Роджеру. Но сейчас ластятся к этому офицеру. Наверное, он какой-то дальний родственник Уиндемов. А если нет, что делает в их доме?