Неукротимое сердце

Последовала долгая пауза.

– Это все? Или есть еще что-нибудь, чего я не в состоянии понять?

Кэндис сразу же вспомнила о стирке.

– Нет. То есть… – Она вспыхнула.

– Что еще ты скрываешь от меня? Что, Кэндис? Это касается ребенка? – Его глаза сверкнули.

– Нет!

– Это мой ребенок?

– Господи, да! Это насчет стирки!

Джек мгновенно успокоился и с недоумением посмотрелна нее.

Кэндис коснулась его щеки.

– Джек, это наш ребенок. Клянусь тебе.

– Не представляю, что можно сочинить про стирку. Но что, черт побери, ты стираешь?

Кэндис прикусила губу.

– Я беру белье в стирку у солдат и в отеле. Джек замер.

Кэндис попыталась улыбнуться.

– Нам нужны деньги. Я хотела немного подработать. Он побагровел.

– Ты берешь белье в стирку? Моя жена – прачка? Кэндис попятилась.

– Джек, в этом нет ничего дурного…

– Даже если бы ты не была беременна, я никогда бы не позволил тебе заниматься этим! Чтобы я больше не видел эту гадость у себя во дворе! Закрывай свою прачечную! – Он ткнул в нее пальцем.

– А на что мы будем жить? Нам нужны деньги, Джек! Черт бы побрал твою гордость! Я не могу питаться одними яйцами и белками! Нам нужны мука, сахар, кофе, ветчина, мыло, ткани, нитки – и это далеко не все!

– Верни белье, Кэндис. Ты вернешь все, до последней тряпки, сегодня же. И больше никогда не возьмешь, и точка.

– Я твоя жена, – дрожащим от ярости голосом промолвила Кэндис, – а не индианка, с которой ты делишь вигвам. Не смей мне приказывать!

– Ты сегодня же вернешь это чертово белье, Кэндис, – угрожающим тоном произнес Джек, сжав ее плечи.

– Мы не проживем без этого. Мы нищие!

Глаза его расширились, на скулах заходили желваки.

– Джек! Я не хотела…

Он отпустил ее и выскочил из дома, оглушительно хлопнув дверью. Вся дрожа, Кэндис опустилась на постель. Ей хотелось плакать. Зная Джека, она понимала, какой удар нанесла его гордости.

Поздно ночью, когда Джек наконец вернулся и лег рядом, он даже не дотронулся до нее.

Часть четвертая

ВОЙНА

Глава 55

Февраль 1861 года

Услышав, как отворилась дверь, Кэндис с улыбкой подняла глаза.

– Ты вовремя. – Увидев угрюмое лицо Джека, она встревожилась: – Что случилось?

– Плохие новости. Индейцы осадили перевалочную станцию на перевале Апачи. Там застряли отряд солдат и две почтовые кареты с пассажирами. Два человека убиты, и много раненых. По слухам, Кочис захватил трех пленных американцев.

Кэндис замерла с разделочным ножом в руке, забыв о сочном цыпленке.

– Очевидно, – добавил Джек, – Кочис вышел на тропу войны.

Кэндис всмотрелась в сумрачные глаза мужа.

– И что теперь будет?

– Говорят, Аури собирается встретиться с представителями военных из форта Брекенридж. Они уже направили солдат в форт Бьюкенен за медицинской помощью и припасами, а теперь набирают добровольцев в Тусоне.

Аури был агентом почтовой компании Баттерфилда.

– Но что произошло?

– Помнишь похищение сына Джона Уордена осенью? На его поиски отрядили солдат.

Джек опустился на табурет и уставился на огонь.

– Но ты же говорил, что Кочис не причастен к этому делу, – заметила Кэндис, садясь.

– Уорден утверждает обратное.

Быстро взглянув на Кэндис, Джек поразился, увидев сострадание в ее глазах. Неужели она понимает его чувства?

– Джек? – тревожно спросила Кэндис. – Это война?

– Да.

Джек не нуждался в дополнительных сведениях. Ему было ясно: если несколько белых убиты и захвачены в плен, значит, будет война. И только предательство могло заставить Кочиса нарушить слово. Месть обманутого Кочиса будет беспощадной. Джек, как никто другой, представлял себе ее размеры и последствия.

– Хочешь есть? – мягко спросила Кэндис, с тревогой думая об отце и братьях. За все одиннадцать лет, минувших с тех пор, как их семья перебралась на территорию, они никогда не воевали с апачами. Одно дело – налеты и стычки, но война? Господи, только не это.

– Ешь, – сказал Джек. – Я не голоден.

Он вышел из дома, но не занялся обычными делами, а сел на коня и выехал из города. Предоставив вороному выбирать дорогу, Джек погрузился в тяжкие раздумья.

Он уважал Кочиса и восхищался им. Гордился тем, что Кочис дал ему имя, гордился тем, что сражался плечом к плечу с великим воином и что тот считает его своим другом. Джек лучше, чем кто-либо другой, понимал, что произошло. Кочис искал мира с белыми, чтобы сохранить свой народ. Белые превосходили индейцев не только численностью, но и силой благодаря своим знаниям и технике. Они имели ружья, пушки, бинокли, карты, припасы, и, что самое важное, их было несметное количество. Только мир с ними оставлял апачам надежду выжить.

Между тем как война могла привести как к свободе… так и к гибели.

В глубине души Джек знал, что эта война обречена на неудачу, проиграна, даже не начавшись. Знал это и Кочис. Вот почему он заключил мир с белыми, вот почему так цепко держался за него, несмотря на презрение других вождей и недовольство собственных воинов, готовых с оружием в руках отстаивать свой образ жизни, землю и свободу.

Чем все это кончится? Сколько лет продержатся апачи против белых? Немало индейских племен уже загнали в резервации. А это смерть, пусть не физическая, но смерть народа, его духа и традиций.

Возвращаясь в город, Джек уже знал, как поступит. У него нет выбора. Он расседлал коня, тщательно его вытер, задал ему зерна и постоял рядом – откладывая неизбежное.

Когда он вошел в дом, Кэндис подбрасывала полено в огонь. Джек смотрел на жену, одетую в тонкий халатик из розового шелка, накинутый поверх кружевной ночной рубашки. Он нуждался в ней не только физически. Она была смыслом его жизни. Джек горько сожалел о всех недомолвках и недоразумениях, разделявших их, сожалел, что не может повторить и прожить заново каждое мгновение, проведенное с ней.

– Иди сюда. – Он ласково взял ее за руку.

– Что с тобой? – спросила Кэндис.

Джек молчал, глядя в ее разрумянившееся от пламени лицо. Они стояли так близко, что их бедра соприкасались. «Я не хочу ее покидать, я люблю ее», – подумал он. Как вышло, что он так и не сказал Кэндис об этом? Потянувшись к ее поясу, он развязал его и спустил халат с плеч жены.

– Джек?

Он притянул ее к себе, не в силах улыбаться.

– Джек? – повторила Кэндис с беспокойством.

Он был возбужден, желая ее со всей страстью, порожденной отчаянием. Несмотря на то что Кэндис была напряжена, а ему в грудь упирались ее ладони, Джек притянул жену к себе и прильнул к ее губам. Руки Кэндис скользнули ему на шею. Зарывшись пальцами в его волосы, она пылко откликнулась на зов Джека.

Он пришел в неистовство, сознавая, что, может быть, в последний раз сжимает ее в объятиях.

Они упали на кровать. В мгновение ока избавившись от одежды, Джек вонзился в нее. Кэндис вскрикнула, когда он вошел в ее лоно. Не прерывая поцелуя, он мощно двигался, все ускоряя темп, отрешившись от всего, кроме этого мгновения, которое хотел сохранить в памяти навеки…

– Что с тобой? – прошептала Кэндис, когда все кончилось.

– Ш-ш. – Джек поцеловал ее.

Не выпуская жену из объятий, он перекатился на бок, но не расслабился и не закрыл глаза. Его взгляд не отрывался от ее лица. Подавшись вперед, он коснулся губ Кэндис.

– Джек, что с тобой? – тревожно спросила она.

– Ш-ш, любовь моя, не сейчас, – прошептал он и снова завладел ее губами.

Этот вечер принадлежит им, что бы ни случилось в будущем.

На следующее утро Кэндис разбудили непривычные звуки: Джек ходил по комнате. Потянувшись, она вспомнила прошлую ночь – страсть Джека, его ненасытность, – и ее страхи вернулись. Кэндис села в постели.

Джек стоял посреди комнаты, полностью одетый и вооруженный, вплоть до перекрещенной портупеи на поясе. На столе лежали его седельные сумки и смена одежды. Заледенев, Кэндис увидела, как он добавил к стопке вещей головную повязку и ожерелье воина.