После поцелуя

Но увы, он не мог жениться на Маргарет. Монтрейн, сморщившись от отвращения, опустил глаза на кучу счетов.

Впервые в жизни он был недоволен своей судьбой. Он вынужден искать себе богатую невесту, чтобы сохранить титул и продолжить свой знатный род. Хуже будущего не представить, черт возьми. Отвратительного будущего, которое охватывало всю его дальнейшую жизнь.

Лондонская жизнь запомнилась Маргарет шумом, бесконечной какофонией всевозможных звуков. Как будто целый мир заглянул в гости к этому городу, нашел его восхитительным и решил остаться. Но здесь, в доме Майкла, у Маргарет создавалось такое впечатление, что она вновь попала в провинцию, настолько тихо там было, особенно по утрам. Тишина нарушалась лишь едва слышным жужжанием и тиканьем каминных часов.

В дверь постучали, и почти тотчас Майкл вошел в комнату.

– Я так рада, что это ты, – проговорила Маргарет, глядя на графа. – Сначала мне пришло в голову, что это опять та ужасная портниха.

– Тебе невыносима мысль о том, что с тебя снова могут снять мерки? – входя в комнату, спросил Монтрейн с улыбкой. Он был одет в черные брюки и белоснежную рубашку – словом, вполне подходяще для необычайно теплого дня. Впрочем, одежда Майкла Хоторна всегда была безупречной, во что бы он ни облачился.

– Кажется, я никогда больше не смогу посмотреть на эту женщину, – призналась Маргарет.

Они обменялись заговорщическими улыбками. Оба пережили нелегкие минуты, но теперь все было в прошлом. Правда, с того дня Смайтон стал держаться с Маргарет еще официальнее.

– Думаю, она испытывает к тебе схожие чувства, – промолвил Монтрейн.

Маргарет покачала головой:

– У коммерсантов есть одно правило: собственные чувства в расчет не принимаются. И то, что человеку, возможно, не нравится его клиент, – не важно. Он все равно должен с ним работать, продавать ему все, что требуется.

– Это так похоже на отношения в высшем свете, – кивнул Майкл. – Ты можешь сколько угодно говорить себе, что не желаешь с кем-то общаться, однако правила хорошего тона вынуждают тебя вести с неприятным тебе человеком беседу.

Маргарет улыбнулась:

– Продолжая сравнение, скажи, как поведет себя торговец, если на одну книгу у него два покупателя, которые мечтают приобрести ее?

– Это очень просто, – усмехнулся Майкл. – Один танец, два партнера.

– А если не хватает денег на покупку? – с улыбкой продолжила игру Маргарет.

– Надоедливый поклонник, который никогда не отходит в сторону; чтобы понюхать щепотку табака. – Улыбка Хоторна стала шире. – В таком случае выход единственный – припрятать хороший товар на полке.

– Что делать, если заказанную книгу еще не привезли, а покупателю она нужна немедленно?

– Да нет, ты должна придумать более трудные ситуации, – поддразнил Хоторн Маргарет. – Например, старая дева, поджидающая поклонника. К сожалению, ее терпение истощается.

Маргарет задумалась на мгновение.

– Или автор, – нашлась она, – книги которого не хотят покупать.

Монтрейн рассмеялся.

– Мать, переживающая о том, что сезон подходит к концу, а она еще не выдала дочь замуж.

– Сдаюсь! – в свою очередь, засмеялась Маргарет.

– Что ж, какими бы ни были чувства портнихи, – с прежней улыбкой произнес Монтрейн, – она уже прислала одно из твоих платьев.

– Что значит – одно? – воскликнула Маргарет. – Ты хочешь сказать, что платьев будет несколько? – Она возмущенно покачала головой.

– Вынужден признаться, – вымолвил Хоторн, на лице которого не было и следа раскаяния, – что я заказал несколько. – Не глядя в глаза Маргарет, Монтрейн подошел к дивану и наклонился, чтобы поцеловать ее. – Я сам себе казался невероятно щедрым, – хрипло произнес он. По телу Маргарет пробежал жар при воспоминании о том дне. Она в жизни не была столь порочной. Собственное бесстыдство поражало ее – почти так же, как удовольствие, которое она получала от близости с Майклом.

– Что ты читаешь? – спросил Монтрейн, глядя на книгу в ее руках.

– Какую-то «Литературную биографию» Сэмюэла Колриджа, – ответила Маргарет. – Он называет себя поэтом, но пишет, как критик. Впрочем, мне кажется, что на него большее впечатление производит звучание собственных слов, чем их смысл.

– Почему ты так считаешь?

Открыв книгу, Маргарет посмотрела на Хоторна.

– Нет, ты только послушай. «Любая реформа, пусть даже необходимая, будет доведена слабыми умами до такого состояния, что ее впоследствии тоже понадобится реформировать». И это только из первой главы. А вот еще: «Никогда ни один человек не мог считать себя великим поэтом, если он не был при этом глубоким философом». Я уверена, что это Колридж писал о себе самом.

– Я плохо разбираюсь в поэзии, – признался Монтрейн. – Раньше я старательно избегал читать стихи. Однако мне кажется, что существует всего два вида стихотворных произведений. Либо это витиеватые оды, в которых поэт описывает собственные поиски самого себя, либо это стихи, посвященные природе, гробницам и Гомеру.

Захлопнув книгу, Маргарет с удивленной улыбкой посмотрела на Хоторна.

– И ты полагаешь, что ничто из этого не заслуживает внимания? – спросила она.

– Человеческая душа – очень тонкая материя, – задумчиво проговорил Хоторн. – А Бог слишком велик, чтобы его можно было описать в стихотворном размере. Я считаю, что если в стихотворении упомянуто, например, дерево, то больше не стоит развивать эту тему. И так все понятно.

– А как же любовь? Ведь любви посвящено так много стихов!

– Любовь – одно из тех чувств, которое меняется в зависимости от опыта.

– В таком случае, по-твоему, ее вообще не описать? – допытывалась Маргарет.

– А разве определение любви не будет отличаться у разных людей, как ты считаешь? – ответил вопросом на вопрос Хоторн.

– Возможно, лучше попросту заглянуть человеку в глаза и понять, что даже если он оступился или в чем-то совершил ошибку, ты никогда не отвернешься от него, не предашь его, – вымолвила Маргарет.

– То есть признание? – спросил граф.

– Безоговорочное, – кивнула Маргарет.

– Как определение любви? – продолжал Монтрейн. – Это не совсем логично, – заметил он.

– Жизнь вообще не очень логична, Майкл, – заметила она.

– Совершенно верно, – согласился Хоторн. – Иначе я не был бы здесь и не спорил бы с тобой о достоинствах любви. Вместо этого, – сказал он с улыбкой, – я повез бы тебя кататься на лодке.

– Кататься на лодке? – Глаза Маргарет загорелись, губы изогнулись в дразнящей улыбке.

– Генрих VIII то и дело катался на лодке, – усмехнулся Майкл.

– Ты хочешь, чтобы я отказалась? Ведь, кажется, именно этот монарх имел обыкновение соблазнять женщин.

– Нет, только своих жен, – парировал Хоторн.

Не следовало ему так говорить. Потому что эти слова напомнили Майклу о необходимости женитьбы, о том, как быстротечно время, неделя на исходе. Что ж, очень хорошо, он прибережет свое остроумие для разговоров о достоинствах природы. Это будет совсем нетрудно, они будут наслаждаться хорошим деньком, и самые серьезные их размышления будут о форме облаков в небе.

Приятные мысли о лодочной прогулке были прерваны Смайтоном, который впервые за день счел нужным заговорить с хозяином. Несмотря на мрачное выражение лица, он приготовил им с собой всевозможные яства, уложенные в корзину.

Стало быть, их ждет пикник. Майкл с удивлением подумал о том, что еще в жизни не проводил досуг таким образом.

Карета доставила их в небольшой городок, расположенный в часе езды от Лондона. Там, на живописном речном берегу, как и обещал Смайтон, стояла гостиница, в которой Майкл смог взять напрокат плоскодонную лодку.

Они с сомнением посмотрели на утлое суденышко. Правда, Маргарет оказалась первой, кто осмелился высказать сомнения.

– Не похоже, что она выдержит нас двоих, – заметила она.

– Ты не должна сомневаться в моих способностях, Маргарет, – ответил Хоторн.

– Да нет, Монтрейн, я верю в тебя и твои способности, – возразила она. – Но сейчас меня волнуешь не ты, а лодка.