Очаровательная плутовка

— Помолчи, Сойер, — приказала ему мать, и он повиновался, а его нижняя губа начала подрагивать.

Тетушка Белльвилль посмотрела в сторону коридора, молясь о том, чтобы ее племянник появился и спас ее, прежде чем она нанесет этой мисс Билль какие-нибудь телесные повреждения.

— Мы не замечали каких-либо признаков безумия у Розали, — произнесла она холодно, думая о том, как Розали выглядела, когда она впервые увидела ее. Было ли безумием одеваться в мужское платье и спать на конюшне? Возможно, кто-то и решил бы так, но тетушка Белльвилль предпочитала относить это на счет эксцентричного характера Розали. Ей нравилась эта девушка; к тому же если Розали сочтут сумасшедшей, то Флетчер останется холостяком и тетушка окажется снова бесполезной, поскольку не сможет помогать им в воспитании детей.

— Не замечали признаков безумия, мисс Белльвилль? — спросила миссис Билль. — А как же тогда она могла сбежать среди ночи, бросить свою семью, бродить одна по окрестностям, одержима бог знает какой чертовщиной? Без сомнения, она безумна, вот почему я ни за что не благословлю брак между ней и Сойером. Я ни за что не потерплю, чтобы мой сын лег в постель с испорченным товаром…

Глаза тетушки Белльвилль расширились от ярости, охватившей ее. Конечно, она была леди, она была вежливой и воспитанной, но всему есть предел!

— А теперь послушайте меня, миссис Билль, — с жаром произнесла она. — Ваши намеки нанесли мне глубокую обиду, ей-богу, и я должна сказать вам, мадам, что могу быть чрезвычайно неприветливой, когда меня вынуждают становиться такой.

— Она может, миссис Билль, — мягко согласился Флетчер, входя в зал, больше не в силах стоять снаружи и слушать дальше всю ту чепуху, которую городила миссис Билль. Ровный тон его голоса моментально заставил всех присутствующих прислушаться к нему. — Ей-богу, тетя? Я не знал, что это есть в вас. Возможно, я передумаю насчет того, чтобы позолотить потолок в музыкальной комнате. Благослови вас Господь, тетя, но, пожалуйста, не ввязывайтесь в драку. Я уже здесь.

Флетчер прошел в комнату, быстро сопоставляя живых Биллей с их образом, сложившимся в его сознании по рассказам Розали и письму Уильяма. Ни оба они, ни каждый в отдельности далеко не вызывали восхищения.

Он посмотрел на Сойера и выбросил его из головы в мгновение ока. Молодой, разодетый, узкоплечий и короткошеий, Сойер производил впечатление не более чем жалкого дополнения своей матери, напоминавшей черную ворону, которая, вне всякого сомнения, считала себя ответственной за все, начиная с того, что ее сын ест, и заканчивая тем, как он должен скрестить ноги — на уровне коленей или щиколоток.

Миссис Билль, напротив, представляла по меньшей мере интересное, в своем роде приятное зрелище, напоминая полную луну в абсолютно черной ночи. Ее огромное, одетое во все черное тело представляло собой ночь, а ее белое как мел лицо — настолько пухлое, что ее глаза казались вдавленными в него, как изюм в пудинг, — было луной.

Флетчер слегка наклонил голову в сторону, сопоставляя обвинения Розали против мисс Билль, с ее внешним видом. Да, действительно, вполне можно было поверить, что эта женщина может устраивать черные мессы. Он сильно сомневался в том, что это было действительно так, но это было возможно. В любом случае он не мог винить Розали за то, что она старалась сделать так, чтобы расстояние между ней и Биллями было как можно больше, а еще он мысленно восхитился отвагой своей невесты.

— Миссис Билль, я полагаю? Тысяча извинений за то, что заставил вас ждать, — сказал он после довольно длительной паузы, поклонившись в знак приветствия. — Позвольте мне приветствовать вас в Лейквью и поблагодарить за своевременный ответ на мою просьбу прибыть сюда. Надеюсь, ваш путь сюда не был трудным?

Ответ миссис Билль на его тщательно рассчитанный вопрос оказался таким же длинным, как и нудным, давая Флетчеру время, необходимое для того, чтобы выстроить план, позволяющий ему и Розали избавиться от этой разжиревшей ведьмы и ее низкого и глупого сынка как можно быстрее и с минимальным беспокойством.

— Да-да, — отозвался Флетчер рассеянно, когда голос миссис Билль угас, зная, что все, что ей нужно, — это чтобы кто-нибудь согласился с ней. — Вы Сойер, не так ли? — спросил он, поворачиваясь к молодому человеку, чтобы рассмотреть его через свой серебристый монокль.

Он видел, что Сойер впечатлен тщательно подобранными Флетчером сизыми брюками, кителем с серебряными пуговицами из ткани высочайшего качества, тщательно накрахмаленным галстуком и безупречным жилетом.

— Сыр был не очень в гостинице, где мы останавливались, — рассеянно пожаловался Сойер, потому что он не умел говорить без жалобной интонации. — Должен сказать, мистер Белден, ваш галстук — это произведение искусства. Сшит по высшему разряду.

Флетчер улыбнулся молодому человеку, который не поднялся для рукопожатия с хозяином дома.

— Я старался, — скромно ответил он, а затем повернулся к миссис Билль: — Вы позволите мне присесть, мадам?

— Я позволю вам привести ко мне Рози как можно быстрее, чтобы мы смогли отправиться домой в Паттердейл. Она же у вас, не так ли?

— Может ли кто-то быть по-настоящему у кого-либо, мадам? — философски спросил Флетчер, положив ногу на ногу и скрестив их в районе коленей, потому что это было его собственное решение. — Мне кажется, вам надо думать о ней, как маленькой птичке. Она улетела от вас только для того, чтобы приземлиться здесь, в Лейквью. Как я могу быть уверен, что она останется у вас, если я верну ее?

— Флетчер! — в ужасе воскликнула тетушка Белльвилль. — Ты, конечно, не планируешь отдать дорогую Розали этой ужасной женщине?

— Это хороший вопрос, мадам, и я бы очень желала слышать ответ на него, поскольку, похоже, ваш племянник меняет свое мнение так же часто, как свою одежду.

— Рози! А я уже было потерял всякую надежду, — Сойер вскочил с места, его тщедушное тело дрожало, то ли от восхищения, то ли от страха. Он сделал пару шагов вперед, но тут Флетчер нарочито громко прочистил горло. Сойер остановился как вкопанный, посмотрел на свои ноги, как будто спрашивая их, что это они надумали, а затем опустился обратно в свое кресло.

Бессловесная угроза Флетчера, однако, не напугала миссис Билль, которая начала свою речь:

— Наконец ты явилась, бессердечная девчонка. Подойди сюда сейчас же, чтобы я смогла посмотреть на тебя. Надеюсь, это не румяна на твоих щеках.

— Румяна, — чуть не подавилась тетушка Белльвилль, принимая слова миссис Билль за личное оскорбление. — Да будет вам известно, миссис Билль, что ни один ребенок под моей опекой не носил румян на лице. Подумать только, я еще жалела вас! Неудивительно, что бедная Розали сбежала от вас. Я поступила бы так же, будь я на ее месте.

— Абсолютно точно, тетя Белльвилль, — согласилась Розали, присоединяясь к своей покровительнице, обняв ее одной рукой. — Миссис Билль, это было самое оскорбительное замечание, и я требую, чтобы вы сейчас же извинились перед мисс Белльвилль.

— Извинилась? — брызнула слюной мисс Билль, тряся своим тройным подбородком. — Я не сделаю ничего подобного, дерзкая девчонка. Я не приемлю подобной наглости с твоей стороны, тем более никаких приказов!

— Леди, леди, пожалуйста, давайте поговорим разумно, — попытался вмешаться Флетчер, вставая между женщинами, чтобы предотвратить драку. Все шло как нельзя лучше, пока Розали не присоединилась к ним. Он достаточно хорошо изучил Биллей и собирался предложить им то, чего они на самом деле хотели — деньги, — в обмен на согласие миссис Билль уладить дело к всеобщему удовлетворению. Теперь же благодаря Розали и неожиданно бойкому выступлению его тетушки не оставалось ничего иного, как вступить с миссис Билль в долгую и нудную дискуссию по вопросу опекунства. — В самом деле, нужна ли нам эта бурная ссора?

Три пары женских глаз теперь были устремлены в направлении Флетчера, и он почувствовал себя немного неуютно оттого, насколько напряжены были их взгляды.