Анжелика и московский звездочет

– Не… знаю… – запинался Илюха.

– Говори!.. – Голос Лейлы звучал угрожающе.

– Как вам будет угодно…

– Мне будет угодно, чтобы ты сказал честно, кого ты видишь сейчас перед собой, эту самую Дарью или какую-то другую женщину!..

– Дарью! Дарью вижу! – признался Илюха.

Но Дарья не переставала плакать. Она как будто понимала, что все происходящее – лишь начало ее мучений!

– Скажи, Илья, – Лейла говорила спокойно и серьезно, – приходилось ли тебе иметь дело с этой девицей? Проще говоря, спал ли ты с ней? И отвечай правду. Если ты солжешь, мы все равно узнаем правду! А если ты сейчас скажешь правду, тебе ничего плохого мы не сделаем, какой бы ни была эта правда!..

– Ну! – Илюха шумно вздохнул. – Раза два или три… – Он не договорил…

– Дарья, это правда? – спросила Лейла.

– Да… – прошелестела девушка и отерла глаза рукавом, на котором тотчас выступило мокрое пятно от слез.

– Ты хотела бы выйти за него замуж? – продолжала допрос Лейла.

– Не… не знаю…

Константин отошел в сторону и смотрел на двух женщин и бедного Илюху.

Между тем события приняли весьма крутой оборот.

– Раздевайся! – внезапно приказала Лейла плачущей Дарье.

– Я… не… – Девушка вскочила, пробежала по комнате и припала всем телом к стене.

Константин молчал. Ему не хотелось вмешиваться. Дарья устремила на него молящий взгляд, но он тотчас отвел глаза.

– Разденься сама! – повторила Лейла. – Если не разденешься, хуже будет!

Дарья принялась суетливо развязывать шейный платочек. Но вдруг опустила руки и снова оглянулась на Константина. Он повернулся к ней спиной. Он любил порою посмотреть в окно своего кабинета и увидеть заснеженное поле. Но сейчас окно было плотно занавешено, и взгляд его уперся в зеленый бархат занавеса. Но за его спиной явно происходила какая-то возня. Его охватило приятное чувство безразличия. Теперь он никому не сочувствовал. Ему сделались безразличны не только Лейла, Дарья, Илюха, но и мать. Он с удовольствием провел бы еще пару ночей с Лейлой-Ангелиной, но он никого не любил, никого! Когда-то он любил принцессу Наталию, но это, пожалуй, было в какой-то другой жизни!.. Он легко вздохнул и снова повернулся лицом к присутствующим.

Лейла молча и грубо сдирала с Дарьи одежду, та робко сопротивлялась.

– Ну! – Лейла отшвырнула прочь блузку. – Будешь раздеваться сама?

Дарья сначала замерла, стыдливо прикрывая руками грудь, обрисовавшуюся под сорочкой, затем торопливо принялась раздеваться, не переставая всхлипывать.

– Взгляните, Константин, на эту мерзавку! – произнесла по-французски Лейла, изображая возмущение светской дамы. – У нее, в сущности, железная воля! Ведь она понимает, что ее плутни разоблачены, и все-таки продолжает притворяться, будто она и есть та несчастная девушка, в тело которой она вселилась, убив, уничтожив ее сознание! Хотела бы я знать, как ей это удалось!..

– Но, Лейла, – возразил Константин. – Я не хочу, чтобы ты уничтожала сознание моей матери! Если я для тебя хоть что-то значу…

– Не смеши!.. – Лейла разглядывала раздевающуюся Дарью. – Конечно, ты для меня ничего не значишь! Я могу уничтожить сознание твоей матери, кушать живьем младенцев или вспарывать животы беременным женщинам, а потом войду к тебе в спальню, прекрасная и соблазнительная, как никогда, и буду делать с тобой все, что только пожелаю!..

Константин ощутил холод в груди. Увы! Она ведь говорила правду! Но ему ужасно захотелось, до ломоты в висках захотелось, чтобы эта правда оказалась ложью!..

– Ты совершенно отрицаешь нравственность? – спросил он.

Илюха смотрел на беседующих по-французски во все глаза.

– Боже мой, – воскликнула Лейла и тотчас поправилась: – Или вернее было бы сказать: дьявол мой! Вы знаете мою жизнь, Константин! Многого вы не знаете, но кое-что все-таки знаете! И вы еще говорите о нравственности! Что это такое? Что вы мне предлагаете? Отпустить эту мерзавку на свободу? Продолжать эту ужасную жизнь, когда в одном теле толкутся два, а то и три, а то и еще больше сознаний, то есть разумов? Кого я должна пожалеть? Кто жалел меня? И ты о чем думал, когда совокуплялся со мной? Поговори о нравственности с кем-нибудь другим!..

Константин опустил голову, ему сделалось ужасно тоскливо. Илюха пялился на Дарью. Дарья уже почти разделась и снимала сорочку.

– Быстрее! – скомандовала Лейла.

Голая девушка стояла у стены, прикрывая одной рукой лоно, а другою – груди. Константин отметил, что она неплохо сложена.

– Илья, поди сюда! – приказала Лейла. – Раздевайся и быстрее! И посмей только поспорить со мной!

– Барин!.. – Илья повернулся к любопытствующему Константину.

Константин отмахнулся решительно:

– Нет, нет, Илюха! Слушайся барыню, я так приказываю тебе! Поступай, как она велит.

Илюха не стал дальше спорить и быстро сбросил на пол порты и рубаху.

– А теперь, – грубо заговорила Лейла по-русски, – выеби-ка эту девку, отделай ее хорошенько! Покажи нам, как можно поступать с такими сучками, как она!

– Лейла! – Константин снова перешел на французский. – Помилосердствуйте! Нельзя быть такой грубой!..

– Нельзя? – Прекрасные глаза выразили предельную степень иронии. – Ты еще не слышал, как я умею браниться по-арабски!..

Илюха, совершенно голый, направился к Дарье.

– Подожди! – остановила Лейла его. – Когда ты ее отделаешь как следует, ты скажешь нам, кто эта женщина. Дарья или не Дарья!

Илюха кивнул. Он более не решался возражать. Рабская жизнь научила его многому и, в частности, не возражать и не спорить в тех случаях, когда споры и возражения не имеют смысла!

Константин, как завороженный, смотрел на Илюху; тот серьезно тер обеими ладонями свой приличных размеров мужской инструмент. Илюха глядел сумрачно. Дарья истошно закричала, но тотчас подскочила к ней Лейла и принялась бить по щекам, приговаривая:

– Молчать, сука, молчать! Еще раз крикнешь, и не пожалею, гори все огнем, прикончу – и делу конец!..

Дарья обмерла, на щеках ее рдели красные пятна. Илюха решительно и сумрачно приблизился к ней и вдруг резко облапил ее крепкими руками и повалился вместе с ней на пол. Лейла приблизилась к Константину, на лице которого явилось выражение брезгливости.

– Сейчас мы все узнаем, – произнесла Лейла светским тоном и снова по-французски. – И пойми, мой друг, у нас нет другого выхода. Что бы ты мог предложить? Попытаться договориться с этой женщиной полюбовно? Но ведь ты сам понимаешь, что это невозможно! Я вовсе не жестока, я просто нашла оптимальный способ, каким следует действовать в данной ситуации…

– Да, – отвечал Константин несколько напряженно. – Я не спорю. Мне всего лишь хочется немного более нравственности; хочется каких-то таких отношений, в которых четко различаются хорошее и дурное, доброе и злое.

– Тогда ты можешь полагать, что я всего лишь милосердна по отношению к себе!

– Милосердными следует быть прежде всего по отношению к другим. – Константин невольно улыбнулся.

– Тогда будем считать, что я милосердна по отношению к тебе!

Константин комически развел руки в стороны… Они вели этот разговор и наблюдали за происходившим в комнате. Илюха, подмяв под себя Дарью, с силой входил в ее лоно. Она громко застонала, но все же невольно обхватывала голыми, согнутыми в коленях ногами его ягодицы. Илюха громко и тяжело дышал, сопел…

– Мне не кажется, что он сможет определить, с кем же он совокупляется, – тихо сказал Лейле по-французски Константин.

Она отвечала также тихо и также по-французски:

– Дело не в том, с кем он совокупляется; дело в том, с кем он не совокупляется! Я не ставлю перед ним задачу определить, кто эта женщина; он должен лишь сказать, Дарья это или не Дарья!..

– Не знаю, не знаю, – тихо проговорил Константин. – Я не уверен в том, что мог бы определить…

– Думаю, он сможет… – проронила Лейла.

– Откуда ты знаешь?

– Он достаточно силен. Он мог бы содержать в своем теле несколько сознаний.