Пламя

– Ну вот, теперь ты знаешь, что я – это не она. – Голос ее перешел в шепот. – Джоанна Макиннес, которую ты видишь на портрете, погибла в пламени вместе со всеми остальными.

Каким слепым тупицей он был, не осознавая боль и страдания, которые ей довелось вытерпеть, чтобы выжить! С того момента как сегодня ночью обнаружил ее живой, он ни разу не выразил ей соболезнование по поводу утраты всей семьи и даже не спросил, не пострадала ли она сама. Снова взглянув на ее пальцы, которые теперь напряженно лежали в его ладонях, Гэвин поднес одну из ее сжатых рук к губам и покрыл обнаженную красную кожу нежными поцелуями.

Она мгновенно отдернула руку.

– Не надо жалеть меня, Гэвин Керр.

– В том, что я делаю, нет жалости, дорогая.

– Но тогда почему… зачем ты?.. – Ее голос дрогнул, и она отвернулась.

– По той же причине, по которой я целовал твои губы, твое лицо. По той же причине, по которой я буду целовать тебя всю, если ты позволишь. – Взяв девушку за подбородок, Гэвин нежно повернул ее лицо к себе. Ему стоило большого труда сдержаться, чтобы не поцеловать ее еще раз. Глаза Джоанны блестели от обуревавших ее чувств, кожа светилась румянцем в мерцающих бликах каминного огня, чувственные губы томились в ожидании поцелуев, а в уголках рта притаилась улыбка. Она все-таки услышала его признание.

– Вид твоих забинтованных рук, – продолжал он, – напомнил мне, насколько невнимателен я был.

На лице девушки отчетливо проступило смущение.

– Я прошу тебя, Джоанна. Расскажи мне о своей жизни здесь, в подземелье. Как ты жила после… после пожара?

Она заговорила, тщательно подбирая слова.

– Это рассказ не на одну ночь, мой лорд. Особенно такую ночь, как эта. Как видишь, небо за твоими окнами уже светлеет, и скоро наступит рассвет. Ты должен отпустить меня, потому что я… я так устала, и ты, должно быть, тоже.

Гэвин смотрел в ее глаза, не решаясь позволить ей уйти. Поскольку это был вопрос доверия, он раздумывал, насколько тонка нить, которая их связывает.

– Ты рассчитываешь, что я вот так просто разрешу тебе исчезнуть, как духу ночи?

Она кивнула.

– Боюсь, что если я позволю тебе уйти, то через час буду задаваться вопросом, была ли ты здесь вообще.

– Неужели это было так ужасно?

– Нет, дорогая, это было прекрасно.

Долго и пристально посмотрев на него, Джоанна прочла в его взгляде нечто такое, что растопило в ее сердце остатки сомнений.

В темно-фиалковой синеве ее глаз мелькнула искра надежды.

– Клянусь, что обязательно вернусь к тебе. Сейчас ты должен отдохнуть, а потом заняться своим гостем. – Она обвела взглядом комнату, в которой царил беспорядок. – Возможно, когда я вернусь, мы сможем поговорить о том, что тебя интересует.

Он знал, что, позволив ей сейчас уйти, совершит глупость. Слова Джоанны прервали его мысли.

– Теперь ты знаешь, что я жива. И хотя пещеры там, внизу, кажутся большими, а переходы запутанными, я уверена, что, если не выполню свою часть договора, ты сможешь меня найти. Но я хочу, чтобы ты знал, что я не нарушу обещания.

Гэвин был не в силах отвести от нее взгляд. Своим охрипшим, но соблазнительным голосом она могла бы обольстить и святого.

– Как я узнаю, что ты в безопасности?

Джоанна внимательно посмотрела на него. Ее лицо было спокойно, но взгляд выдавал раздражение.

– С учетом… происшествий, которые с тобой случились с момента приезда сюда, думаю, твоя безопасность в настоящее время является для нас первоочередной.

– Что ты ела в своем убежище? Помогал ли тебе кто-либо? Приносил пищу? Одежду?

– Ты не слышишь меня, – спокойно произнесла она, хотя отблеск гнева уже отчетливо промелькнул в ее тоне. – Я повторяю тебе, что твоя жизнь в опасности!

– Слышу, дорогая. Но если хочешь, чтобы я позволил тебе уйти, ты должна ответить на мои вопросы.

Она помолчала, наблюдая за непреклонным выражением его лица.

– С тех пор как ты со своими людьми появился в замке, мой рацион улучшился. Далее. Никто не знает, что я спаслась от пожара. Я всего лишь очередной призрак, скитающийся по залам и коридорам замка Айронкросс. Так что, как видишь, никакая опасность мне не угрожает.

Шум, производимый слугами в коридоре поблизости от комнаты, привлек внимание Гэвина, и он посмотрел в открытое окно. Действительно, первые проблески рассвета уже начали подсвечивать небо на востоке.

– Я вернусь, – снова прошептала она. – Обещаю.

В поисках правильного решения Гэвин боролся с самим собой. Он не мог оставить ее здесь, потому что знал: как только он выйдет, служанка Молли со своей помощницей перевернет всю комнату вверх дном, чтобы устранить повреждения, причиненные огнем, и произвести уборку. «С другой стороны, – подумал он, – при необходимости всегда можно будет заставить ее выбраться из укрытия».

Внезапно в его сознании всплыло лицо Джона Стюарта, графа Этола, пристально рассматривающего портрет Джоанны.

– Ты вернешься завтра вечером… я имею в виду, сегодня вечером, – заявил он голосом, в котором звучало не приглашение, а скорее угроза. – Ты придешь сразу же, как только все уснут.

Джоанна молчала и глядела на него, сжав губы. Затем, очевидно, устав от споров, кивнула в знак согласия.

– Если пожелаешь.

– Я желаю, – проворчал он и шагнул в сторону, чтобы дать ей возможность пройти, но затем остановился. – Как тебя найти, если это понадобится?

– Но зачем?

– На всякий случай… Я просто хочу знать!

Гэвин нахмурился, наблюдая, как ее глаза блуждают по комнате, пока она обдумывает ответ. Она вполне может распоряжаться своим временем, но только при его участии. Однако сам факт, что она была жива и стояла перед ним, все еще казался каким-то нереальным. Он испытывал постоянное желание смотреть на нее, изучать, впитывать те удовольствия, которые дарила ему эта волшебница, заставившая его вновь почувствовать себя юношей из школы при аббатстве.

Довольно скоро ее взгляд посветлел и обратился к нему.

– Если тебе когда-нибудь понадобится найти меня, пойдешь к священнику, отцу Вильяму. Попросишь его отвести тебя в подземный склеп.

– Я был там.

Джоанна недоверчиво взглянула на него.