Старые письма

– А когда я не смогу танцевать, с чем я останусь, если откажусь от него и все еще буду жить здесь?

– У тебя останется жизнь, которой можно гордиться. И никто этого у тебя не отнимет. Вместо того постыдного сожительства, что он в состоянии тебе предложить. Он женатый человек, и жена не даст ему свободу. Ты так и будешь ходить в любовницах, содержанках: маленькая балетная плясунья, с которой можно переспать, и не более.

Но ведь Анна знала, что даже сейчас их с Николаем связывает большее, намного большее! И она мрачно возразила:

– Вы напрасно стараетесь все опошлить, между нами все не так.

– Вот-вот, именно об этом я и толкую. Поначалу все эти связи выглядят исключительно возвышенными и романтическими. Вы начинаете мечтать и верить в то, что это осуществимо. А проснувшись однажды, отчетливо видите, что вы угодили в кошмар наяву! Здесь, с нами, – единственная жизнь, достойная тебя и твоего таланта, ради которого ты столько трудилась. И ты готова бросить все к ногам мужчины, не способного даже сделать тебя своей женой? Да ты вспомни хотя бы, что с тобой случилось! Много в этом красоты? Или романтики? – Чтобы добиться своего, мадам Маркова не остановилась даже перед этим жестоким напоминанием, заставившим Анну нервно содрогнуться.

А что, если наставница права? Что, если Николай когда-нибудь ее разлюбит, если она так и не сможет пережить разлуку с балетом, если она не приживется в Вермонте, если они не найдут там желанного счастья?.. Но кто может сейчас ответить на эти вопросы? Планы Николая все еще слишком расплывчаты, это скорее одни благие пожелания, да обещания, да надежды. Точно такие же надежды лелеет и она, Анна. Но при этом Николай готов ради нее пожертвовать карьерой, обеспеченным существованием, уютным домом и семьей, с которой прожил целых пятнадцать лет. Все это он согласен возложить на алтарь их любви. Так почему ей не хватает решимости последовать его примеру?

– Подумай, дитя мое, хорошенечко подумай, – снова напомнила о себе мадам Маркова, – и прими верное решение.

Было ясно, что под «верным решением» она подразумевает позабыть о Николае и остаться в балетной школе, однако на это Анна не пойдет никогда. Уйдя из балета, она загубит свой талант, но разрыв с Николаем убьет ее наверняка. При одной мысли об этом рука сама тянулась к золотой цепочке с медальоном. Сжав его в кулаке, она немного успокоилась. Анна любит Николая больше жизни. Может быть, эта любовь все же придаст ей сил, чтобы не побояться опасности и последовать за ним. Это все, о чем она могла сейчас думать, – пытаться угадать будущее и заглянуть в свое сердце.

Тем временем мадам Маркова удалилась, оставив ученицу наедине со своими мыслями. Она успела посеять именно те семена, какие собиралась, и теперь надеялась, что они дадут добрые всходы. Ей хотелось, чтобы Анна успела во всех подробностях представить, какой убогой станет ее жизнь без балета и как она будет влачить жалкое существование в безвестности и позоре. Это определенно заставит Анну одуматься. Сама мадам Маркова не знала да и не желала иной жизни. В Анне она видела свою единственную преемницу, достойную великого наследства, сокровенного знания, чаши святого Грааля, скипетра, переходящего из рук в руки, от наставницы к ученице, и связывающего их невидимыми узами. Такую любовь, такую связь нельзя разрушить, она пребудет вовеки. Остаться здесь и принять это наследство от мадам Марковой означало навсегда отказаться от надежды на будущее вместе с Николаем. В некотором роде это означало вообще отказ от всех надежд. Но уехать с ним из России означало поступиться своим «я». Анна стояла перед жестоким выбором, ведь на любом из выбранных ею путей ее ожидали неимоверные жертвы, о которых страшно было подумать. А пока ей хватило сил лишь на то, чтобы молить Небеса о ниспослании правильного решения.

Глава 8

Анна пролежала в постели месяц и только в апреле смогла снова приступить к репетициям. Как и в прошлом году, на улицах еще было полно снега, а ей приходилось трудиться в поте лица, чтобы наверстать упущенное. Правда, на сей раз она быстрее обретала привычную форму. Анна успела окрепнуть и почти восстановить пошатнувшееся здоровье.

Вскоре ей снова доверили первые партии, и уже к началу мая она выступала на сцене. Прошел год с того дня, когда она вернулась из Царского Села после чудесных каникул, проведенных в гостевом домике. Их отношения с Николаем за этот год почти не изменились.

Они все так же пылко любили друг друга, он по-прежнему был женат и жил с женой и детьми, а она оставалась в балетной школе. За этот год они ни на шаг не продвинулись к разрешению своих проблем. Скорее, напротив – Мери Преображенская окончательно утвердилась в решении удержать Николая при себе. Двум любовникам никак не удавалось отложить достаточно денег, чтобы обеспечить достойное будущее. Все, чего они горячо хотели, – добиться этого будущего во что бы то ни стало. А вот способ его достижения все еще вызывал споры. Анна не могла переломить себя и дать согласие на переезд в Вермонт. Ее страшили столь резкая перемена и незнакомая жизнь в неведомой, чужой стране. А Николай не уступал и продолжал хотя и мягко, но настойчиво уговаривать ее согласиться.

В июне заболела одна из великих княжон, и оба лейб-медика оказались очень заняты. У Николая почти не оставалось времени на визиты. Как бы он ни хотел, ему не удавалось выбраться ни на минуту, и Анна все понимала. А в первых числах июля ее саму постигла страшная трагедия: пришло известие, что старшего брата убили под Зерновичами. Теперь она потеряла двух братьев, и отец писал, что старший сын скончался у него на руках. Они были вместе, когда разорвался немецкий снаряд. Отец каким-то чудом уцелел, а его первенца убило на месте. Анна была вне себя от горя и много дней спустя все еще выглядела опустошенной и вялой. Война давала знать о себе повсюду, даже на сцене. Ее подруги-танцовщицы тоже теряли отцов, братьев и возлюбленных, а у одной из преподавательниц в начале апреля погибли оба сына. Их тесный театральный мирок больше не оставался замкнутым прибежищем, отрезанным от остального мира.

Единственное, что помогало Анне в тот год с надеждой смотреть в будущее, был летний отдых в Ливадии вместе с Николаем и царской семьей. Даже мадам Маркова на этот раз не пыталась чинить ей препятствий. Во время последней болезни Анны ей пришлось примириться с нелегкой правдой об отношениях этой пары.

Мадам не сомневалась, что Преображенский с радостью похитил бы у нее Анну при первой же возможности, однако до сих пор молодая прима не выказывала особого стремления куда-то уехать или бросить ради него балет. И мадам Маркова слегка успокоилась: она поверила, что Анна так и не соберется с духом отказаться от танцев. Что балет наконец-то стал для нее дороже жизни – точно так же, как когда-то стал и для самой мадам Марковой.

В это лето император не отдыхал с семьей в Ливадии: он находился в военной ставке возле Могилева и не считал возможным покинуть армию в такое суровое время. А посему в Крым отправились только женщины, дети, оба врача и Анна. Императрица с дочерьми, не покладая рук трудившиеся в госпитале, позволили себе небольшой отпуск и были очень рады снова побывать в Ливадии. Все в этом тесном кружке давно стали добрыми друзьями, и Анна с Николаем были счастливы, как никогда прежде. Для них обоих это было чудесное время, волшебный островок покоя и счастья, защищенный от опасностей и тревог остального мира. Здесь, в Ливадии, им удалось хотя бы ненадолго забыть о собственном горе и том кровавом вихре, что захватил уже всю страну.

Каждый день они устраивали пикники, отправлялись на долгие прогулки по окрестностям, катались на лодках и плавали, и Анна снова почувствовала себя ребенком, играя с Алексеем в их любимые карточные игры. Для цесаревича этот год выдался нелегким, и он выглядел очень болезненно, однако был вполне доволен жизнью, находясь в окружении родных и близких людей, которых знал и любил.