Объятия дьявола

Дряхлая кляча медленно перебирала копытами. Они старались объезжать улочки, ширина которых едва позволяла троим пешеходам идти плечом к плечу. Когда они оказались на виа Бальби, граф сказал:

— Тут творил знаменитый архитектор Бортоломео Бьянко. Здешние дворцы знамениты по всей Европе, особенно Палаццо Реале. Семейство Бальби владеет им вместе с остальными домами еще с прошлого века.

Он хотел еще что-то добавить, но заметил, что Касси, увлеченная необычным зрелищем, не обращает на него внимания, и, улыбнувшись, откинулся на сиденье, довольствуясь видом взволнованной девушки.

К тому времени, когда ландо наконец оказалось на очередной узенькой улочке, ведущей к западным воротам города, довольно сильно похолодало. Дорога резко свернула на север и быстро превратилась в едва заметную тропинку, так обезображенную колесами, что экипаж раскачивало и шатало, как корабль в шторм. Касси любовалась яркими полевыми цветами, росшими вперемешку с кустами по обочине. Девушка глубоко дышала, наслаждаясь чудесным благоуханием.

— Природа так разнообразна, — прошептала она, вытягивая шею, чтобы увидеть, что скрывается за поворотом.

— Я рад, что ты довольна, дорогая.

— Я не говорила, будто довольна, просто заметила, что природа здесь разнообразна, милорд. Впрочем, как и в Англии.

— Мне доставляет большую радость видеть, как ты взрослеешь.

— Если взрослеть означает достичь ваших преклонных лет, милорд, — сказала она, зло сверкнув глазами, — серьезно сомневаюсь, что вы доживете до этого!

Граф насмешливо скривил губы.

— Не сомневайся, любимая, когда мне исполнится восемьдесят лет, мы по-прежнему будем вместе. Мой род славится долгожителями, как, впрочем, и плодовитостью. Мой дед зачал дитя в семьдесят лет. Тебе не о чем будет жалеть.

Он дотронулся до ее щеки. Касси отпрянула, но в тот же миг оказалась прижатой к его груди при очередном толчке.

— Правда, — задумчиво продолжал граф, пока девушка подыскивала достойный ответ, — ты можешь сократить отведенные мне годы, научившись метко стрелять.

— Поверьте, милорд, это единственная область, в которой я хотела бы совершенствоваться, — бросила Касси и гордо задрала нос, заметив на лице графа лукавую мальчишескую улыбку.

Она всегда сравнивала сельскую местность в Англии с безупречно застланной постелью — аккуратные зеленые поля были окружены подстриженными живыми изгородями. Здесь же все буйно цвело и зеленело на свободе, без вмешательства человеческих рук. Она увидела столько деревьев и цветов, названий которых не знала! Будь ее спутником кто-то другой, Касси засыпала бы его вопросами.

Они поднялись высоко на холмы, когда кобыла наконец остановилась перед воротами из кованого железа. Над аркой красовалось название — “Вилла Парезе”. Внезапно рядом возник загорелый черноволосый парнишка и, окинув прибывших быстрым, но внимательным взглядом, стащил с головы кожаную шляпу и низко поклонился.

— Buon giorno [12], Сорделло, — приветствовал граф. — Ты вырос. Стал почти мужчиной.

— Si, синьор, — сказал мальчик, широко улыбаясь. — Добро пожаловать домой. — И, снова поклонившись, добавил:

— Добро пожаловать, синьора.

— Сорделло — сын старшего садовника. Смышленый малый и мечтает о море. Через год-другой мы поручим его заботам синьора Доннетти, который сделает из него юнгу. И такой вежливый! Приветствовал мою жену со всем возможным почтением.

— Чтобы у вас язык отсох, — процедила Касси сквозь зубы.

— Ах, дорогая, подумай, ведь мой язык доставляет тебе столько наслаждения.

Экипаж вкатился на усыпанную гравием и обсаженную деревьями подъездную аллею, по обеим сторонам которой расстилались ухоженные газоны, совершенно в английском стиле. Касси, сама того не сознавая, одобрительно кивнула. Слева, посреди газона, находился фонтан из белоснежного мрамора, украшенный фигурами бога морей Нептуна и его свиты.

Аллея слегка изгибалась, и, когда экипаж выбрался из-за густых зарослей, взору Касси предстала вилла — величественное двухэтажное здание из белого камня. На мгновение Касси застыла, пораженная необычайным контрастом простоты и даже суровости дома с ослепительно прекрасными цветами. Кроваво-красные розы взбирались по решеткам до балконов второго этажа, где вились вокруг перил, вдоль которых стояли низкие деревянные ящики с гибискусом, геранью и другими не знакомыми ей цветами, ярко-желтыми, фиолетовыми и розовыми. По фасаду шел тяжелый карниз, поддерживаемый консолями, придающими зданию, по мнению Касси, вид царственной простоты. Две огромные колонны поднимались над мраморным крыльцом, и позднее солнце отражалось в бесчисленных окнах мириадами огней.

Дом так отличался от обветренных серых камней Хемпхилл-Холла, где лишь немногие самые жизнелюбивые растения не погибали под неукротимыми ветрами, дувшими с Ла-Манша, а тяжелый запах соли перебивал ароматы цветов.

— Тебе нравится вилла, Кассандра? Девушка промолчала, и граф с улыбкой продолжал:

— Впрочем, можешь не отвечать. Здесь, конечно, совсем не так, как в Англии. Видишь, мое скромное жилище построено у подножия горы, и сады поднимаются террасами высоко вверх. — Он глубоко вздохнул:

— А такого сладостного запаха нигде в мире больше не найдешь.

Касси, по-прежнему молча, кивнула и позволила Скарджиллу помочь ей выйти из ландо. В высоком готическом портале появились мужчина и женщина, одетые в черное. Мужчина оказался широкоплечим, почти квадратным коротышкой, женщина — высокой, тощей, с лицом, загоревшим до черноты. Полные губы были растянуты в тонкую линию. Она напомнила девушке пуританку, чей портрет Касси видела в доме соседей, в Эссексе. Пока граф приветствовал их по-итальянски, девушка неловко ежилась под пристальными взглядами, сознавая, что ее внимательно изучают.

— Дорогая, — промолвил граф, выводя Касси вперед, — познакомься — это Марина и Паоло, ведущие все хозяйство на вилле в моем присутствии и во время всех отлучек. А это синьорина Броум.

Назвав ее “синьориной”, граф подчеркнул, что его спутница незамужем, и Касси поздоровалась, выговаривая слова с сильным акцентом, и ощутила, как щекам стало жарко при виде широко распахнутых глаз служанки. В эту минуту, однако, ее занимала только одна безумная мысль — не болит ли у Марины голова от слишком туго забранных в пучок волос?

— Добро пожаловать, синьорина, — сухо процедила женщина, отводя взгляд. Касси хотелось завопить, крикнуть, что их хозяин похитил ее и против воли вынудил оказаться здесь. Девушка с горечью подумала, что, возможно, ей придется выносить несправедливое осуждение его слуг.

Граф повел ее в огромный прямоугольный вестибюль, пол которого был покрыт черно-белыми мраморными плитками, выложенными треугольным рисунком. В дальнем конце виднелась величественная лестница резного дуба, которая резко сворачивала у площадки второго этажа. Воздух наполнял тяжелый сладкий аромат цветов, расставленных вдоль стен в дорогих вазах на изящных позолоченных столиках.

— Это мои бесценные бельгийские гобелены, на которых изображена история Александра Великого, — пояснил граф, показывая на цветные драпировки, занимавшие целую стену вестибюля от пола до потолка.

— А это ваши итальянские предки? — спросила Касси, подойдя к портретам, закрывающим другую стену.

— Да. Семья Парезе насчитывает множество поколений. Ты увидишь их изображения повсюду. Однако этот джентльмен — англичанин. Мой отец, третий граф Клер. Портрет написали, когда я был совсем маленьким.

Голос графа смягчился, и девушка внимательнее присмотрелась к осанистому мужчине, в темно-карих глазах которого сверкали веселые искорки. Третий граф Клер казался уверенным, излучал чисто мужские энергию и обаяние.., совсем, как сын. Сколько раз она замечала тот же надменный поворот головы, такую же деспотично-упрямую линию подбородка!

— Вы очень похожи, — решила она. — А где ваша мать?

Граф небрежно кивнул на портрет женщины лет тридцати. Из выреза черного платья поднимались белоснежные плечи. Да, она была прекрасна, но показалась Касси холодной и высокомерной.