Обольстительный выигрыш

Розалинда, в свою очередь, стиснула его руки. Ей показалось, что в его глазах блеснули слезы. Это прекрасно!

– Ах ты, бедняжка! Какая неприятность! А мы только начали снова узнавать друг друга. Мне тебя будет так не хватать.

Нил раздраженно фыркнул.

– Нет! – воскликнул он, разозленный ее тупостью. – Неужели ты не понимаешь, Розалинда? Я вовсе не хочу покидать Лондон. В деревне я зачахну, ты же знаешь. Деревня мне отвратительна! Ты должна мне помочь, дорогая сестра! Ты должна помочь нам остаться вместе здесь, в Лондоне, где мы могли бы лучше узнать друг друга. – Достаточно ли убедителен он был, достаточно ли трогательно было его заявление? Он опасался, что нет – потому что даже такому законченному лжецу, как он, сложно выговорить такую чушь. Лучше узнать свою собственную сестру? Лучше ему стекло есть. Но если он ее не убедил, то придется ему опуститься и до этого. – Розалинда, моя дражайшая сестричка. Ты – все, что у меня есть. Ты – моя последняя надежда!

Розалинда высвободила руки, потом коснулась пальцем его подбородка, как бы в задумчивости.

– Да, да. Теперь я это понимаю. Но как? Как я могу тебе помочь? У меня есть только мое ежеквартальное содержание, теперь, когда я замужем, хотя нужно сказать, дорогой Бью – самый великодушный из мужей. Ну только на днях леди Синклер заметила мне, что я – счастливейшая из женщин, имея такого щедрого мужа. Она сказала…

– Розалинда! – проговорил Нил сквозь сжатые зубы. – Мне абсолютно наплевать на леди Синклер и на ее слова. Твой муж богат, как Крез! Ты должна мне помочь. Должно быть что-то, что ты можешь сделать.

– Но десять тысяч фунтов, Нил! У меня нет этой суммы. – Розалинда вытащила кружевной платочек из своей бальной сумочки и вытерла несуществующие слезы. Потом, будто ее внезапно осенило, она посмотрела на брата сияющими глазами. – О боже, боже. Есть возможность. Но нет, я обещала не говорить это тебе, и никому: Бью на этом очень настаивал. Ну, только я заговорила об этом в тот день, когда ты пришел к нам с визитом, как Бью дал понять довольно резко, что это его рассердило – хотя он и подарил мне совершенно очаровательное кольцо с рубином, как извинение за свою грубость, какой он милый.

– О чем ты говоришь? – настойчиво спросил Нил, гадая, осудило бы его жюри равных ему за то, что он выдавливает слова из своей ветреной сестры. А она говорила всего лишь о десяти тысячах фунтов – жалкие гроши! Слушала она его вообще или нет? Как же она опустилась после замужества. Некогда такая сообразительная и умная, что его это даже смущало и возмущало, она, кажется, утратила свои мозги вместе с невинностью! – Так что ты не должна говорить мне и никому другому?

– Ну как же, конечно, о церкви св. Леонарда, – сказала Розалинда. – Помнишь, мы говорили о моих раскопках во дворе церкви св. Леонарда?

Нил это помнил. Помнил он также, что Ремингтон резко прервал Розалинду, даже не пытаясь быть вежливым. Он почуял тайну и шанс на выгоду. Может быть, его глупая сестра все-таки наткнулась на какие-нибудь ценные римские древности. Наверное, так оно и есть.

– И что же насчет двора церкви св. Леонарда, Розалинда?

Она деликатно высморкалась в свой кружевной платочек, потом к досаде (и некоторому отвращению) Нила сунула ему его и полезла в свою сумочку. Она вытащила старинную римскую монету, именно ту единственную, которую раскопала в тот день, когда Боумонт Ремингтон упал со своего экипажа и приземлился в центре ее жизни. С тех пор Розалинда носила ее с собой как счастливый талисман.

– Вот, Нил, – таинственным шепотом произнесла она, держа монету так, что на помятой золотой монете заиграл свет от ближайшей свечи.

Нил выхватил монету у нее из рук, швырнув противный платок ей на колени. Он ожидал, что она заговорит о какой-нибудь статуе или подобной чепухе. Но она по-настоящему ошеломила его.

– Да это же чистое золото, Розалинда! – прошептал он со смешанным чувством благоговейного страха и жадности. Потом он быстро поднес монету ко рту и попробовал на зуб, чтобы убедиться в правильности своих предположений. – Есть еще? Это ты хотела сказать, Розалинда? Ты пытаешься сказать мне, что вы с Ремингтоном обнаружили клад, зарытый в церкви св. Леонарда? Тогда понятно, почему его не взволновала потеря денег на сделке с Макдугаллом, а я лишился…

– Макдугалл? – спросила Розалинда. Она попыталась вытащить монету из его рук, но он крепко держал ее. Не важно, какого низкого мнения она была о характере брата, ему всегда удавалось поразить ее своей низостью. Она решила позлить его.

– Кажется, я где-то слышала это имя, – сказала она, глядя на него так внимательно, будто хотела пронзить насквозь своим взглядом. Он заерзал в кресле под ее взглядом, и это порадовало ее. – Возможно, сегодня утром, – продолжила она. – Да, определенно это было сегодня утром, когда Бью ссорился с Уодроу. Нил! Никогда не говори, будто мой дорогой супруг виноват в опрометчивых сделках.

В голове Нила царил сумбур. Если Розалинда решит, что ее муж потерял деньги, то она и своему брату, своей плоти и крови, не даст ни пенни.

– Макдугалл – это лошадь, Розалинда, – поправил он ее. – Лошадь, которая пала на прошлых скачках в Ньюмаркете [18] – она упала на последнем повороте, как я слышал. Все об этом говорят. Должно быть, Бью поставил пару фунтов на нее. Все ставили. И я сам потерял на этом десять фунтов. Тебе не стоит ломать над этим свою очаровательную головку, – потом, довольный своей ложью, он склонился ближе к ней, прищурив глаза: – Расскажи мне подробнее о церкви св. Леонарда.

Закусив губу и нервно оглядываясь по сторонам, будто опасаясь внезапного появления мужа, Розалинда согласно кивнула, потом предостерегающе положила руку ему на плечо.

– О том, что я тебе сейчас расскажу, ты не должен говорить никому, особенно моему мужу. Бью копает всегда только по ночам, при свете одного-единственного фонаря.

– По ночам? Один-единственный фонарь? – Нил тщательно запоминал каждое слово Розалинды. – Продолжай. Рассказывай все. Почему он копает по ночам?

– Чтобы никто его не заметил, конечно, – ответила она, про себя удивляясь, как же она могла считать Нила умным. Как он может думать, будто Бью действительно копает по ночам? – А потом он снова возвращает землю на место, так чтобы никто не заметил, что он там копал, – грустно подчеркнула она. – Он возвращает каждый клочок земли. – Точно так же, как по твоему указанию делал Сэмюэль Хакетт после того, как я заканчивала свои ежедневные раскопки, низкий ты человек, подумала Розалинда, вспоминая жестокую шутку Нила, и как она ее задела. – Это очень важно, Нил.

– Да, да, – ответил он, облизывая верхнюю губу. – Сколько, Розалинда? Сколько там сокровищ?

Она снова опустилась в кресло и пожала плечами, беспомощно разведя руками.

– Никто не знает, сколько их там, хотя Бью клянется, он копал только в верхнем слое.

У Нила от радостного предвкушения закружилась голова.

– Только… только верхний слой? Господи, боже мой!

Розалинда сдержанно кивнула.

– Но у нас теперь столько денег – и такие очаровательные драгоценности и небольшая кучка драгоценных камней – что, я думаю, он не будет возражать, если ты узнаешь о нашем секрете. И потом, вы ведь теперь братья, правда? Все неприятности между нами теперь позади, а ты мой единственный родственник. Как же я могу слушать про твои беды и не помочь, как только могу? Но мне не хочется расстраивать Бью. Только пообещай мне, Нил, не забирать все. Бью убежден, что там хватит на несколько состояний.

– Драгоценности? Необработанные драгоценные камни? – Нил не мог поверить в свою удачу. Однако он мог поверить в глупость своей сестры, которую выслушивал уже минут десять. Неужели она на самом деле верит, будто он возьмет ровно столько, сколько нужно для оплаты карточных долгов? Господи, какие же женщины милые наивные существа! Он стиснул ее руку. – Обещаю, Розалинда. Я возьму ровно столько, сколько мне необходимо. – А мне необходимо все, подумал Нил, ну что же, тем хуже для Боумонта Ремингтона.