Ветер разлуки

Они еще какое-то время говорили о том о сем просто ради поддержания приятной беседы. И все-таки Александер чувствовал, что Эвану не по себе. Он знал, что другу есть что ему сказать, и даже догадывался, о чем может пойти разговор. Когда, казалось бы, все темы были исчерпаны, они какое-то время сидели молча, прислушиваясь к ночным песням сверчков. В конце концов Эван, вздохнув, приступил к тому, что его тревожило.

– Хочу поговорить с тобой о моей жене, Александер. Ты знаешь, что я люблю ее и готов многое отдать ради ее счастья. Не знаю, что она тебе рассказывала о нас и о наших планах, я не требую от нее отчета о ваших разговорах. Я ей доверяю… как и тебе.

– Я отношусь к Летиции с уважением, Эван, и не сделаю ничего, что может ее обидеть.

– Я знаю.

Эван нервно посмотрел по сторонам. В лагере было тихо. Мунро, похоже, задремал, артиллерийский обстрел начнется не раньше рассвета. Многие ушли спать. Наверняка скоро дадут сигнал к тушению огней… Его взгляд снова остановился на лице Александера, и он продолжил очень серьезным тоном:

– Мы собираемся дезертировать.

Александер решил, что ослышался.

– Что?

Он с удивлением смотрел на друга. Смысл сказанного дошел до него не сразу. Это было совершенно неожиданно.

– И когда?

– Как только представится случай. Чем раньше, тем лучше. Я знаю, что многие сомневаются в половой принадлежности Маккалума, хотя пока и молчат. Это хороший солдат, он никому не доставляет хлопот. Но придет день, кто-то выскажет свои подозрения вслух, и тогда ей придется покинуть армию.

– Если так, зачем ты разрешил ей завербоваться? – наконец озвучил Александер вопрос, терзавший его уже долгое время.

Эван пожал плечами.

– Скажем так: она не оставила мне выбора. Знаю, неумно позволять женщине идти за тобой на войну, тем более на другой конец света. Но мы любой ценой хотели уехать из Шотландии. Денег у нас не было, и я решил, что завербоваться в армию – единственный вариант. Я тогда думал, что она сможет отправиться со мной в качестве супруги, но выяснилось, что роту может сопровождать ограниченное количество женщин и все они уже зачислены. Она не захотела оставаться одна и ждать, когда я за ней приеду. Летиция – хитрюга, каких мало: она завербовалась, не сказав мне ни слова, и поставила меня перед фактом за неделю до отправки из Инвернесса. Сначала я разозлился, а потом она предложила план: мы вместе с английской армией переплываем океан и в подходящий момент сбегаем.

– Значит, это она придумала?

Губы Эвана дрогнули в горькой улыбке. Задумчиво глядя в темноту, он ответил:

– Да. Я бы никогда не предложил ей пойти на такой риск. Ты не хуже меня знаешь, что ждет и меня, и Летицию, если нас поймают, – петля. Это совсем не то, что я для нее хочу. По-хорошему, ей бы сидеть теперь дома с ребенком или даже двумя, заботиться о них и ждать меня…

– Но зачем вам было уезжать из Шотландии?

Александер совсем запутался в этой истории.

– Я в розыске, – признался Эван, не сводя глаз с осажденного города, очертания которого вырисовывались на фоне светлого неба, на котором светилась огромная круглая луна. – Иногда бывает так, что человек оказывается не в том месте и не в то время. Это мой случай.

Он помолчал немного и посмотрел на Александера.

– Мне известно то, что многие хотели бы узнать. И эти «многие» хотят меня разговорить.

– Другими словами, тебя хотят убить.

– Можно сказать и так.

– А Летиция знает?

Эван кивнул.

– Знает, но не все. Не хочу впутывать ее в эту историю. Это слишком опасно. Эти люди шутить не любят.

– Кто они?

Эван ответил не сразу.

– Помнишь дело об убийстве в Аппине в 1752?

– Смутно.

Александер слышал что-то о гнусном убийстве, потрясшем круги якобитов не только в Хайленде, но и во Франции. Однако в то время он был слишком озабочен собственным выживанием, чтобы им интересоваться.

– Стюарт из Ардшилда был одним из лидеров якобитского движения в Аппине, и после 1746 года Корона отняла у него все владения. Назначенный правительством сборщиком налогов с ленников, Колин Кэмпбелл из Гленура, прозванный Красным Лисом, был убит при попытке выселить из дома каких-то мелких должников, просрочивших свой платеж. Дело было темное, и в убийстве обвинили Алана Брека Стюарта, но тот успел сбежать во Францию. Вместо него повесили его брата по отцу, и никто не знает, что стало с самим Аланом. Я как раз был в тех местах, когда произошло убийство. И я знал Алана… Того самого, которого обвинили в преступлении.

– Ясно, – коротко сказал Александер.

Эван посмотрел на него внимательно, словно желая понять, каково истинное отношение Александера к этому делу. Но того совершенно не волновали злоключения предводителей якобитского движения, а потому он спокойно ждал продолжения. Эван, решив, что рассказал достаточно, чтобы друг понял, что он знает, где скрывается Стюарт, посчитал тему закрытой.

– Александер… Я хочу задать тебе вопрос, но прошу ответить на него честно. Для меня это очень важно. Ты наверняка догадываешься, что речь пойдет о Маккалуме.

– Что ты хочешь узнать, Эван? – нервно спросил Александер.

– Ты ее любишь? Я хотел сказать… Я знаю, что ты очень привязался к моей жене. Но я хочу знать, любишь ли ты ее по-настоящему, как я.

Глаза Александера расширились от изумления, и он с трудом сглотнул.

– Я не понимаю… Я…

– Я хочу услышать честный ответ.

– Но ведь…

Вопрос застал Александера врасплох. Он смотрел на друга, пытаясь понять, почему Эван спрашивает о том, что может причинить ему боль. Эван, судя по всему, был настроен решительно, однако во взгляде его читалось снисхождение, и Александер решился сказать правду.

– Да, Эван, я ее люблю. Но при этом я уважаю вас – Летицию и тебя, – добавил он, желая дать другу понять, что ничего не станет предпринимать, чтобы их разлучить.

– Это я знаю. Ладно, забудем об этом. Просто я хотел уточнить, как ты к ней относишься.

Александер кивнул, хотя чувствовал себя прескверно. Он облегченно вздохнул, когда барабанщик подал сигнал к тушению огней. Эван встал и потянулся.

– Доброй ночи, дружище!

– Доброй ночи, Эван.

Через два дня три французских судна – «Селебр», «Антрепренан» и «Каприсьё» – горели в порту Луисбурга. Артобстрел усилился, нанося городским укреплениям все больше повреждений. Двадцать шестого июля изнуренный осадой французский гарнизон выбросил белый флаг. Луисбург был готов сдаться.

Часть вторая. 1759. Annus mirabilis [54]

Глава 5. Англичане!

На улицах Квебека было грязно и мокро: недавно прошел дождь, который смыл следы ушедшей зимы. Воздух был прохладный, но дувший с океана бриз обещал скорую и теплую весну. Усталые лица горожан светились радостью: наконец-то можно выйти погулять! Зима 1758—59 года выдалась трудной. Город впервые ощутил нехватку продовольствия, да и английское присутствие давало о себе знать. Ситуация сложилась катастрофическая, и губернатору Водрейю пришлось отправить двух посланцев ко двору французского монарха с просьбой о содействии.

Одиннадцатого ноября 1758 года корабли «Утард» и «Виктуар» покинули прибрежные воды Квебека, увозя на борту господ Андре Дореля и Луи Антуана де Бугенвиля. Однако надежды у жителей почти не осталось. У военного министра империалистической Британии Уильяма Пита была лишь одна цель – любой ценой захватить Новую Францию. Все чаще звучало мнение, что Франция разорена. Если это правда, то чем же она сможет помочь своей колонии размером с целый континент? Ответ на этот вопрос должны были привезти Дорель и де Бугенвиль.