Спящий океан (СИ)

По ее словам эта леди оказывает на нее такое благотворное действие, что у нее тут же наладилось здоровье. Хотя я и не замечаю за леди Гарсфилд каких-либо способностей к излечению чужих недугов. Кроме того, матушка постоянно нахваливает ее тонкое чувство юмора, постоянно ждет от нее шуток и смеется над каждой фразой, которая могла бы претендовать на юмор, как рождественский гусь мог бы претендовать на королевский стол. Я совершенно не нахожу и малой доли юмора ни в одной из ее фраз, они все не обладают даже претензией на остроумность.

И вообще, эта особа имеет довольно плоское мышление и поверхностные познания во всем, кажется, кроме новостей последней моды.

На днях моя матушка после визита к врачу, который сообщил ей, что находит ее здоровье в полной исправности и не видит надобности предпринимать какие-либо меры, все же умудрилась вытянуть из того рекомендацию о принятии целебных ванн в Бате. И теперь она дошла до того, что мнит будто мы обязаны поехать все вместе в Бат, и что мы втроем чудесно проведем там время, хотя и прекрасно помнит мое предупреждение остаться дома не более, чем на две недели и что у меня есть уговор с вами.

Ее поведение слишком подозрительно. Я посмотрю, чем это обернется и, если она надумает нарушить свое слово, я без раздумий уеду. Надеюсь, вы поддержите меня в моем решении и.т.д. и.т.п…..»

Ровена отложила письмо в сторону, понимая какой серьезный оборот набирают дела. Ей бы хотелось написать Виктору, чтобы он не противился воли матери и что она вовсе не желает стать между ними камнем преткновения и лучше бы было ему обратить внимание на эту юную особу, к которой он, скорее всего, имеет предвзятое отношение.

Она уселась за письмо к нему только на следующий день ближе к вечеру. Опустив все свои рассуждения из боязни травмировать его, она ограничилась лишь тем, что посоветовала ему не смотря ни на что сохранить добрые отношения с матерью и выразила свои опасения в том, что ей вовсе не хотелось бы стать источником их ссоры. Она умоляла его проявить все свое благоразумие и смекалку на этот счет и, если то потребуют обстоятельства, пусть он не переживает за свой отъезд в Бат, ведь это не такое уж плохое место.

Минула уже неделя с тех пор как Ровена отправила письмо, но от Виктора не поступило ни весточки.

Последнее письмо Виктора взволновало ее, а недельное молчание породило в душе непрекращающуюся тревогу. Она старалась успокоить себя всякими умозаколючениями и очень желала бы поверить в них. Так же она начала корить себя за то, что против воли становится предметом нежелательной размолвки. Уж что-что, но это обстоятельство расстраивало ее совершенно.

Ровена ловила себя на мысли, что тысячу раз бы предпочла, чтобы Виктор обратил внимание на эту леди Гарсфилд, чем выражал негодование своей матери из-за нее.

На следующий день на прогулке в парке она встретилась с Одилией. Девушки принялись болтать, взявшись за руки. Одилия как всегда разговаривала о предстоящей помолвке и даже пообещала подруге познакомить ее очень скоро со своим женихом.

Когда Одилия излила всю свою душу, то изволила осведомиться у Ровены все ли хорошо у нее.

Девушка рассказала ей о письме Виктора и прибавила сюда свои переживания по данному поводу.

Одилия нахмурила носик и задумалась.

— Так, леди Клифорд. Прежде всего, вы должны понимать, что у этого юноши на вас очень даже определенные взгляды, раз его так интересует ваше мнение, и раз он не желает идти на поводу у своей матери.

— Но какие такие взгляды? — растерялась Ровена — Я совершенно не старалась вызвать в нем каких-то определенных взглядов.

— Ах, дорогая, вы же знаете насколько непредсказуемо сердце. Я вот тоже, пока не увидела своего Джонатана, говорила себе и всем на свете, что он мне непременно не понравится. И что теперь? Вы видите я души в нем не чаю. А сначала он мне показался совсем неприятным человеком.

— Ну, это ты сама себе накрутила.

— Накрутила или нет, но факт остается фактом! — с умным видом заключила Одилия — Но, знаешь ли, тебе следовало бы получше присмотреться к Виктору. Он из хорошей семьи, довольно обеспеченный славный молодой человек. У него прекрасные манеры, я слышала. Что тебе еще надо? Пора бы уже оставить свое легкомыслие и поменять интересы. В конце концов, зачем ты его тогда обнадеживала?

— Чем это?

— Как чем? Право, ты меня удивляешь. Кажется, ты уделяла ему слишком много времени, да так много, что даже забывала за меня.

— Верно, он очень приятный молодой человек и замечательный друг. Мне легко и хорошо в его компании. Но я как-то не думала…..

Ровена запнулась и зарделась.

— Ужели? И ты “не думала” с самого начала или все-таки чуть-чуть думала?

— Признаться, у меня были некоторые мысли на этот счет… Но потом, они как-то растворились сами собой. Не то чтобы я отказалась от них, просто они как-то ушли сами по себе. Нам было так хорошо в компании друг друга. Кажется мы могли бы говорить обо всем как друзья, ты понимаешь меня? Я так благодарна ему за дружбу.

— Какое-то странное направление ты избрала, дорогая, впрочем, такое же странное как и ты сама. Но я уверена, этот молодой человек более предсказуем и приземлен, чем ты, учти это. Не думаю, что ему твои подобные рассуждения придутся по нраву.

— Ох, может быть ты была бы не против, если бы мы сменили тему? Ей-богу, я не могу пока определиться со своим мнением на этот счет.

— Ну что ж… как угодно. Но будь готова к тому, что скоро обстоятельства рискуют повернуться самым неожиданным образом для тебя и тогда уже было бы неплохо определиться со своим мнением, как ты выразилась.

Подруги проговорили еще некоторое время о всяких пустяках, а потом расстались с тем, чтобы заняться каждая своими делами.

Прошло еще два дня, а никакой весточки от Виктора все не поступало.

13

В огромном пустом особняке посреди Черного леса не смотря на полноту дня и яркий свет солнца царил сумрак и стояла могильная тишина, в общем-то, как и всегда. Франц сидел развалившись в кресле, руки его, словно плети, свисали по двум сторонам подлокотников. Жабо батистовой рубахи распахнулось, оголяя мраморную грудь. Он только что вернулся с прогулки и сидел в ботфортах, не смотря на то, что те покрывала грязь.

Он закрыл глаза, думая о том, почему присутствие Ровены вызывает в нем иногда смятение чувств и заставляет его организм реагировать странным образом.

Франц вспоминал их первую встречу, воспроизводя в памяти свои ощущения, затем, он подумал о том, как видел ее на церемонии представления ко Двору. Приложив пальцы к горлу, он старался уловить в нем малейшие изменения, чувствуя как где-то в глубине гортани только-только начинает зарождаться напряжение. Потом он вспомнил, как уловил аромат ее волос, еще раз воспроизведя в памяти этот момент, он чувствовал, как напряжение начинает концентрироваться и сформировываться в комок. Он не открывал глаз, жмуря их и стараясь понять откуда идет эта физическая реакция. Теперь Франц рискнул подумать о происшествии у герцогини Беррийской. Вновь отважившись оживить в памяти окровавленные ладони Ровены. Тут комок стал подниматься по горлу вверх с такой живостью, что герцог невольно обхватил горло рукой, желая воспрепятствовать этому странному рефлексу. Но не успел он как следует сконцентрироваться на своем ощущении как в дверь постучали.

 Послышались осторожные шаги камердинера и его тихий голос:

— Приношу свои извинения за беспокойство, ваша светлость.

— Что такое? — недовольно пробубнил герцог.

— К вам пожаловала мадам де Бриссак…. она ожидает вас в гостиной. Что мне ей сообщить?

— Не помню, чтобы получал от нее записку о визите…

Камердинер откашлялся и произнес:

— Таковой и не поступало, милорд. Если вы желаете….

— Не надо!

Герцог поморщился и произнес: