Светоч любви

Джолифф, мысли мои метались в панике. Где он сейчас?

Но не было здесь Джолиффа, чтобы отменить церемонию.

На церковных скамьях сидели слуги во главе с миссис Коуч, которая вытирала глаза и позднее заявила, что свадебная церемония была великолепна, и она чувствовала себя так, как будто замуж выходит ее собственная дочь.

По ее мнению, ситуация была чрезвычайно романтической и одновременно драматичной. Ведь выходя замуж за Сильвестера, я носила в себе ребенка Джолиффа.

Адам Мильнер тоже присутствовал на церемонии, надменный, холодный, отвергающий происходящее. Итак, я стала миссис Сильвестер Мильнер.

После бракосочетания жизнь вошла в обычную колею. Через несколько недель я уже перестала смотреть на свой брак как на чудо.

Но сама церемония бракосочетания каким-то образом создала обстановку новой интимности между нами. Теперь он действительно был для меня не мистер Сильвестер, а просто Сильвестер, мне и называть его по имени стало проще.

Он тоже изменился. Казалось, он вполне доволен жизнью и не так переживает свою неполноценность.

Я старалась предусмотреть все, готовясь к рождению ребенка, и это заставило меня забыть обо всем остальном. Сильвестер был очень внимателен к состоянию моего здоровья. У меня было впечатление, что он ждет этого ребенка ничуть не меньше, чем я. Сказывался его подход к жизни на основе китайской философии. Человек должен принимать все, что дает ему судьба и быть благодарен за это. А если же человек не умеет получать что-либо хорошее от жизни, то это его собственная вина.

Я была уверена в неизменности его доброго отношения ко мне.

Я достаточно часто думала о Джолиффе, но постепенно мои мысли переключились на ребенка. Теперь я совершенно определенно ощущала его физическое существование и чувствовала удовлетворение, когда лежа размышляла о том, что день свершения таинства приближается. Миссис Коуч с восторгом ждала того же.

— Дети в доме — это то, чего мне так хотелось всегда. Дом и не дом без этих маленьких шалунов… Они всюду суют свой нос. Но это они и делают жилище домом.

Эми, которая родила дочь, стала очень важной. Она вела себя как оракул и с огромной радостью давала мне советы, что стоит делать, а чего делать не надо ни в коем случае.

Джесс сказала, что чувствует себя в чем-то ущемленной.

А Сильвестер! Он вел себя так, как будто не было никаких сомнений, что это был его собственный ребенок, и у меня не было никаких сомнений, что когда дитя появится на свет, оно будет встречено с искренней радостью.

Сильвестер строил планы на будущее и в разговорах о ребенке сам становился как-то человечнее.

— Он вырастет в этом доме. Мы научим его любить красивые вещи. Мы будем учить его этому вдвоем.

— А если будет девочка?

— Я не думаю, что пол может чему-то помешать. Если на свет придет девочка, она получит совершенно те же возможности, которые получил бы мальчик.

Я была тронута тем, что он собирается помочь в обустройстве детской.

Для этого мы выбрали комнату соседнюю с моей. Я оклеила ее голубыми обоями, а рисунки зверей очень удачно расположились по панели стены.

Все обитатели дома приходили смотреть, и особый восторг у них вызывала деревянная кроватка, выкрашенная в белый цвет, с голубым одеяльцем на ней.

Я часто приходила в детскую и с радостью оглядывала ее. Впрочем, так же поступали и другие. В этой комнате всегда был кто-нибудь, как будто очередной часовой, ожидающий прибытия важного гостя.

Мы все время разговаривали о будущем пришельце. Сильвестер и я становились все ближе друг другу.

Я старалась отблагодарить его за доброту и щедрость к маме и ко мне, а он только кивал головой и заявлял, что наше появление в этом доме вдохнуло в него комфорт и радость.

Теперь я просто обожала Сильвестера, а прежде только уважала. Я не уставала повторять себе, что мне очень повезло. При этом воспоминания о Джолиффе посещали меня и я переносилась в дом, стоящий в Кенсигнтоне. Там мы были вместе — я и Джолифф. Это бывало не раз, пока мысли о скором приходе ребенка не вытеснили все остальное.

И вот в положенное время малыш явился на свет. К моей великой радости, он был совершенен во всем. В честь отца я назвала его Джейсоном. Он сразу стал полновластным властелином в доме — маленький шустрый мальчик с парой замечательных мощнейших легких.

Иногда мне казалось, что он вырастет ужасно избалованным, так как каждый живущий в этом доме проявлял к нему излишнее внимание.

Миссис Коуч порывалась готовить ему что-то особо вкусное. Мне приходилось проявлять бдительность, чтобы она его не перекормила. Эми и она часто ссорились по этому поводу. Эми мужественно противостояла грозной кухарке.

— Бедный малютка, — причитала миссис Коуч. — Кое-кто хочет заморить его голодом. Но я не позволю сделать этого.

— Детское пищеварение не такое, как у нас, — изрекала Эми торжественно.

И они начинали баталию.

— Именно потому, что у тебя есть свой ребенок…

— А у вас нет…

— Нахальство, занимайтесь своим делом, мадам Эми.

Я с трудом примиряла их.

Даже Джефферс, который придерживался нейтралитета и редко восхищался кем-либо, кроме юных дам, склонял голову на одну сторону и изрекал:

«Боец!»

Конечно, мой мальчик был самым умным из всех детей, когда-либо появлявшихся на свет. Когда у него прорезался первый зуб, миссис Коуч хотела испечь в честь этого события торт; когда он промурлыкал нечто похожее на «Брр», мы все пришли к выводу, что он сказал «мама».

— Как здорово он болтает, — заявила миссис Коуч, и я должна признаться, что все мы сочли это лишь небольшим преувеличением. Когда мы пили чай, я обычно брала его в гостиную и предъявляла его во всем великолепии восхищенному Сильвестеру.

В первую годовщину рождения мы устроили праздник в людской. Был торт с одной свечой. Блестящие глазки малыша смотрели на торт с явным одобрением, а толстенькая ручка тянулась к пламени и ее приходилось отводить.

— Ну и ну, — заявила миссис Коуч. — Он явно понимает, что происходит, разве не так, господин хитрец?»

Маленькая дочка Эми, которая присутствовала на торжестве, стащила кусочек глазировки с пирога, думая, что никто этого не видит, и получила подзатыльник от миссис Коуч. Это означало дальнейшее обострение отношений между Эми и кухаркой.

Джесс качала Джейсона на руках, и взгляд у нее был отсутствующий. Это означало, что она думает о том, что приятно где бы то ни было хорошо провести времечко, только от этого потом появляются дети.

Вечером я уносила ребенка в детскую и купала его сама, потому что няни у нас не было, а потом укладывала малютку в бело-голубую кроватку. В детской я предавалась моему любимому сну наяву — рядом со мной стоял Джолифф, и мы вместе смотрели на нашего сына. В эти минуты я чувствовала ужасное одиночество, и возникало такое страстное желание, что временами оно перехлестывало все остальные чувства. И тогда я понимала, что ничто и никто, даже Джейсон не могут возместить мне потерю Джолиффа.

Когда ребенок спал, а я без сна лежала в своей одинокой кровати, то привычно день за днем мысленно переживала снова наш медовый месяц с Джолиффом.

Я говорила себе, что если бы никогда не познала любовь во всех ее видах, то просто бы не знала, что потеряла в жизни. И может, мне сейчас не было бы так тяжело. Но не пережив всего, каким образом обзавелась бы я моим драгоценным Джейсоном?

Малыш стал для меня всем. Он действовал на меня успокаивающе, он заполнил пустоту, которую я ощущала без Джолиффа, хотя даже ему не удавалось сделать это на сто процентов.

Я хотела Джолиффа. Я не могла скрыть этого перед собой. И у меня все больше и больше росло ощущение бесплодности моей нынешней жизни.

Я думала о предстоящих годах, тех самых, тщательно распланированных Сильвестером для Джейсона. Это будут стерильные годы — чтобы обеспечить нормальную жизнь для Джейсона, я вышла замуж за человека, которого обожала, как можно обожать любимого учителя. Но я была молода и знала уже, что такое любовь, знала, что такое ее физическая сторона. Надо быть честной перед собой — я по-прежнему любила мужчину, который был мужем другой женщины.