Нефертити

11

1350 год до н. э.

Ахет. Сезон половодья

Сокровищница опередила даже храм Амона.

К началу тота рядом с дворцом было воздвигнуто величественное двухэтажное здание. Еще не успела осесть пыль во внутреннем дворике, как Майя распахнул тяжелые металлические двери, и мы застыли в благоговении, потрясенные тем, что сумел совершить архитектор за столь краткий срок. Из всех четырех углов сокровищницы на нас смотрели Аменхотеп и Нефертити — больше, чем в жизни, больше, чем самые великолепные статуи Старшего в Фивах.

— Кто это создал? — ахнула я, и Майя улыбнулся мне:

— Скульптор по имени Тутмос.

Изваяния были великолепны: такие высокие, такие потрясающие — мы были перед ними словно крохотные ростки в лесу сикоморов. Стоящие за нами визири и придворные безмолвствовали. Даже Панахеси ничего не сказал. Нефертити подошла к одной из статуй. Ее голова доходила статуе до щиколотки. Сходство было поразительным: тонкий нос, маленький рот, огромные черные глаза под высокими дугами бровей. Нефертити провела рукой по подолу платья из песчаника и сказала мне одними губами:

— Жаль, что здесь нет Кийи!

Аменхотеп величественно провозгласил:

— Теперь мы начнем строительство храма Атона!

У отца сделался такой вид, словно он не верил своим ушам, но Майя явно не удивился.

— Конечно, ваше величество.

— А визирь Панахеси будет надзирать за строительством.

В моей комнате состоялась очередная встреча. Теперь, когда сокровищница была построена, нельзя было допустить, чтобы Панахеси назначили ведать этим золотом. Строительство храма Атона должно было начаться в тоте, но, когда храм будет готов и Панахеси освободится от надзора за стройкой, он снова попытается пробраться в казначеи.

— Нам необходимо как-то воспрепятствовать ему, — просто произнес отец.

— Мы можем дать ему другую работу. Что-нибудь такое, что удержит его подальше от дворца. Может, сделать его послом? Отправить в Миттани…

Отец покачал головой, отвергая это предложение:

— Он никогда не согласится.

— Да кому какая разница, согласится он или нет? — прошипела Нефертити.

Отец заколебался.

— Мы можем сделать его верховным жрецом Атона, — произнес он, размышляя вслух.

Нефертити отшатнулась.

— В моем храме?!

— А что, ты предпочтешь, чтобы он стал казначеем и надзирал за сокровищами Египта, чтобы передать его будущему царевичу? Нет, мы сделаем его верховным жрецом Атона, — решил отец и быстро встал. — Нефертити, тебе приснился сон. Ты увидела сон, в котором Панахеси был верховным жрецом Атона.

Нефертити мгновенно поняла его замысел.

— На нем было одеяние из шкуры леопарда. Его окружало золотистое сияние. Должно быть, это знак.

Отец улыбнулся, и Нефертити рассмеялась. Превосходная пара гиен.

В тот день Нефертити подождала, пока Зал приемов не заполнился людьми, и только потом возвестила придворным, что она видела сон.

— Все было словно наяву, — сообщила Нефертити, и Панахеси бросил на нее пронзительный взгляд. Сестра продолжала: — Сон был таким ярким, что, когда я проснулась, мне показалось, что все это случилось на самом деле.

Заинтригованный Аменхотеп выпрямился.

— Может, послать за жрецом? Что это был за сон? Он касался меня?

Сидящие у помоста Кийя и ее женщины принялись переглядываться и перешептываться.

Нефертити изобразила застенчивость.

— Он касался всего Египта, — пояснила она.

— Пошлите за жрецом! — воскликнул Аменхотеп, и прежде, чем Панахеси успел хотя бы встать, отец уже был у двери.

— За каким-то конкретным жрецом, ваше величество?

Аменхотеп скривился. Поскольку храм Атона еще не был построен, за жрецами приходилось обращаться в храм Амона.

— За толкователем сновидений.

Когда отец исчез, Панахеси нахмурился, чуя что-то неладное.

— Ваше величество, не будет ли разумным сперва услышать сон? — предложил он.

Нефертити весело рассмеялась:

— Зачем, визирь? Ты боишься, что мне могло присниться что-то такое, что смутит царя?

Она взмахнула длинными ресницами, и Аменхотеп улыбнулся:

— Я доверяю своей жене во всем, визирь. Даже в снах.

Но Кийя с ее растущим животом не могла допустить, чтобы Нефертити превзошла ее.

— Не хочет ли ваше величество послушать музыку, пока мы будем ждать жреца?

Раз Нефертити может угодить фараону сном, она угодит ему музыкой. Кийя махнула рукой в браслетах музыкантам, повсюду следующим за двором, и они заиграли песню. Никто и слова не сказал ни о просителях, выстроившихся у дворца, ни о визирях, желающих знать, что делать с Хоремхебом и с хеттами, посягающими на земли Египта. Сон Нефертити оказался важнее всего. Сон Нефертити и музыка Кийи. «Вот когда фараон решает отправиться в Зал приемов и заняться делами царства, тогда-то ничего и не делается», — подумала я.

Арфисты играли, а Аменхотеп восседал на троне. Затем двери Зала приемов распахнулись, и появился отец. Следом за ним величаво вошел жрец Амона.

— Толкователь сновидений! — объявил отец.

Старик поклонился.

— Я — жрец Менкхепере.

— Мне приснился сон, провидец, — произнесла Нефертити, — и мы хотим, чтобы ты его истолковал.

— Пожалуйста, поведайте ваш сон, ваше величество, и как можно подробнее — все, что только сможете вспомнить.

Нефертити встала.

— Мне приснилось одеяние из шкуры леопарда, освещенное солнцем, — сказала она.

Я с беспокойством взглянула на Панахеси. Тот перехватил мой взгляд и тут же понял, что заваривается какая-то каша.

— Вам приснился верховный жрец Атона, — торжественно провозгласил Менкхепере, и по залу поползли шепотки.

— Мне также приснилось, что это одеяние надел визирь, и в тот же миг солнце засияло ярче. Так ярко, что его лучи сделались ослепительными.

Все присутствующие застыли, а Менкхепере победно воскликнул:

— Знак! Определенно это знак!

Аменхотеп поднялся с трона.

— Присутствует ли здесь тот человек, что привиделся тебе во сне?

Все взгляды устремились к Нефертити — а та взглянула на Панахеси — и снова на жреца.

Менкхепере раскинул руки. Мне стало интересно, сколько отцовского золота сейчас спрятано у него под одеянием. Жрец провозгласил:

— Значение этого сна очевидно, ваше величество. Атон избрал.

— Нет! — Панахеси подхватился с кресла. — Ваше величество, это был всего лишь сон! Просто сон!

Аменхотеп сошел с помоста и ласково положил руки на плечи Панахеси:

— Атон избрал.

Панахеси посмотрел на меня, потом на отца; лицо отца являло собою безукоризненную маску.

— Поздравляю, святейший, — произнес отец с иронией, понятной только Панахеси. — Бог избрал.

Когда мы покинули Зал приемов, Кийя посмотрела на меня со злорадством.

— Мой отец — верховный жрец Атона! — сообщила она мне, не видя за произошедшим руку нашей семьи. — Вкупе с близящимся царевичем наша семья завладеет всеми важными должностями. А верховный жрец Атона собирает десятину, — добавила она. — Твоя сестра просто помогла нам приблизиться к трону!

— Нет, она столкнула тебя вниз, — ответила я. — Твой отец может собирать налоги, но считать их будет мой отец.

Кийя непонимающе уставилась на меня.

— Перед началом этого приема визирь Эйе был назначен казначеем.

12

7 тота

Мы стояли на вершине бесплодного холма, что глядел на Нил, протекающий через Мемфис.

— Храм будет двухэтажным, и занимать он будет еще два холма.

Майя указал на выжженные солнцем холмы. Их гребни высились один над другим: белые песчаные конусы, блестящие в солнечном свете.