Нефертити

— Где все?

Слуга, обремененный грудой свитков, двинулся прочь от меня.

— В Большом зале, госпожа.

— А почему там?

— Потому что в Зал приемов все не поместится.

В Большом зале двое стражников расступились, давая мне дорогу; я вошла в зал — и ахнула. В распахнутые окна лился утренний свет, но мне в глаза бросились не яркая мозаика и не позолоченные столы. В зале стояли открытые сундуки с сокровищами, один за другим: серебряные скипетры и искусно обработанное золото, которые сотни лет были скрыты от глаз фараонов Египта. Они были свалены беспорядочными грудами: древние изваяния Птаха и Осириса, золотые троны, лакированные ладьи и сундуки, заполненные бронзой и золотом. Нефертити с Аменхотепом стояли на помосте, а солдаты вносили все новые и новые сокровища. Мои родственники стояли рядом и наблюдали за этой сценой.

— Да тут, должно быть, все золото Египта! — воскликнула я.

Проходивший мимо военачальник Хоремхеб бросил на меня пристальный взгляд. Отец отделился от толпы чиновников и взял меня за руку.

— Все прошло хорошо.

— Это потому ты меня не разбудил? — спросила я, обидевшись на то, что никто не потрудился позвать меня и позволить мне присутствовать при таком торжественном моменте.

— Твоя мать строго-настрого велела не будить тебя, если только дела не станут плохи. — Он отечески погладил меня по спине. — Мы же о тебе заботимся, котеночек. Не сердись.

Мы вместе оглядели Большой зал, и отец предостерегающе произнес:

— Если беспорядки начнутся, то до наступления вечера. Они еще не были у верховного жреца Амона.

— А он знает, что к нему придут?

— Его предостерегли.

Я понизила голос:

— Ты думаешь, будут беспорядки?

— Да, если верховный жрец достаточно глуп, чтобы не видеть течения.

Я потрясенно взглянула на отца.

— Так ты согласен со всем этим?

Отец на миг прикрыл глаза.

— Изменить пустыню невозможно. Можно лишь пересечь ее по самому короткому пути. Желание очутиться в оазисе оазиса не сотворит, Мутноджмет.

Внезапно в зале воцарилась тишина, и я заметила, что люди Хоремхеба исчезли. Нефертити спустилась с помоста к нам с отцом.

— Солдаты отправились в храм Амона, — возбужденно произнесла она.

Мы посмотрели на сокровища, сверкающие на солнце. Их было так много, что я невольно задумалась: солдаты и вправду просто взяли с храмов налоги или же выгребли все, что обнаружили в храмовых сокровищницах?

— Не может быть, чтобы это все — только налоги, — произнесла я вслух. — Вы только гляньте! Этого слишком много!

— Ой, да в Мемфисе десятки храмов! — весело откликнулась Нефертити. Отец сурово посмотрел на нее, и Нефертити, защищаясь, добавила: — Солдатам приказали забрать из сокровищниц четвертую часть золота.

— А они выполняют этот приказ? — строго спросил отец.

— Конечно, — отозвался Аменхотеп. Мы даже не слышали, как он подошел. Он встал между мною и сестрой и обнял ее за тонкую талию. — Там Панахеси — как раз чтобы за этим проследить.

Он посмотрел Нефертити в глаза. Нефертити положила голову ему на плечо.

— Как так получается, что с тех пор, как в моей жизни появилась ты, все мои замыслы приносят плоды?

Нефертити соблазнительно повела плечом с таким видом, словно она знает ответ, но говорить его не хочет.

«Верховному жрецу Амона еще предстоит расстаться со своими богатствами», — мрачно подумала я.

Мы ждали в Большом зале. Несколько часов из Великого храма Амона не было никаких известий, и придворные забеспокоились. Аменхотеп расхаживал взад-вперед, а Нефертити играла в сенет с моей матерью. Когда дверь наконец-то распахнулась и в нее стремительно вошел Хоремхеб, все в Большом зале затаили дыхание. Военачальник подошел к помосту — в кожаном доспехе, но без оружия.

— Где оно? — вскричал Аменхотеп. — Где золото Амона?

— Верховный жрец не согласен платить налог, — просто ответил Хоремхеб.

В голосе Аменхотепа прорезался гнев.

— Тогда почему ты здесь? Ты знаешь условия! Если он не склонится перед фараоном, он должен за это заплатить!

Визири Аменхотепа принялись с жаром переговариваться.

— Тихо! — рявкнул на них фараон.

В Большом зале мгновенно воцарилась тишина.

— Пусть верховный жрец послужит всем примером, — посоветовал Панахеси.

Отец встал со своего места.

— Его смерть может вызвать бунт. Народ считает, что его устами говорят боги. Гораздо разумнее будет арестовать его.

Аменхотеп посмотрел на Нефертити, и всему двору стало ясно, какое влияние она приобрела. Нефертити спустилась с помоста.

— Делай так, как ты считаешь правильным. Возможно, и вправду мудрее будет арестовать его, — признала Нефертити, — но если он не пойдет мирно…

Она развела руками. Только что она одним махом и успокоила всех, и приговорила верховного жреца.

Аменхотеп повернулся к Хоремхебу.

— Арестуй его! Если он не согласится идти — возьми его жизнь!

Хоремхеб не шелохнулся.

— Мои люди не убийцы, ваше величество.

— Он — изменник! — вскипел Аменхотеп. — Пятно на великой славе Атона!

— Тогда я арестую его и приведу сюда. Мирно.

Видно было, что Аменхотепу хочется разразиться бранью, но Хоремхеб был нужен ему. Работа пока еще была не окончена. Нефертити шагнула вперед и что-то прошептала на ухо Хоремхебу. Я поняла по губам, о чем она говорит.

— Царствованию Амона конец, — угрожающе произнесла она. — Отныне Египет охраняет Атон!

Они посмотрели друг на друга, вложив в эти взгляды очень многое. Хоремхеб поклонился и развернулся, собираясь уходить.

Аменхотеп посмотрел на Панахеси и приказал:

— Иди за ним!

Тем вечером в моей комнате состоялась встреча.

— Ты позволила ему убить верховного жреца Амона!

Отец был вне себя от гнева. Он расхаживал по комнате, а плащ обвивался вокруг его ног.

Нефертити сидела на краю моей кровати. Она явно была потрясена.

— Он отказался платить налог, — возразила она. — Если бы он мирно пошел…

— Панахеси не дал ему возможности пойти мирно! Это против Маат! — предостерег отец, и Нефертити слегка побледнела.

— Богиня поймет…

— А поймет ли? — переспросил отец. — Ты готова рискнуть своим ка — своей душой — ради этого?

Мы с ним посмотрели на Нефертити.

— Сейчас уже ничего нельзя поделать, — отозвалась она. — Он мертв и… и Аменхотеп ждет меня в наших покоях. Сегодня ночью будет пир, — добавила она еле слышно и украдкой взглянула на отца. — Он ждет тебя, — поспешно произнесла Нефертити. — И Панахеси там будет.

Отец не ответил. Хоремхеб не предал царя, но произошло нечто худшее, грозящее более длительными последствиями. Это деяние Аменхотепа отзовется не только на земле, но и среди богов. Отец выскочил прочь из комнаты. Нефертити быстро взглянула на меня. Затем она поспешила следом за отцом, и я осталась в комнате одна.

Когда появилась Мерит и передала указание, чтобы я надела на пир мои лучшие украшения, я гневно покачала головой.

— Но так пожелала царица, — удивилась она.

— Тогда передай царице, что она будет единственной дочерью Эйе, которая сегодня вечером будет выглядеть потрясающе. На мой взгляд, двору сегодня следует горевать, а не радоваться!

Мерит посмотрела на меня озадаченно.

— Верховный жрец убит!

До Мерит наконец-то дошло.

— А! Да. Да примет Осирис его душу, — пробормотала она. — Я передам твой ответ царице, госпожа. Но ты пойдешь? — переспросила Мерит.

— Конечно! — огрызнулась я. — Но только потому, что у меня нет другого выхода!

Мерит взглянула на меня с любопытством, но мне это было безразлично. Мне было все равно, кто узнает о том, что я считаю неправильным праздновать смерть Маат. Но в конечном итоге я знала, что даже мой отец будет присутствовать на пиру у фараона. Ибо фараон превыше всех.

Я встала посреди комнаты и закрыла глаза.

— Ипу! — позвала я. Девушка не отозвалась. — Ипу!