Красавица и пират

Он сделал паузу и насмешливо окинул ее взором. Побледнев от ужаса, она опустилась в кресло. Вскоре он продолжал:

— Теперь, моя дорогая Франсис, вы владеете тайной, не известной ни одной другой живой душе, но не думайте привлечь меня к суду по этому делу. Когда мой отец умер, я был в сотнях миль от него — есть орудия менее жестокие, чем нож или пистолет, столь излюбленный нашими друзьями пиратами.

Франсис слышала его голос словно издалека. Хотя она и знала, что Гидеон злой и порочный, она никогда не догадывалась об истинной степени его подлости и только сейчас вдруг поняла всю безнадежность своего положения. Она подготовилась к смерти, а он подарил ей жизнь, но из его рук жизнь была еще более страшным даром. Франсис снова потеряла сознание, а когда очнулась, была уже в другой каюте. Гидеон по-прежнему находился рядом с ней.

— Это ваша каюта, — бросил он. — Я не намерен держать вас пленницей. Можете ходить в кают-компанию и по палубе. Не бойтесь Сарна и его людей. Пока я здесь, никто из них не осмелится вас оскорбить. Вот, — он подошел к большому сундуку и откинул крышку, — здесь вы найдете одежду, соответствующую вашему положению. Она принадлежала одной испанской даме. Теперь она ей больше не понадобится.

— Что сталось с ней? — слабо спросила Франсис, и Гидеон улыбнулся.

— Она умерла, — бесстрастно ответил он. — Теперь я вас оставлю, но после вернусь, чтобы проводить вас к ужину в кают-компании. Вы переоденетесь и будете готовы сопровождать меня.

Франсис покачала головой и с усилием пробормотала, что предпочтет остаться в своей каюте.

— Что вы хотите или не хотите, меня не волнует, — сказал он. — С этих пор вы будете подчиняться мне полностью и безоговорочно. Если нет, будьте уверены, я найду способы заставить вас.

Что-то в его темных и блестящих глазах сломило последние остатки ее воли. Она наклонила голоду.

— Я буду готова, — прошептала она.

Удовлетворенный, он собрался было уйти, но у двери остановился и оглянулся.

— Одно последнее предупреждение, моя дорогая. Запомните, на борту этого корабля я ваш единственный надежный защитник, поскольку я единственный человек, безразличный к вашей красоте. Пусть содержимое вон того сундука послужит вам напоминанием о том, что ждет вас, если со мной произойдет какое-нибудь несчастье.

Дверь закрылась за ним, и Франсис поднялась на ноги. Двигаясь словно в трансе, она подошла к сундуку и вытащила несколько богатых нарядов. Затем, отложив их в сторону, она медленно начала снимать свою истрепанную и выцветшую амазонку, но в этот момент что-то со звоном упало на пол. Это был кинжал, который она подняла во время короткой борьбы в каюте и о котором уже успела позабыть.

С рыданиями она подняла его и выхватила из ножен. Затем, приставив его острие к груди, она уже собиралась пронзить себя кинжалом, как ее руку остановило внезапное сомнение.

Имела ли она право использовать это Богом посланное оружие для того, чтобы обеспечить свою свободу? Если Гидеон, придя за ней, чтобы отвезти ее на ужин, найдет только безжизненный труп, не обрушит ли он еще более страшную месть на головы своих пленников? Криспина он уже приговорил к самой страшной судьбе, которую только могла изобрести его дьявольская хитрость, но оставались еще Джонатан и Хэл.

Мгновение девушка размышляла, могла ли она найти в себе силы использовать кинжал против Гидеона, когда он вернется. Будь он убит, пираты вполне могли согласиться освободить пленников за выкуп. Как и Криспин, она понимала, что от их смерти Сарн ничего не выигрывает. Но, содрогнувшись, она вдруг вспомнила темные глаза Жан-Пьера и предупреждение Гидеона, что на борту «Вампира» он был ее единственным надежным защитником. Но не одно это заставило ее в итоге отказаться от этой идеи. Она сомневалась, что могла заставить себя отнять человеческую жизнь, а если она все же предпримет попытку и та провалится, все будет кончено уже точно.

Нет, лучше спрятать кинжал, притвориться покорной, как того требовал Крейл, и, когда его подозрения будут усыплены ее мнимым смирением, поискать возможности помешать его планам. В том, что такая возможность представится, она была уверена.

Приняв решение, она поднялась с пола, зажгла светильник и облачилась в одно из платьев — типично испанское одеяние из черного бархата. Найдя гребень, она причесалась и набросила на рыже-золотые кудри шарф из черного кружева.

Вернувшись в каюту, Гидеон застал ее сидящей в глубочайшем унынии у открытого окна. При виде темных тонов выбранного ею костюма он поднял брови, но, ничего не сказав по этому поводу, просто приказал ей сопровождать его к ужину.

Она покорно поднялась на ноги и взяла его под руку. Он же неприятно улыбнулся, сочтя ее дух сломленным. Так, с опущенными глазами, леди Франсис вышла из каюты вместе с горбуном, оставив кинжал спрятанным между свертками бархата и парчи в резном сундуке.

Глава 18

РАЗНОГЛАСИЯ СРЕДИ ПИРАТОВ

Рандольф Сарн и Жан-Пьер ждали их в кают-компании. Не взглянув ни на одного из них, Франсис опустилась в кресло, к которому ее галантно подвел Крейл, и на протяжении всего ужина не подняла головы. Сначала разговор казался несвязанным и обрывочным, но, стоило начать обсуждать плавание, в которое они намеревались пуститься, как только прибудет подкрепление, все заметно оживились.

Подкрепление, узнала она, представляло собой двадцатипушечный пиратский корабль «Искатель приключений», коим командовал некий Роджер Шергалл, и некоторое время три сообщника спорили, нужно или не нужно задерживаться на острове, чтобы добавить к их флотилии еще и «Санто Розарио» — теперь переименованную в «Чайку». От этой идеи в итоге отказались: на галеоне отсутствовали тяжелые орудия. Капитан «Вампира» предложил спустить судно на воду и уничтожить на подходящем расстоянии от острова.

— Потому что, — заметил Сарн, — судну, предположительно пошедшему ко дну три месяца назад, лучше на дне моря. Лучше и безопаснее.

— Но чтобы исключить весь риск, мой друг, вместе с ним вам придется потопить и всю его команду, — цинично возразил Гидеон. — Нет, пусть останется. Мы не собираемся возвращаться в Порт-Рояль. С этих пор «Вампир» будет останавливаться только на Тортуге.

Жан-Пьер нахмурился и покачал головой.

— Мне это не нравится, — объявил он. — Мне не по нутру это бегство от Гарри Моргана. Он умен! Он поймет, что мы избегаем его, и спросит себя, чего мы боимся. А когда Морган начинает задавать такие вопросы себе, это нехорошо.

— Ты боишься Моргана, Жан-Пьер? — ласково спросил Гидеон.

— Боюсь? Нет, — отмахнулся француз. — Но я глубоко уважаю его ум. Почему бы нам не вернуться в Порт-Рояль? Разве за все эти недели мы делали что-то такое, чего не делал Морган? А он теперь рыцарь и вице-губернатор Ямайки.

— И друг Криспина Барбикана, — сухо прибавил Гидеон.

Жан-Пьер ухмыльнулся.

— А какое это имеет отношение к нам? — спросил он с наигранным удивлением. — Судно Криспина погибло в шторме три месяца назад. Разве мы управляем стихиями?

На мгновение в глазах Гидеона мелькнул свет одобрения, но Сарн нахмурился и с сарказмом заговорил:

— Полагаю, никому не будет любопытно, каким образом ее светлость вдруг оказалась при этом в добром здравии на борту «Вампира», когда «Санто Розарио» погибла со всей своей командой. Ты дурак, Жан-Пьер!

Франсис, напряженно вслушиваясь, начала осознавать определенную напряженность, витавшую в атмосфере.

— А разве этот вопрос не будут задавать на Тортуге и, — взгляд Жан-Пьера метнулся к Гидеону, — в Лондоне? Конечно, будут, и история, которая пресечет любопытство в тех местах, вполне сгодится и в Порт-Рояле, n'est-ce pas?

— Ты очень хочешь вернуться в Порт-Рояль, — подозрительно сказал Сарн. — Почему?

Жан-Пьер пожал плечами:

— Потому что я достаточно долго плавал с Морганом, чтобы знать, что там, где он, также найдется выгода и для таких, как мы. Разве три года в Лондоне это изменили? Валлиец Гарри пират, он им был, есть и будет, не важно, под каким флагом он плавает или во что одет.