Не устоять перед соблазном

М-да, то был судьбоносный вечер. Если бы он не принял приглашение Мертона зайти и выпить чего-нибудь… Если бы она осталась наверху и решила подождать до утра, чтобы увидеться с Коном… Но судьба сыграла в одну из своих жестоких игр. Можно еще добавить, что если бы он не пригласил к себе друзей в свой двадцать пятый день рождения, он здесь не оказался бы.

И если бы его отец не встретился с его матерью… Или его дедушка – с бабушкой…

Однако времени на то, чтобы в своих размышлениях о капризах судьбы пятиться до Адама и Евы, не было. Он с некоторым удивлением обнаружил, что она в комнате, перед ним.

Одна.

Кэтрин стояла у высокого окна, и ее взгляд был устремлен на него.

Она была одета в платье из белого муслина, что только подчеркивало ее бледность.

Она не улыбалась.

Естественно, она не улыбалась.

И ничего не говорила.

И это приводило в замешательство.

Джаспер прошел в комнату.

– Что касается Кларенса Форестера, то я должен признать одно, – сказал он, – у него действительно есть интеллект. И всегда был. Он всегда безошибочно определял, как лучше отомстить за нанесенное оскорбление или за то, что я случайно оказался на его пути. Он очень злонамеренный человек.

– Лорд Монфор, – проговорила Кэтрин, – позвольте мне сэкономить ваше время. Мой ответ «нет» – он недвусмысленный и необратимый.

– Вот как? – Джаспер сделал несколько шагов вперед.

– Вы совершили достойный поступок, – продолжала она. – Сегодня утром вы нанесли визит моим брату и зятю, а теперь – мне. Как я понимаю, далее последует предложение о браке. Можете не произносить его вслух. Мой ответ – «нет».

– Ах, – воскликнул Джаспер, – значит, вы не позволите мне возместить ущерб?

– В этом году не случилось ничего, за что надо возмещать ущерб, – заявила Кэтрин. – Я потанцевала с вами – один раз. На балу, который и был устроен для того, чтобы дамы и джентльмены могли танцевать друг с другом. Вместе с сестрой и братом я приняла вас и вашу сестру в доме своего брата. Я прогулялась с вами – один раз – по Гайд-парку в обществе наших родственников. Я мило побеседовала с вами в стеклянном павильоне на садовом приеме, который и устраивается главным образом для того, чтобы гости могли беседовать друг с другом на природе.

Перечисляя все это, Кэтрин загибала пальцы на одной руке.

– Да, – напомнил Джаспер, – но еще был Воксхолл три года назад.

– Где ничего не произошло, – сказала Кэтрин, еще выше вздернув подбородок. – Вам, лорд Монфор, нет надобности возмещать ущерб за это. Мы оба знаем: в том отвратительном происшествии есть и моя вина.

– Потому что вы готовы были капитулировать перед искусством опытного и решительного соблазнителя? – осведомился Джаспер. – Вы были невинны, мисс Хакстебл, как новорожденный младенец. Вы должны позволить мне…

– Мне было двадцать, – перебила его Кэтрин. – Я уже знала разницу между тем, что хорошо и что плохо. Я знала: то, что происходит, плохо. Я знала, что вы повеса. Я предпочла проигнорировать то, что хорошо, потому что хотела ощутить радость от того, что плохо, и удовлетворить свои желания. Пари было… мерзким. А назначение меня в качестве жертвы – еще хуже. Но я могла бы сказать «нет», как только вы подали мне руку, когда мы шли по главной аллее вместе со всеми. Я не сказала этого, поэтому я виновата в той же степени, что и вы. Одним словом, нет надобности возмещать мне ущерб. А теперь можете идти. Надеюсь, вас удовлетворит сознание, что вы хотя бы сегодня совершили то, что от вас требует общество.

– Даже если бы в тот вечер вы, мисс Хакстебл, отвергли мою руку и сделали все, чтобы я не выиграл пари, пари все равно осталось бы, – сказал Джаспер. – Оно все равно сохранилось бы в книгах. Кларенс узнал бы о нем и раструбил бы всему миру, естественно, намекая на то, что в тот вечер мы с вами стали любовниками, а в этом году возобновили свою связь.

– Я не могу помешать людям верить чему-то, – заявила Кэтрин. Наконец-то ее щеки слегка порозовели. – И мне безразлично, чему они верят. Завтра я еду домой, в Уоррен-Холл.

Теперь он может уйти.

И быть свободным.

Возможно, все складывается не так уж ужасно. Мертон и Морленд распространят слух о том, что он сделал предложение, а она отказала. Вероятно, бомонд согласится признать, что она ни в чем не виновата, если решилась на такое безрассудство и отказала ему. Может, через год, или два, или десять все забудется и она сможет вернуться.

А он будет свободен.

Однако если он не женится, пострадает Шарлотта. Ей придется переехать к леди Форестер. Сет Рейберн четко и определенно дал это понять.

И если он не женится на Кэтрин Хакстебл, ее жизнь будет загублена. Он дурачит самого себя, предпочитая верить в обратное только потому, что ему так хочется.

– А вы уверены, что скандал не последует за вами в Уоррен-Холл? – спросил Джаспер.

– Если и так, – ответила Кэтрин, – это будет уже моей проблемой, а не вашей, лорд Монфор.

– А не станет ли это проблемой вашей сестры? – осведомился он. – И вашего брата? Вы уверены, что скандал не коснется их?

Ее огромные глаза вдруг заблестели, и она опять побледнела. Джаспер понял, что коснулся больного места.

– Все это сплошная нелепость, – после паузы нервно произнесла Кэтрин, продолжая неподвижно стоять у окна. – Полнейшая нелепость! Почему свет ограничивает мою свободу? И вашу тоже? Почему моя семья должна страдать из-за того, что сделала я или не делала?

– Добро пожаловать в высшее общество, мисс Хакстебл, – тихо проговорил Джаспер, многозначительно изгибая бровь. – Вы только сейчас открыли для себя то, о чем я не так давно рассказывал вам? О том, что привилегированное положение дарует благосостояние, комфорт и удовольствия, но в нем крайне мало свободы.

– Так Мег пострадает? – спросила Кэтрин, прямо глядя на него. – А Несси? А дети? А Стивен? Нет, не может быть. Это полнейший абсурд. И несправедливость.

Джаспер сложил руки за спиной.

– А мисс Рейберн пострадает? – Ее глаза расширились от ужаса.

Джаспер не ответил.

– Ваша тетушка хочет, чтобы мисс Рейберн жила под ее крышей, – продолжала Кэтрин. – Она хочет подготовить ее к дебюту в следующем году. Она считает вас неподходящим опекуном. Но ведь вы все равно остаетесь ее опекуном? Разве ваша тетушка может забрать ее к себе?

– Отец Шарлотты назначил троих опекунов, – пояснил Джаспер. – Отца Кларенса – теперь эта обязанность перешла к самому Кларенсу, – меня и мистера Сета Рейберна, двоюродного дедушку Шарлотты. В любых ситуациях ее судьба решается любыми двумя из нас троих.

– А где мистер Рейберн? – спросила Кэтрин.

Джаспер указал себе под ноги:

– Здесь, в Лондоне. Живет отшельником. Ему совсем не нравится та суета, в которой он вынужден участвовать в последнее время. Ему также не нравятся Кларенс и его мамаша, и он всегда предпочитал оставлять все как есть. Но сейчас он недоволен. Он предъявил мне ультиматум, когда я заехал к нему сегодня утром.

Кэтрин сразу все поняла.

– Мисс Рейберн, – заключила она, – останется с вами при условии, что вы замнете скандал и задушите слухи тем, что женитесь на мне. Таков ультиматум?

– Примерно.

– Примерно?

– Скорее такой, чем не такой, – признался Джаспер. – Несколько дней назад он действительно заявил, что, если я не хочу, чтобы в следующем году дебютом Шарлотты занималась леди Форестер, я должен жениться, и тогда все эти заботы лягут на мою жену. Сегодня же он дал мне понять, что в выборе невесты я ограничен.

– Мною.

Джаспер невесело усмехнулся.

– Так вот зачем он все это устроил, правильно? – проговорила Кэтрин. – Я имею в виду сэра Кларенса Форестера. Чтобы у мистера Рейберна не было иного выбора, как передать опеку над мисс Рейберн его матери.

– Шарлотта очень богата, – сказал Джаспер, – вернее, станет богатой, когда выйдет замуж. А Кларенс очень беден и холост.

– Он намеревается жениться на ней, – произнесла Кэтрин ровным голосом и вдруг рассмеялась, впрочем, ничего веселого в ее смехе не было. – Я всегда представляла, что когда настанет пора серьезно обдумывать предложение о замужестве, я буду учитывать только собственные чувства и чувства человека, сделавшего мне предложение. Нравится ли он мне? Уважаю ли я его? Влечет ли меня к нему? Любит ли, уважает ли он меня? Влечет ли его ко мне? Есть ли основания считать, что мы можем быть счастливы до конца своих дней? Есть ли… есть ли в наших отношениях искра… искра чего? Романтики, волшебства… любви?