Запретное пламя

– Подумать только, маленькие! – бормотала про себя Кэтлин, но не спорила. Уэб все-таки повар, а кухонный фургон его вотчина.

Кэтлин не удавалось проводить много вре­мени с Рэйфом, хотя она видела его часто и ночью спала рядом с ним. Она не понимала, насколько ей нравилось засыпать в его объяти­ях, пока не лишилась этого. Теперь, в лучшем случае, он целовал ее и желал спокойной ночи. Она знала, что его чувства к ней не изменились: он сохранял дистанцию из-за того, что вокруг были ковбои, но ночью ей так не хватало его любви. Он научил ее страсти, разбудил в ней такие желания, о существовании которых она раньше и не подозревала, но сейчас она даже не могла дотронуться до него. А он был таким желанным. Она не сводила с него глаз, когда они были рядом, восхищаясь тем, как он скачет на своем скакуне, тем, как взду­вается рубашка на его плечах и спине, как джинсы облегают его стройные сильные ноги. Он хорошо ладил с погонщиками: внимательно выслушивал их жалобы, улаживал споры и смеялся над их непристойными шутками.

Они были на тропе около двух недель, когда увидели индейцев: полдюжины индейских воинов на малорослых лошадях «калико». Кэт­лин смотрела на них, чувствуя, как страх сдав­ливает ей горло при виде их размалеванных лиц и перьев, привязанных к длинным чер­ным волосам.

Рэйф подскакал к кухонному фургону и ве­лел Уэбу остановиться, потом поехал разбирать­ся с индейцами. Кэтлин казалось, что она ум­рет, дожидаясь возвращения Рэйфа. Вернется ли он? Или индейцы убьют его и потом заре­жут всех остальных?

Казалось, прошла вечность, когда Рэйф по­явился у фургона.

– Они из племени чеинн, – коротко сказал он. – Они хотят, чтобы мы дали им несколько голов скота. Если мы это сделаем, я думаю, они пойдут своей дорогой. Если мы откажем­ся, я думаю, они будут драться.

– Дай им то, что они хотят, – сказала Кэт­лин. – Все, что угодно, лишь бы избавиться от них.

Рэйф кивнул. Он позвал Скотта, который ехал позади стада, и они вместе отобрали шесть нетелей-однолеток. Потом Рэйф снова поска­кал к индейцам.

Через пятнадцать минут индейцы исчезли, а вместе с ними исчезли и шесть телок с ранчо «Сэкл Си».

– У них была тяжелая зима, – пояснил Рэйф, вглядываясь в даль. – Их дети голода­ют, а старики умирают. Шаман сказал им, что Бог не доволен своими краснокожими детьми, и в этом году у них будет плохая охота на би­зонов.

– Это глупо, – нахмурилась Кэтлин.

Рэйф пожал плечами:

– Некоторые индейцы верят, что приход белых является наказанием Вакан Танка. И кто знает, возможно, они правы. Болезни белых людей уже уничтожили некоторые племена. А теперь бизонов становится все меньше и мень­ше. И если бизоны исчезнут, индейцы исчез­нут вместе с ними.

Рэйф покачал головой, будто пытаясь про­гнать дурные мысли. Потом сказал:

– Погоняй, Уэб. Нам надо спешить.

Через несколько дней они стали лагерем около реки. Расседлав лошадь, Кэтлин сразу улизнула из лагеря в поисках укромного мес­та, где могла бы помыться. Она была уверена, что никогда еще не была такой грязной. Ее волосы покрывал слой пыли, кожа шелуши­лась от грязи и от высохшего пота.

На берегу она сняла юбку для верховой езды и рубашку, потом вошла в воду и с наслажде­нием вздохнула, когда холодная влага сомкну­лась вокруг нее. Глубоко вздохнув, она окуну­лась, едва не вскрикнув, когда ее пробрал холод.

Кэтлин лениво плавала, когда голос Рэйфа нарушил мирную тишину.

– Какого черта ты здесь делаешь? – спро­сил он строгим и гневным голосом.

Кэтлин встала, бессознательно прикрыв грудь руками.

– Я купаюсь, – тихо сказала она. – Что-то не так?

– Что-то не так?! – воскликнул он. – Я ска­жу тебе, что не так.

Его голос становился тише, пока глазами он скользил по ее телу. Ее мокрые волосы свер­кали, как жидкое золото. У нее была розовая кожа, украшенная сотнями капелек воды, в которых отражались янтарные лучи вечернего солнца и которые сверкали, как россыпь брил­лиантов. Он позволил своему взгляду сколь­зить ниже и ниже, пока вода не скрыла от него ее гладкое тело.

Кэтлин внезапно стало жарко. Она так дав­но не чувствовала его рядом…

Как будто следуя невидимой путеводной нити, она вышла из воды и очутилась в его объятиях, вздохнув, когда он крепко прижал ее к себе. Она почувствовала, как его губы ка­саются ее волос, как потом он поднимает ее на руки и уносит от реки к рощице деревьев, укрытой под скалистым утесом. Он осторожно поставил ее на ноги и затем, не говоря ни сло­ва, начал раздеваться.

При виде его сердце Кэтлин застучало быст­рее, она почувствовала, как к щекам прилила кровь, когда он положил ее на землю и начал покрывать легкими, как бабочки, поцелуями ее лицо, шею и грудь. Его рука нетерпеливо двинулась к ее лону, а губы настойчиво при­жимались к ее губам. Его язык дразняще сколь­зил по ее губам, прося разрешение войти, и она почувствовала, что тает, а кровь горит, когда его язык скользнул в ее рот.

– Жена, – хрипло простонал он. – Мы слиш­ком долго не были вместе.

– Слишком долго, – согласилась она, и ее голос был таким же хриплым.

Кэтлин почувствовала тяжесть его тела, когда он лег на нее, раздвигая коленями ее бедра, и была рада этой ноше. Она приподняла бедра, чтобы принять его, и вздрогнула от удо­вольствия, когда он вошел в нее и наполнил ее собою. Когда мы вместе, мы – совершенны, ликующе думала Кэтлин, – как две половинки одного целого.

Только позже, когда они утолили свое же­лание и она лежала, свернувшись в его руках, Рэйф вспомнил, что рассержен на нее. При­поднявшись на локте, он посмотрел Кэтлин в лицо.

– Больше никогда, – сказал он, медленно и отчетливо выговаривая каждое слово, – боль­ше никогда ты не уйдешь из лагеря одна. По­нятно?

– Да, сэр, – обиженно сказала она.

– Черт возьми, Кэтлин, ты сейчас не дома. Здесь есть индейцы, – или ты забыла об этом? – дикие животные, змеи и еще черт знает что. Тебе просто небезопасно ходить одной.

Он был прав.

– Прости, Рэйф, – сказала Кэтлин, раскаи­ваясь. – Кажется, я просто не подумала.

Она подняла руку, чтобы погладить его по щеке, улыбнувшись, когда колючая щетина защекотала ей кончики пальцев. Рэйф глубоко вздохнул, нагнул голову и поцеловал ей ладонь. Он был в ярости, когда вернулся в лагерь и об­наружил, что ее нет; в ярости от того, что до смерти испугался. Они были в самой глуши, окруженные бесконечными милями неосвоен­ной земли и враждебными индейцами. Его во­ображение, обычно не слишком богатое, тотчас нарисовало ему ужасные картины.

– Кэти, я не хотел кричать на тебя, я… – ему не хватало слов, чтобы рассказать, что он чувствует, и вместо слов он нагнулся и поце­ловал ее.

Но Кэтлин видела любовь и заботу в его гла­зах, и ответным поцелуем показала ему, что все поняла.

Следующие несколько дней прошли доволь­но мирно. Кэтлин не отходила далеко от лаге­ря и радовалась, глядя на Рэйфа, когда он за­нимался своими обязанностями.

Она с гордостью думала, что выбрала хоро­шего мужа; он справляется с работой на тропе, хотя никогда раньше не делал этого. Он припи­сывал часть своего успеха тому, что не стеснял­ся спрашивать у Скотта и других людей их мне­ния, если был в чем-то неуверен. Он дежурил ночью, как все, и погонял стадо сзади, когда наступала его очередь. Никому не нравилось ехать позади стада и часами глотать пыль.

Они были на тропе уже почти три недели, когда добрались до реки Нос-Платт. Кэтлин тревожилась, наблюдая, как ковбои переправ­ляют стадо через реку.

Переправа всегда была опасным делом, даже если вода стояла достаточно низко. Но в этот раз Нос-Платт текла полноводно и широко. Кэтлин затаила дыхание, когда Скотт, Нейт и Уишфул загоняли первые ряды в воду. Коро­вы входили в реку и плыли, держа головы над водой. Кэтлин молилась про себя, чтобы ни одна из них не повернула назад. Многие ков­бои гибли, находясь в середине плывущего ста­да, которое внезапно поворачивало назад, туда, откуда пришло.

У нее пересохло во рту, когда Рэйф сошел на лошади в воду. Он пытался подогнать осо­бенно упрямых и отставших животных к про­тивоположному берегу.