Наши ножи (СИ)

Неподалеку от семьи Болтонов лежал лютоволк. Из покоев миледи Призрак уходить не пожелал, хотя его никто не выгонял и не удерживал, а после случая с Теоном и Невилом Пайком Санса и вовсе приказала подавать зверю самого отборного мяса. Прятавшийся в тени комнаты хищник теперь довольно грыз берцовую оленью кость, разбавляя тишину семейного завтрака хрустом.

Леди Болтон стала еще бледнее. Лицо ее осунулось, и она нервно перебирала пальцами у самых губ. Ее иногда мутило от осознания того, в какой ситуации она оказалась, и в своем окружении ей повсеместно мерещились враги, способные на предательство.

Утром пришли письма. Кроу на запрос миледи ответил, что все хорошо, и без хозяев дела в Дредфорте обстоят не так плохо. Из Риверрана вести также были добрыми. У Бриенны и у дяди Санса интересовалась своим младшим сыном и умоляла беречь его от возможных посягательств. Лорду Талли она сообщала, что заберет ребенка сама, только сама, и чтобы тот никому не отдавал ни о чем не подозревавшего лягушонка. Ведь это… могли быть хитрецы с Пайка. Писала она на всякий случай и Гловерам, и в Долину.

Как и в своих кошмарах, Санса Болтон не знала с какой стороны ожидать удара, у кого просить о помощи, и теперь кидалась из стороны в сторону, опасаясь, что ей не хватит ни ума, ни сил противостоять ужасной действительности.

— Когда я увижу отца? — Санса зажмурилась и внимательно посмотрела на зло глядевшего на нее Бальтазара.

Ребенок хмурился и недовольно ширил ноздри, как и его лорд-отец, и леди Болтон содрогнулась, вспоминая последнюю встречу с супругом.

С тех пор она его не видела. В тюрьму ее не пускали, сославшись на приказ десницы, который десница на самом деле не отдавал, а просить о чем-то лорда Тириона Санса больше не хотела. Она вновь и вновь подсылала слуг с дарами, и пару дней назад ей удалось подкупить стражника. Саму ее не пустили, но к Рамси Болтону прошел Эндрю Кирш, передавший ему от жены свежую одежду и еду. На расспросы миледи Дрю лишь сказал, что милорд исхудал, но просил ее готовить чистые простыни и греть место в кровати — член ему точно никто не отрежет.

— Пока нельзя, Бальтазар, — ответила сыну мать, надеясь, что милорд придумал какой-то план. Иначе объяснить спокойствие супруга она не могла. Ведь Рамси никогда не был голословен… кроме того случая, когда он привязанный бахвалился перед ней на псарне.

— Где он? Мы приехали сюда за ним, но мы его совсем не ищем. — Мать промолчала, и обычно не капризный ребенок вдруг закапризничал с новой силой. — Я хочу к папе! Где он?!

— Бальтазар, прекрати… Я тебе сказала…

— Нет! — крикнул ребенок. — Ты обещала, что он будет здесь. Ты сказала, что мы будем искать его, а мы ничего не делаем! — отбросил он вилку в сторону, и из тарелки вслед за прибором разлетелись тушеные овощи. — Я сам буду его искать!!!

Мальчик вскочил со своего места. Он соскользнул со стула, и направился к двери, но уставшая мать лишь спокойно попросила его вернуться.

— Бальтазар, вернись на место. Бальтазар…

Но слушаться леди Болтон он не собирался. Скрипнула дверь, и ребенок наткнулся на Сандора Клигана.

— Куда собрался щенок? — перегородил он ему дорогу, когда тот попытался пройти мимо, и мальчика будто подменили.

— Пусти! — бросился Бальтазар на него. — Пусти, Пес. Пес, глупый Пес. А то я скажу папе, и он тебя…

— Да ну! И где твой папочка? — прорычал Клиган.

Не выдержав, ребенок кинулся с криком на большого как гора Сандора. Голос его срывался. Он рьяно колотил Пса кулаками, бросаясь на него всем телом, но мужчина, казалось, не обращал на него никакого внимания. Бальтазар не сдавался. Он лягался и даже попытался укусить того за руку, и Клиган, не рассчитав силу, отпихнул мальчишку в сторону, прямо в руки подбежавшей матери.

С какой укоризной посмотрела на Пса пташка, прижимая к своей груди разбуянившегося первенца, будто он хотел ему навредить. Сандор виновато искривил рот, отвернувшись.

— Бальтазар, успокойся, — гладила Санса сына. Он вдруг отпрянул от нее, заплаканный и покрасневший.

— Ты… ты… г-говорила, что он вернется, и… и-и больше не уйдет. Никогда-никогда, — тихо плакал ребенок. — Я ничего не сделал… Я… я ведь в-вел… себя х-хорошо. Я был х-хорошим. Я не мешал! Мы с Рогаром не мешали, — кулаком стер он слезы. Губы его дергались, рассыпая маленькие ямочки на подбородке. Бальтазар старался успокоиться, но в силу возраста просто не мог, и его пока еще маленькое тельце содрогалось от нахлынувших рыданий. — Я… я… я совсем не плакал. Я все делал хорошо… Почему же он ушел? Что я сделал? Мамочка, мама… пожалуйста, — завопил он, — сделай так, чтобы он вернулся. Мамочка… Я буду самым хорошим-прехорошим. Я обещаю! Я б-буду…

— Мам… — около нее возник заплакавший вслед за братом Рогар, и она прижала к себе своих маленьких сыновей, пытаясь их успокоить.

Сладкая ложь не помогала.

Дети плакали, суля обещаниями быть самыми послушными детьми на свете, и она все им и сказала, чувствуя, как жжёт язык горькая правда.

Ей пришлось. Она сказала, что отца схватили злые люди, и злые люди хотят его смерти, и в ту минуту Санса Болтон едва сдерживалась, чтобы не зарыдать самой. Своими руками она рушила счастливое беззаботное детство своих детей, как безродных щенят топя в кошмарной жизненной действительности.

Дети больше не капризничали, стирая рукавом тихие слёзы.

Широко раскрыв глаза, Бальтазар переспрашивал. Он внимательно слушал спокойный голос матери и вновь задавал вопросы, крепко держа ее за руку. В замке он видел, как рубили головы петухам и курам. Видел, как умирали на забое телята и свиньи. Видел он и человеческую кровь, но впервые это странное слово «смерть» угрожало его отцу, отцу, которого он так ждал, так любил, на которого он так был похож. Папа был в тюрьме, но на вопрос почему, леди-мать ответила ему немного сбивчиво, сжимая в ладонях маленькие ручки детей.

— Бальтазар, ты — старший. Ты должен защищать брата, — шептала Санса. — Наши враги хотят навредить и вам…

— Нам?

— Да, потому, что они знают, что мы вас с папой очень любим, а враги всегда бьют в самое больное место.

— Папа умрет? — единственное, что спросил заикавшийся Рогар, и она внимательно посмотрела на своих старших сыновей. Где же взять сил, чтобы все это выдержать!

— Миледи! — вбежала Мэри, толкнув Сандора дверью. — Драконы! Большие драконы. Я сама видела из башни! Драконы… Драконы!!! — твердила она. — Они летают над городом. Принц и королева вернулись!

Санса поочередно поцеловала своих детей, будто не услышав ее слов.

— Нет. Не умрет, — сказала она, и ей очень хотелось верить своим словам.

Ведьма сказала, что Рамси вернется, если она захочет, а она очень хотела. О! Как же она хотела его возвращения. Она была согласна сделать все, что он пожелает, ради того, чтобы он стал кошмаром тех людей, заставивших ее детей ронять бесценные слезы.

В то, что он умрет, она не верила. Он должен был вернуться, ведь худшие всегда возвращаются.

Столица утонула в суете, как только над синим морем показались Рейгаль и Дрогон. Похожие на двух птиц, приближаясь, они становились все больше и больше, и вскоре их могучие крылья тенью легли на улицы рыжевшего терракотовыми крышами города.

Со стен Красного замка запел рог, возвещая о великом возвращении. Ликующий народ высыпал на улицы, воспевая славу королеве и храброму принцу, защитившему их от белой смерти. Дети пальцами тыкали в небо, хлопая в ладоши от восторга, а старики, опасливо прятались, зная, что драконье пламя подобно Живому огню, а в любом Таргариене течет кровь Безумного короля.

По замку суетились слуги. Десницу одолевали вопросами и несколько раз едва не сбили с ног. Он просчитывал о всех делах, которые нужно было срочно обсудить с королевой, и в Тронном зале опять встретился с Варисом, получив от него послание от Миссандеи.

— Дел невпроворот. За лютоволка тоже придется отчитываться…