Свет во тьме

— Мне так жаль вас, — тихо прошептал Грей, поглаживая ее руку. — Напрасно я просил вас рассказать мне эту историю, но я не представлял себе… я заставил вас переживать в то время, когда вы особенно нуждаетесь в отдыхе. Мне очень жаль, Дженнифер.

— Я в полном порядке, — ответила она неожиданно спокойным голосом. — Все это было давно. Я забыла… — Она помолчала. — Но как я могу забыть их? Мне их так не хватает. Не хватает…

Ее голос вдруг оборвался, и Грей, к своему огромному удивлению, притянул ее к своей крепкой груди и дал ей выплакаться как ребенку.

Наконец она подняла глаза и удивилась, что лицо его было не таким жестким, как всегда, на нем читались симпатия и сочувствие. На миг ей показалось, что с ней тот кроткий мужчина, который ухаживал за нею во время болезни, не отходил от нее трое суток и спал в кресле, когда она была в лихорадке.

— Я больше не буду плакать, — произнесла она твердо. — Моя мать была нежной и доброй, но все это уже в прошлом. Нельзя так сильно ворошить прошлое.

Грей почувствовал смену ее настроения, и добрый, мягкий человек, которым он был недавно, исчез и уступил место всегдашнему язвительному плантатору.

— Ваша мать, — сказал он жестко, — поступила очень эгоистично.

Дженнифер было хорошо в его крепких объятиях, но последние слова обидели ее. Она с негодованием возразила:

— Моя мать не была эгоистичной!

— Значит, она была целиком поглощена собой, — безжалостно повторил Грей. — Бросить испуганного ребенка во время урагана! Оставить вас на произвол своего брата, зная, как он жесток! Верно, она испытала много горя, но это не оправдывает ее поступок.

— Она очень любила и отца, и брата, — резко возразила Дженнифер. — И была безутешна после их смерти.

— Нет, это эгоизм, — с горячностью произнес Грей. — Потеряв их, она думала только о себе. Разве она не видел, как вам было больно?

— Может быть, вы и правы, — уступила она. — Она думала только о себе и о том еще, как теперь будет пуста ее жизнь. Это не было любовью, она испугалась одиночества.

Грей покраснел при этих словах, поняв, что они могут быть отнесены к нему так же, как и к ее матери.

— Так вы подразумеваете, что я не любил Диану? — моментально ожесточился он.

— Я не имела в виду Диану, — ответила Дженнифер, заметив гневный блеск в его светлых глазах.

— В самом деле?

— Если хотите знать правду, — продолжила она, — я допускаю, что тогда вы любили Диану. Но теперь… теперь вы любите только ее память. Мне кажется, что любовь должна меняться и расти, иначе это не любовь.

Грея одолевало импульсивное желание выпустить ее из своих объятий, встать и уйти из комнаты, но он тем не менее заставил себя выслушать все, что она хотела сказать.

Многое из того, что она наговорила, было, правдой. Его любовь к Диане, любовь юноши к красивой женщине, с годами превратилась в обожествление, будто Диана была соткана из света и поэзии, а не из плоти и крови. Разумом, а отнюдь не сердцем он, правда, понимал, что она не богиня, а простая смертная.

Призрак Дианы не шел ни в какое сравнение с женщиной, которую сейчас он обнимал.

Дженнифер была крепкой, живой и изящной, почти невесомой в его объятиях, к тому же ее твердый молодой сосок сейчас упирался ему в грудь. Ее золотистые волосы каскадом струились по спине, легонько щекоча ему руки. Им овладело мощное, болезненное желание.

Совсем другое, неведомое доселе желание. Он занимался любовью с женщинами только для того, чтобы утолить потребности своего тела, а вот душевные порывы были ему неизвестны. Он в первый раз понял, что хочет Дженнифер. Причем хотел ее всю — изящное, слегка округлившееся тело, красивое лицо, ее живой ум. Он хотел слушать ту музыку, которую она слышит, и больше всего желал, чтобы она хотела его точно так же.

Дженнифер была реальностью. А Диана — нет. Больше нет.

Он вдруг испугался, что стоит ему приподнять ее подбородок, прижаться губами к ее мягкому, податливому рту, как он тут же опрокинет ее на подушки и займется с ней любовью, пока она не закричит от наслаждения. В его мозгу родились неправдоподобные эротические видения, когда он прижал ее к своей груди.

К несчастью, Дженнифер была слаба, она все еще поправлялась после недельной болезни. Невероятным усилием воли он разжал свои объятия и поднялся. Она в смущении глядела на него снизу вверх, озабоченная его долгим задумчивым молчанием.

— Может быть, вы правы, — коротко бросил он. — Во всяком случае, я не хочу больше это обсуждать. У меня дела, извините.

Холодно кивнув ей, он поспешно удалился.

После часа тяжелой и утомительной скачки на своем гнедом жеребце он убедил себя, что его чувства к Дженнифер ничем не отличаются от тех эмоций, которые возникают у него при виде любой молодой и привлекательной женщины. Просто он сидел у нее на кровати, и она была чуть ли не на коленях у него — конечно, он перевозбудился!

Больше он не вернулся в комнату Дженнифер, чтобы проведать ее. Через неделю она уже совсем оправилась от болезни. Грей же позаботился о том, чтобы не оставаться с ней наедине.

На этой неделе он каждый день навещал свою любовницу. Но по какой-то причине секс ему радости не приносил.

Грей все никак не мог понять почему.

Глава 14

Август был таким же жарким и влажным, как июль. Стояла страшная жара, а дождя все не было. Дженнифер даже показалось, что его никогда уже не будет. Как только она полностью поправилась, они с Греем возобновили ежедневные конные прогулки. Нередко Дженнифер замечала какой-то странный блеск в его светлых глазах, стоило только ей внезапно повернуться и перехватить его взгляд, но он каждый раз смущенно отводил глаза.

Ничего не изменилось.

Как-то раз после полудня они отъехали довольно далеко от Грейхевена.

— Здесь начинаются владения Лайтфутов, — сказал Грей, удивив Дженнифер, потому что это было его первой фразой за весь день. Теперь он стал еще молчаливее и отдаленнее, чем прежде. — Нам пора поворачивать обратно.

Дженнифер кивнула. Повернув лошадей, они легким галопом двинулись обратно. Внезапно раздался громкий раскат грома, и Дженнифер посмотрела вверх. Сквозь зеленые кроны деревьев виднелись черные, грозные тучи.

— Похоже, собирается дождь, — сказала она.

— Прекрасно, — порадовался Грей как истинный плантатор. Засуха очень вредила посевам; дождь и прохлада были бы просто спасением. Уловив веяние прохладного ветерка, Грей понял, что вот-вот начнется дождь. Да, надо было внимательнее следить за признаками изменения погоды.

К сожалению, он не мог сконцентрироваться ни на чем другом, когда рядом была Дженнифер.

Вот ему на руку упала холодная капля дождя. Им срочно требовалось укрытие.

— Сюда! — крикнул он, поворачивая жеребца на чуть заметную тропинку.

— Это что, короткий путь? — поинтересовалась Дженнифер.

— Нет, — коротко бросил Грей. — Но на этой тропе стоит заброшенная хижина. Мы до грозы не успеем добраться до дома, а вам не следует мокнуть под дождем. Помимо всего прочего, вы только что оправились от болезни.

Его трогательная забота согрела ее душу, и она без дальнейших расспросов последовала за ним.

Вдруг громкий удар грома испугал ее кобылку, и она встала на дыбы. Дженнифер что было сил схватилась за гриву, в панике бросив поводья. Лошадь тотчас галопом бросилась вперед. Грей на жеребце быстро преградил ей путь. Схватив лошадь за уздечку, он остановил ее, ласково что-то сказал и так и говорил с ней, пока она не перестала бешено вращать глазами. Дженнифер бросила на него благодарный взгляд; и он в ответ улыбнулся и попытался успокоить:

— Мы почти на месте.

Кого он хотел успокоить, ее или ее лошадку, для Дженнифер так и осталось неясным.

И вот они подъехали к старой, обветшалой хижине. Грубо отесанные стены ее когда-то были выбелены, но теперь побелка была смыта дождями. Здесь, наверное, раньше жили рабы, подумала Дженнифер и решила, что Грейхевен где-то поблизости.