Тайны летней ночи

Продолжая болтать, она заставила Аннабел выпить еще отвара и снова промокнула подбородок.

— Знаешь, никогда не думала, что скажу это, но мистер Хант не так ужасен, как казалось.

Аннабел подвигала губами, обнаружив, что чувствительность понемногу возвращается.

— Да. И он, как оказалось, на что-то годен. Но не воображай, что преображение продлится вечно.

Глава 13

Минуты через две Саймон увидел процессию, состоявшую из доктора, лорда Уэстклифа, миссис Пейтон и Лилиан Боумен. Прислонившись плечом к стене, он окинул их оценивающим взглядом. Втайне его веселила ощутимая неприязнь между Уэстклифом и мисс Боумен, чья очевидная взаимная вражда выдавала недавно случившуюся ссору. Во всяком случае, обмен мнениями произошел, вот только к чему это приведет?

Доктор, почтенный старик, вот уже около тридцати лет лечивший Уэстклифа и его родственников, Марсденов, с непоколебимым спокойствием осмотрел Саймона глубоко посаженными глазами.

— Мистер Хант, мне сказали, что вы помогли молодой даме добраться до комнаты.

Саймон кратко описал состояние Аннабел и симптомы, предпочтя опустить, что именно он, а не Дейзи, обнаружил следы от укуса на ноге девушки. Миссис Пейтон, побелев от страха, молча его слушала. Лорд Уэстклиф, нахмурившись, что-то ей прошептал. Женщина кивнула и рассеянно его поблагодарила. Саймон предположил, что Уэстклиф пообещал сделать все возможное для выздоровления больной.

— Разумеется, я не могу подтвердить мнение мистера Ханта, пока не осмотрю молодую леди, — объявил доктор, выслушав Ханта. — Однако посоветовал бы немедленно сделать отвар подмаренника на случай, если болезнь действительно была вызвана укусом гадюки…

— Она уже пьет отвар, — перебил Саймон. — Я послал за ним четверть часа назад.

Доктор воззрился на него с тем особым раздражением, которое приберегал исключительно для тех, кто осмеливался ставить диагноз, не имея диплома врача.

— Подмаренник — сильное средство, мистер Хант, и скорее всего может причинить вред, если пациент не подвергся нападению змеи. Вам следовало подождать осмотра доктора, прежде чем применять столь решительные меры.

— Симптомы отравления змеиным ядом трудно спутать с чем-то, — нетерпеливо отмахнулся Саймон. Вместо того чтобы стоять тут, старому болтуну следовало бы приступить к своим обязанностям! — А я хотел возможно скорее облегчить страдания мисс Пейтон.

Мохнатые седые брови сошлись на переносице.

— Вы так уверены в собственных суждениях, — язвительно заметил он.

— Да, — ответил Саймон не моргнув глазом.

Граф вдруг тихо хмыкнул и положил руку на плечо доктора.

— Боюсь, сэр, этот спор может длиться вечно, особенно если попытаетесь убедить моего друга, что он может быть в чем-то не прав. «Упертый» — вот самый мягкий из эпитетов, которым можно охарактеризовать мистера Ханта. Заверяю, что гораздо лучше приложить энергию к излечению мисс Пейтон.

— Вероятно, вы правы, — сухо отозвался доктор. — Хотя в свете смелых диагнозов мистера Ханта можно посчитать, что мое присутствие вряд ли здесь необходимо.

И с этой саркастической репликой старик вошел в комнату, сопровождаемый миссис Пейтон и Лилиан.

Оставшись наедине с Уэстклифом, Саймон выразительно закатил глаза.

— Желчный старый ублюдок, — пробормотал он. — Неужели вы не могли послать за кем-то, не столь древним? Сомневаюсь, что он способен нормально видеть и слышать, для того чтобы вынести чертов диагноз!

Граф с веселой снисходительностью изогнул черную бровь.

— Он лучший в Гемпшире доктор. Пойдем вниз, выпьем по глотку бренди.

Саймон повернул голову в сторону закрытой двери.

— Позже.

— Ах простите, — протянул Уэстклиф беспечным, чересчур любезным тоном. — Ну, разумеется, будете торчать у двери, как бродячая собака, в надежде получить кухонные объедки. Я отправляюсь в кабинет. Будьте пай-мальчиком и поскорее сообщите новости.

Саймон ответил холодным взглядом и оттолкнулся от стены.

— Так и быть, — раздраженно буркнул он. — Идем.

Граф удовлетворенно кивнул:

— Доктор представит полный отчет после того, как осмотрит мисс Пейтон.

Спускаясь вслед за Уэстклифом по широкой лестнице, Саймон мрачно размышлял о своем поведении. Странное, очень странное ощущение, когда слушаешься не разума, а эмоций… и это ему не нравилось. Но какая разница? Стоило осознать, что Аннабел больна, и в душе появилась болезненная пустота, словно сердце похитили, чтобы получить выкуп. Он твердо знал, что сделает все возможное ради ее покоя и безопасности. А в те моменты, когда Аннабел начала задыхаться, глядя на него полными ужаса глазами, он был готов на любое безумство. Любое.

Помоги ему Господи, если Аннабел когда-нибудь поймет, какую власть взяла над ним… власть, представляющую серьезную угрозу его гордости и самообладанию. Он хотел владеть каждой частичкой ее тела и души всеми возможными и воображаемыми способами. Разверзшаяся перед ним пропасть, пропасть, в которую завела его страсть, ужасала Саймона. И никто из его знакомых, а меньше всех Уэстклиф, не поймет. Уэстклиф всегда твердо держал в узде свои эмоции и желания, выказывая искреннее презрение тем, кто выставлял себя глупцом во имя любви.

Не то чтобы это была любовь… Саймон не собирался заходить так далеко. И все же это, чему не было названия, намного превосходило обычную похоть.

Заставив себя превратить лицо в бесстрастную маску, Саймон вошел в кабинет Уэстклифа, маленькую, скромно обставленную комнату, отделанную сверкающими дубовыми панелями и украшенную только рядом витражей по одной стене. Это помещение с массивной неудобной мебелью казалось очень неуютным и в то же время было пропитано мужским духом и весьма подходило для того, чтобы курить, пить и вести откровенные разговоры. Устроившись на жестком стуле рядом с письменным столом, Саймон принял у друга рюмку с бренди, опрокинул, не почувствовав вкуса, снова протянул руку и молча кивнул в знак благодарности.

И прежде чем Уэстклиф пустился в рассуждения о странностях его поведения, Саймон попытался его отвлечь.

— Похоже, вы никак не поладите с мисс Боумен, — заметил он.

Упоминание о Лилиан Боумен в качестве отвлекающей тактики великолепно сработало: Уэстклиф ответил раздраженным ворчанием.

— Это невоспитанное отродье посмело намекнуть, будто в несчастье мисс Пейтон есть моя вина, — объявил он, наливая себе бренди.

Саймон поднял брови:

— И каким же это образом?

— Мисс Боумен, похоже, считает, что, как хозяин дома, я должен был сделать все, чтобы мое поместье, как она выразилась, не подвергалось нашествию «ядовитых рептилий».

— И что вы ответили?

— Я указал мисс Боумен, что гостей, которые, выходя на природу, предпочитают оставаться одетыми, змеи обычно не кусают.

Саймон не сдержал улыбки.

— Все естественно. Мисс Боумен волнуется за подругу.

Уэстклиф мрачно кивнул:

— Она не может позволить себе потерять хотя бы одну, поскольку у нее подруг не так уж много.

Саймон, продолжая улыбаться, опустил глаза.

— Но у вас тоже выдался трудный вечер, — ехидно заметил Уэстклиф. — Сначала пришлось нести наверх упругое юное тело мисс Пейтон, потом исследовать больную ногу. До чего же, должно быть, неприятно!

Саймону сразу стало не до веселья.

— Я не сказал, что осматривал ее ногу.

Граф проницательно уставился на него.

— А это и не обязательно. Я слишком хорошо знаю вас, чтобы вообразить, будто вы упустили такую возможность.

— Признаю, что взглянул на ее щиколотку, а также разрезал шнуровку корсета, когда стало очевидно, что она задыхается, — вызывающе пояснил Саймон, словно подстрекая графа возразить.

— Заботливый паренек, — фыркнул Уэстклиф.

Саймон раздраженно поморщился:

— Как вам ни сложно поверить, но я не получил чувственного удовольствия при виде страдающей женщины.

Уэстклиф, развалясь на стуле, продолжал рассматривать собеседника с холодным изумлением, от которого у Саймона, фигурально говоря, шерсть встала дыбом.