Навеки моя

– Извини, дядя Барт, мне пришлось переложить несколько книг с твоей кровати на пол – на полках места больше нет. Но люди уже устроены.

Бартоломью тяжело вздохнул.

– Хорошо, Причард. А теперь помоги мне управиться с телами.

– А что мы будем делать с остальными, когда им станет лучше? – спросил юноша, когда они вели лошадей на конюшню.

– Мы отвезем их к Биггсу и попросим его отправить их в Тилламук, оттуда они смогут добраться до Астории и далее до Сан-Франциско – они туда и направлялись с самого начала.

– Думается мне, что на их месте я бы держался подальше от кораблей, – Причарда передернуло. Он и в лучшие времена не отличался особой храбростью, и мысль о том, что он может лишиться палубы под ногами и оказаться в ледяных волнах океана, вызвала у него желание забиться под кровать и больше никогда не видеть моря.

В конюшне, когда они сгружали с лошадей на пол последние тела, с одного из них одеяло соскользнуло, открыв взору лицо молодой женщины с волосами кирпичного цвета и веснушчатым носиком.

– Святой Гектор, – пробормотал Причард, глядя на нее. Бартоломью накинул одеяло на лицо девушки и с трудом поднялся на ноги.

– Красивая, правда? – юноша вприпрыжку пустился за своим дядей, который направился распрягать лошадей, стараясь подладиться под его широкие шаги. – И замужем, к тому же. По крайней мере, была, у нее золотое обручальное кольцо на пальце.

Бартоломью остановился и взглянул на своего племянника.

– На днях ты интересовался, вышла ли замуж дочка Хопкинса с Траск-Ривер. Откуда такой неожиданный интерес к семейному положению молодых леди, а, Причард?

Юноша покраснел.

– Я… ну… святой Гектор! Дядя Барт, я уже взрослый. Почему бы мне не интересоваться женщинами? Может, мне надоело быть холостяком на пару со старым Симом, ты ведь каждый вечер отправляешься к тете Хестер.

– Черт возьми! – если бы только мальчишка знал! По правде говоря, Причард уже не мальчик – в прошлом месяце ему исполнилось двадцать два. Впрочем, для Бартоломью он всегда останется мальчиком. – Так что же, ты подумываешь о женитьбе, а?

Юноша покраснел, пожал плечами и робко улыбнулся своему дяде:

– Вообще-то, я не только подумываю. Знаешь, я… словом, я уже давно пытаюсь придумать, как мне поговорить об этом с тобой и тетей Хестер. Некоторое время назад я связался с папиным братом, который живет в Портленде, ну тем, который адвокат, и он от моего имени поместил объявление в газетах восточных штатов.

– Что за объявление? – спросил Бартоломью, заводя кобылу в стойло.

– Брачное объявление.

Бартоломью уставился на него в изумлении, не будучи уверен, что правильно все расслышал:

– Брачное объявление? Ты ищешь невесту?

Причард насыпал в ведро зерна.

– Дядя Эдвард написал знакомому адвокату в Цинциннати и попросил его просмотреть кандидаток для меня. На это ушло три месяца, но сейчас, – он ухмыльнулся, – она едет сюда.

Бартоломью взял ведро и высыпал зерно в кормушку кобылы.

– Ты хочешь сказать, что они нашли тебе невесту – и что она уже на пути сюда?

– Вроде как обухом по голове, да? Я точно так же себя чувствовал, когда узнал об этом.

Причард насыпал зерна в другое ведро и понес его в стойло к пятнистому мерину. Сквозь шум в голове Бартоломью услышал, как зерна гремят о металлическое дно кормушки. Маленькое облачко сенной трухи поднялось к потолку.

– Знакомый дяди Эдварда очень хорошо знает и ее саму, и ее семью, – сказал юноша через перегородку. – На самом деле, он и ее отец – партнеры по адвокатской конторе. Ее зовут Эрия Скотт, и она приезжает на поезде на следующей неделе.

Когда Причард вернулся в стойло с пустым ведром, Бартоломью по-прежнему стоял рядом с кобылой, и с его лица не сходило выражение безмерного удивления.

Причард издал короткий смешок:

– Я женюсь. Не ожидал от меня такой прыти, да? – улыбка на его лице угасла, и он опустил глаза. – Я… я надеялся, что ты окажешь мне услугу, дядя Бартоломью.

Бартоломью нахмурился. Юноша именовал его полным именем только тогда, когда у него были неприятности или когда он хотел что-нибудь совсем уж невозможное.

– Я не могу отпустить тебя, если ты это имеешь в виду. Ты знаешь, что на следующей неделе мне надо доставить в Портленд партию фазанов. Ее ждут покупатели, и задерживаться нельзя, потому что у птиц вот-вот настанет время откладывать яйца. Меня подменит Фрэнк Мэрден, но он не может дежурить за нас двоих, да и в любом случае уже поздно что-либо менять.

– Я и не собирался просить тебя что-либо менять. Я просто думал, что ты сможешь встретить Эрию с портлендского поезда на вокзале, когда будешь там.

– Я? Ну уж нет, – Бартоломью покачал головой, подняв скребницу, как будто отгоняя ею Причарда. – Почему бы ей не доехать на поезде до Ямхилла, а там сесть на дилижанс, как все люди?

– Но самая трудная часть пути приходится как раз на отрезок между Ямхиллом и Тилламуком. Особенно в марте. Ты же знаешь, что дорога и переправа через Траск-Ривер и в лучшие-то времена не подарок, а уж теперь, весной, по грязи, и подавно.

– Тогда пусть она сядет на пароход и проедет вверх по реке Колумбия до залива Тилламук.

– Я предлагал ей это, но она боится плыть на пароходе.

Бартоломью обнял кобылу за шею, прижался лбом к ее боку и тяжело вздохнул:

– Ну так пусть она подождет месяц, пока погода не станет лучше.

– Я не хочу ждать еще месяц. Я мужчина, дядя Бартоломью, и мне пора обзавестись женой. У меня есть свои потребности, как у любого мужчины. И ты должен это понять, даже если ты давным-давно перестал беспокоиться о том, как эти потребности удовлетворить.

Бартоломью подавил готовую сорваться с языка горькую исповедь о так называемых прелестях женитьбы. Он мог попытаться открыть мальчику глаза, вот только Причард кое в чем пошел в свою тетку – он видел только то, что хотел увидеть, и слышал только то, что хотел услышать. Сочувственно похлопав юношу по плечу, он сказал только:

– Да все я понимаю. Но не кажется ли тебе, что решение, которое ты принял, выглядит уж очень поспешным? Ты ведь даже не знаешь эту женщину. Один Бог знает, как она выглядит.

– Нет, я не считаю его поспешным, – Причард с таким энтузиазмом затряс головой, что бейсболка едва не свалилась на землю. – Ты знаешь, как здесь одиноко. Мне нужна моя собственная семья, жена, с которой я могу делиться всем. И дети – я хочу детей, – он усмехнулся. – Девятеро мальчиков. Моя собственная бейсбольная команда. Это же будет здорово, правда, дядя Барт?

– Да, Причард, это будет здорово.

Внезапно Бартоломью почувствовал себя столетним старцем. Неосознанное желание, такое сильное, что отдавалось болью во всем теле, звало его обратно на пляж, где он мог забыться под рокот волн и крики чаек.

Одиночество и потребности мужчины. Да разве был в его сознательной жизни хоть один день, когда бы он не страдал из-за этих потребностей?

Хотя один, может быть, и был. Той ночью, когда умер его отец, тогда еще красивая и дружелюбная Хестер пришла к нему в постель, чтобы утешить его. На один краткий миг ему показалось, что он обрел рай.

Но это было целую вечность назад.