Дорогой притворщик

В ответ на ее щипок у него лишь слегка напряглись бицепсы. Неужели все актеры так хорошо сложены? Этот чуть прищурил свои невероятно красивые глаза. Психея чувствовала исходивший от него мужской запах мыла и прекрасного одеколона и чуть заметный запах улицы, как будто он слишком долго бродил по задворкам. Это больше подходило для какого-нибудь незаметного служителя подмостков. Психея приказала себе успокоиться: вся семья с любопытством пристально следила за ними.

Она услышала, как у нее за спиной кто-то кашлянул. Психея и актер обернулись и оказались лицом к лицу с двумя мужчинами, смотревшими на них с почти одинаковым выражением.

– Это дядя Уилфред, милорд, – поспешила она представить их друг другу. – Мой добрый опекун, который горячо заботится о моих интересах после смерти моих родителей. – Если и была ирония в ее словах, то казалось, ее никто не заметил. – А это, конечно, его сын и мой кузен, Перси.

Ни один из них не протянул руки, поэтому ее подставной жених ограничился легким кивком.

Отец и сын были ниже актера. Лысину дяди Уилфреда окружали седые волосы, и такая же лысина проглядывала сквозь редеющую шевелюру его сына. Добротная одежда хорошего покроя не скрывала их толстых животов, свидетельствовавших о волчьем аппетите и малоподвижном образе жизни. Круглые лица обоих джентльменов выражали открытую неприязнь.

– Никогда не слышал о таком титуле, Таррингтон, – грубо заметил дядя. – Кажется странным, а?

– Действительно, наш род стар, но, к сожалению, ничем не прославился, – признался актер.

Позади Психеи кто-то коротко засмеялся и умолк. Но это было только начало!

– И почему это наша семья должна считать вас подходящим женихом для нашей любимой племянницы? – грозно вопросил дядя Уилфред.

– Потому что я буду лелеять ее, сделаю счастливой, и у нас будет много красивых детей, – как бы отвечая на загадку, весело заявил актер.

Пухлые щеки Перси налились кровью, а его отец сердито свел брови.

– Вы слишком дерзки! У нас уже давно имеются планы на будущее нашей дорогой Психеи. По правде говоря, вот Перси…

– Который всегда был для меня дорогим братом, – перебила Психея, понимая, что за этим последует, – и я уверена, он желает мне счастья.

– Н-ну, да, – пробормотал Перси. – Но, черт побери, ты же знаешь, что я… что я тебе не родной брат, Психея.

– Пожалуйста, Перси, не забывай, что ты джентльмен! – Стоявшая неподалеку тетя Мэрис сердито посмотрела на него. – Нам не нужны такие выражения в присутствии дам.

– Да, тетя Мэрис. – Перси вынул платок и отер вспотевший лоб. – Конечно, нет, простите меня… Но мы с Психеей… мы всегда… Психея, ты же знаешь… черт…

Она слишком хорошо обо всем знала и не желала снова слышать заученные заверения в любви. Психея решительно повернула актера лицом к остальным членам семьи, ожидавшим, когда их представят.

– Это моя кузина Матильда, – указала она, – и моя тетя Мэрис.

Актер поклонился обеим дамам – и, Боже, с какой грацией! Психея вдруг подумала, что он, должно быть, прекрасно танцует. Как бы она чувствовала себя в его объятиях, кружась в вальсе?.. Девушка резко оборвала себя. Если все пройдет благополучно, она больше никогда его не увидит. Он находится здесь по одной-единственной причине, и причина эта не имеет никакого отношения к танцам.

Он говорил какие-то любезности ее родственникам, и Психея прислушалась.

– Ничего удивительного, что Психея так наделена красотой и элегантностью, – говорил этот человек. – Я вижу, что это не чуждо и другим членам ее семьи.

Психея пристально посмотрела на Гейбриела, и кузина Матильда тоже с сомнением смотрела на него, словно подозревала, что он смеется над ними. Матильда была толстой и пухлой, как откормленная куропатка, с короткой шеей и неприлично красными щеками. А Мэрис, с подозрением изучавшая новоявленного маркиза, была худой и сухонькой, как старая индейка, которую забыли вовремя зарезать.

– У вас прекрасные глаза, кузина Матильда, – продолжал Гейбриел, – такие чистые и глубокие, как горное озеро.

Боже мой, так оно и есть, почему же она не замечала этого раньше? Глаза Матильды светились зеленовато-коричневым цветом, как гладкая поверхность глубоких вод, так и сказал актер. Психея увидела, что Матильда еще больше раскраснелась от удовольствия, а Мэрис сдержанно кивнула в знак одобрения.

– Благодарю вас, – прошептала Матильда. – Вы слишком добры.

А на обычно суровом лице тети Мэрис появилась улыбка.

– Всего лишь наблюдателен, – небрежно ответил он, улыбнувшись.

«Если я не уведу его, Матильде захочется самой выйти за него замуж», – с усмешкой подумала Психея. Но, подводя его к другой группе родственников, взглянула на него с большим уважением.

– Вы были великодушны, – тихо сказала она. – Матильда не привыкла к комплиментам, но у нее очень нежная душа.

– Каждая женщина красива, – прошептал Гейбриел в ответ. – Если умеешь видеть.

Не смотрел ли он опять на ее фигуру, скрытую платьем? Почему-то в его взгляде не было того похотливого вожделения, которое Психея всегда замечала у Перси, и она не чувствовала привычного отвращения. В обществе этого человека женщина чувствовала, что он искренно восхищается ею, и…

Психея старалась собраться с мыслями. Такая лесть – самая опасная, убеждала она себя. Обманщик-маркиз обменялся любезностями с остальными родственниками, собравшимися на его помолвку, и Психея чувствовала, как постепенно меняется атмосфера в зале: он очаровывал женщин и уверенно смотрел в глаза мужчинам.

В дальнем углу, выпрямившись, сидела в большом кресле, напоминавшем трон, женщина с седыми волосами, и Психея, хорошо знавшая свою двоюродную тетку Софи, понимала, что ее суждение будет решающим.

– Что бы она ни говорила, не спорьте с ней! – шепотом предупредила Психея, подводя его к последнему и, если не считать дядю Уилфреда, самому грозному члену семьи. – Проявите уважение. Говорите как можно меньше, как я вам и писала.

– Это моя двоюродная бабушка Софи, о которой я вам много рассказывала, – повысив голос, сказала Психея.

– Так вот кто вскружил голову моей неприступной племяннице! – Старая дама направила на него лорнет. – Никогда не думала, что такое может произойти. У вас красивое лицо, но какое это имеет значение? Должно быть, в вас есть что-то помимо этого.

– Конечно. – Гейбриел склонился в изящном поклоне и поднес протянутую ему руку к губам. – Почему же еще дорогая Психея приняла мое предложение?

– Значит, вы не гонитесь за ее богатством? – резко спросила тетя Софи, отнимая руку.

– Разумный человек никогда не возражает против богатства, – улыбнулся он.

Психея прикусила губу, ожидая взрыва негодования. Но старая дама неожиданно засмеялась.

– По крайней мере, вы не притворяетесь, – сказала она. – Я думала, что, может быть, вы одурманили мою племянницу всякой романтической чепухой о ее небесно-голубых глазах, розовых, как лепестки, губках и прочей ерундой.

– О, я увидел в ней не только глаза и губы, – заверил их обеих нанятый жених, устремляя взгляд на закрытый лиф и грудь, скрытую под бледно-голубым шелком.

Психея вспыхнула и попыталась снова ущипнуть его за руку, но поняла, что он был к этому готов и не почувствовал боли. Кем бы ни был этот актер, но соображал он быстро.

Тетя Софи снова усмехнулась.

– Может оказаться, что вы нам подходите, – снисходительно сказала она, удивив своим тоном Психею. – Может оказаться, что вы нам подходите, лорд Таррингтон.

Психея, все еще сердясь на актера за его возмутительное поведение, изумленно смотрела на свою тетку.

Вопреки всему ее план удался! Она с облегчением вздохнула, вспоминая, как отчаяние заставило ее придумать такой невероятный выход.

Причиной был кузен Персивал, который с самого начала сезона буквально прилип к ней, следя за каждым ее шагом. Если она приезжала на званый вечер или бал, он тут же оказывался рядом с ней. Если она выезжала за город, чтобы побыть на свежем воздухе, он ждал там, безжалостно погоняя степенную лошадку, чтобы не отставать от своей храброй кузины. Он бросал свирепые взгляды на предполагаемых соперников и даже, не обращая внимания на попытки освободиться от него, хватал ее за руку при приближении любого холостяка, восхищавшегося красотой Психеи или оказывавшего ей слишком много внимания. И такая настойчивость приносила свои плоды. Ряды ее поклонников редели, и Психея понимала, что с каждым годом их число будет уменьшаться.