Дорогой притворщик

Матильда умоляюще взглянула на Психею, переворачивавшую ноты. Та тотчас же присоединилась к ней, стараясь не заглушать голосок кузины. Но ее приятное контральто придавало глубину и силу, столь необходимые голосу кузины. На этот раз аплодисменты, к которым охотно присоединился Гейбриел, были громче.

Матильда покраснела от удовольствия. Когда обе певицы перешли к следующей песне, Гейбриел подумал, что у этой ледяной девы есть не только сердце, но и другие чувства, глубоко скрытые под внешней холодностью.

Но не ее привлекательность заставляла его тянуть время и играть опасную роль. Он взглянул в окно на темный сад, погруженные в темноту кусты. Лучшего укрытия он не смог бы найти, более безопасного 'и надежного, чем дешевые комнаты или гостиницы, чтобы спрятаться от преследования шайки убийц. Гейбриел не обманывал себя надеждой, что они оставят его в покое. Выйдя на улицу, он снова превратится в беззащитную мишень.

Как ни странно, он вдруг осознал, что ему здесь нравится. Дружная семья, теплый прием, какого он не встретил бы у своих родных. И, несмотря на то, что множество приглашений и сердечных слов предназначались не ему, а придуманному жениху, на сердце у него потеплело. Гейбриел вспомнил одинокого мальчишку, изгнанного из родного дома, где никто из близких не встал на его сторону. Боль не покидала его, хотя он спрятал ее в самой глубине души и никогда не жалел самого себя. Это было непозволительной роскошью!

Здесь, в этой комнате, среди людей, искренне проявлявших любовь друг к другу, лед, сковывавший его сердце, таял. Его тронула Мэрис, сиявшая гордостью за свою толстушку дочь. Он так долго жил один, что почти забыл о существовании таких чувств, как нежность и любовь, пока не оказался в теплой, ярко освещенной комнате, где женские голоса сливались в нежную мелодию.

Черт побери, должно быть, он слишком много выпил! У Гейбриела Синклера, обманщика и шулера, не может быть таких мыслей. Но вино тут ни при чем, каким бы дешевым и плохим ни был портвейн, выбранный дядей Уилфредом. Гейбриел должен отплатить Психее за ее невольную помощь и спасти ее от брака с кузеном, который во всем походил на своего толстого и жадного отца. Гейбриел не сомневался, что Психея заслуживает лучшего мужа, чем этот самодовольный хвастливый болван Перси.

Во время странствий Гейбриел повидал немало странных вещей, и капризы судьбы не удивляли его.

Когда обе певицы отошли от инструмента, Психеей завладели ее тетушки. Они болтали с ней, хлопали ее по руке и щипали за щечку. Время от времени она с тревогой поглядывала на него.

Гейбриел охотно оставался стоять в стороне, чтобы не вызывать у нее излишнего беспокойства. Он отказался, когда его пригласили за стол поиграть в карты. Эти пожилые дамы и господа могли легко оказаться его жертвами, но, освободив их карманы от денег, он потерял бы симпатии своей новой «семьи».

Гейбриел поделился вполне безобидными рассказами с Мервином, когда этот застенчивый молодой человек решился поведать ему о своем путешествии по Вест-Индии. А когда гости начали расходиться, он присоединился к своей невесте, чтобы попрощаться с новыми знакомыми. Психея, напряженно застыв, говорила всем любезные фразы. Несмотря на то, что этот проклятый актер в конце вечера вел себя скромнее, она была рада избавиться от него. Не мог же он выполнить свою угрозу и остаться в ее жизни, убеждала она себя, но при этой страшной мысли сердце у нее учащенно билось.

Психея хотела только одного – чтобы он исчез. А если ее подставной жених потребует еще денег, то сейчас она не может удовлетворить требования негодяя. Похоже, она совершила ошибку, отдав себя во власть этого красивого мерзавца.

Перси с отцом уходили последними.

– Я не даю согласия на этот брак, – сурово напомнил им обоим дядя Уилфред. – Вам еще рано думать о медовом месяце.

– И ты меня еще увидишь, – проворчал Перси, неуклюже наклоняясь к руке Психеи. – Ты еще пожалеешь об этом необдуманном поступке, кузина, и я буду рядом, готовый простить тебя вопреки скандалу, который вызовет расторжение помолвки.

– Твое великодушие делает тебе честь, – серьезным тоном ответила Психея. Ее слишком волновала близость Гейбриела, мешавшая ей сосредоточиться. Тот удивленно приподнял бровь.

– Не думаю, что возникнет такая необходимость, – спокойно заметил Гейбриел. – Я уверен, вы постепенно полюбите меня как родственника, кузен.

Перси сердито посмотрел на него, а дядя Уилфред засопел.

– О, довольно, Перси, – вмешалась тетя Софи. – У меня ноги болят. Жаловаться будешь в следующий раз.

Мужчины ушли, и Психея с облегчением услышала, как они спускаются по лестнице.

Софи оглядела Психею и Гейбриела.

– Можешь попрощаться, Психея, – сказала она, – но пять минут, не дольше, и не забывай о слугах.

Она медленно стала подниматься по лестнице в свои покои. Двое лакеев ждали в конце холла, но достаточно далеко, чтобы слышать их разговор.

– Слава Богу, все кончилось, – понизив голос, сказала Психея. – Я принесу вам кошелек с деньгами, который обещала моя горничная.

Гейбриел улыбнулся, и блеск его глаз испугал ее.

– О нет, моя дорогая! Вы забыли, что я вам сказал? Я ваш жених, и я не ухожу. Я буду вашим гостем, ведь дом маркиза в Европе. И вы же не отправите своего любимого в гостиницу.

– Вы не можете! – в ужасе воскликнула Психея. – Это неприлично.

– У вас есть дуэнья, – спокойно возразил он. – Все вполне прилично. Никто не посмеет считать иначе, когда в доме находится тетя Софи.

Конечно, у нее есть дуэнья! Незамужняя женщина не могла жить одна, и дом полон слуг, и пребывание в доме чпипкомна ей ничем не грозит. Но если он каждый день будет путаться под ногами и видеться с ее родственниками, то возможность разоблачения возрастет. Психея чувствовала, как холодеет от страха.

Она не успела придумать, что ему ответить, как услышала донесшийся сверху звук и, повернувшись, увидела перегнувшуюся через перила сестру.

– Это тот актер? – как всегда напрямик спросила Цирцея. – У него очень приятный вид.

– Цирцея! – Психея была в отчаянии от того, что так и не научила сестренку держать язык за зубами. – Замолчи!

– Почему? И почему он не уходит?

– Я остаюсь, чтобы в совершенстве овладеть ролью, – ответил Гейбриел, с интересом глядя на нее. Она была совершенно не похожа на свою красавицу сестру. Цирцея была худенькой, с не оформившейся еще фигуркой, прямыми каштановыми волосами и зелеными глазами, смотревшими с откровенным любопытством.

– Конечно, – к его удивлению, согласилась с ним девочка. – Любой художник хочет достичь совершенства в своем творчестве.

– Цирцея, отправляйся спать! Мы поговорим утром. – Психея окончательно потеряла терпение.

– Спокойной ночи, любовь моя. – Гейбриел хотел взять руку своей «невесты», но она отдернула ее.

Тогда он поклонился и обратился к стоявшим у дверей лакеям:

– Можете проводить меня в самую лучшую комнату для гостей.

Слуга послушно повел его. Психея осталась стоять у лестницы с пылающим от гнева лицом. Гейбриел понимал ее, но другого выхода у него не было. Снаружи его поджидала смерть от ножа убийцы. Возможно, опасность караулила его и здесь. Гейбриел вспомнил изгиб шеи и соблазнительные плечи Психеи, но он не должен поддаваться соблазну. Перед ним открывалась новая дорога в жизнь, и, видит Бог, он добьется своего.

Дрожа от возмущения, Психея смотрела, как актер поднимается по лестнице. Он бессовестно воспользовался ее положением. Да, он ей нужен, теперь вся семья верила, что он ее жених, и она не могла ни разоблачить его, ни выгнать вон, по крайней мере, сейчас. Всего несколько дней притворства, успокаивала себя Психея. Потом она укажет Гейбриелу Синклеру на дверь и больше никогда не будет страдать от его присутствия.

Глава 4

Утро только начиналось, когда Психею разбудил стук колес за окном. Она взглянула на бледные лучи света, проникавшие сквозь тяжелые занавеси, и, отвернувшись, снова собралась заснуть. Но что-то в ее сознании мешало ей.