Опасный поцелуй (Самозванка)

— Почему это тебя интересует?

— Просто так. — Он допил коньяк и поднялся. — Пойду проведаю Гвена в детской. Я буду там, если понадоблюсь тебе. — С этими словами Эрик Перрин покинул комнату.

Вернувшись в Кендал-хауз на Беркли-сквер, Грей прямиком направился в библиотеку. Каким-то чудом удивительно стойкие духи леди Елены еще пропитывали его одежду. Ему не хотелось вдаваться в объяснения со своей матушкой, у какой дамы он побывал. Нос вдовствующей графини был удивительно чутким органом, улавливающим ароматы духов именно замужних женщин, а за таким открытием неизбежно следовал допрос сына с пристрастием.

Сестра Грея, леди Маргарет, унаследовала от матушки те же способности, а его младший брат Ник прибавил к ним еще одно новое качество. В таком юном возрасте он уже научился вымогать деньги у старшего брата за сохранение его тайн. Он был любителем и мастером влезать в любые секреты. Поэтому Грею было трудно сохранить свои тайны при встрече с братом, который ожидал его в Бате. А именно там лорд рассчитывал отыскать, чтобы решительно объясниться, эту взбалмошную интриганку по имени Дебора Вейман.

Он занял свое любимое место в библиотеке за письменным столом между двух высоких узких окон и позволил себе опустошить для облегчения души стакан крепкого шерри. Удовольствие от спокойного отдыха в уютном кресле после принятия внутрь благородного напитка было нарушено вежливым покашливанием, донесшимся из затемненного угла комнаты. Его друг и однокашник по привилегированной школе и по Итону, а ныне доверенный секретарь мистер Филипп Стэндиш не выносил, как и матушка Грея, запаха крепких духов.

— Ты прав, Филипп! Я весь пропитался этой мерзостью. Природные запахи гораздо приятнее. Но что поделаешь! Женщины вбили себе в голову, что это верный способ привлечения мужчин. Из их голов только топором можно выбить эту дурь. Кстати, леди Елена Перрин была сегодня почему-то очень настойчива в желании удовлетворить свое любопытство.

— Очень? — удивился секретарь.

— Да, очень! И все крутилась вокруг вопроса, куда девался мой подопечный, а еще больше ее интересовало, где находится его опекунша.

— Женщины иногда много себе позволяют.

— Мне кажется, происходила какая-то очень тонкая разведка — не боем, а уколом булавкой, — вслух размышлял Грей. — Но зачем этой женщине влезать в такое запутанное дело?

Мистер Стэндиш обмакнул перо в чернильницу и отметил в ежедневном отчете о деятельности своего начальника, что произошел весьма откровенный разговор с супругой его коллеги по министерству иностранных дел, а также необходимость послать от имени лорда Грея недорогой подарок леди Елене — браслетик с рубином, например, то, что обычно лорд дарит женщинам при расставании.

— Вы приготовили бумаги, которые я должен подписать? — спросил Грей.

— Они у вас на столе.

— Как здоровье викария? — спросил Грей из вежливости

— С ним все в порядке, сэр. Он молится за вас и за скорейшее заживление моей руки.

Грей, напрягая память, нахмурился. Филипп рассмеялся.

— Мой отец — странноватый человек, но что поделаешь? Отцовская прихоть. Он захотел получить восковой отпечаток моей руки, чтобы связь между ним и мной была неразрывна. Он столько вложил в меня… и денег и молитв. Я должен выполнить любую его просьбу.

— И как твой ожог? Зажил?

— Я уже почти забыл о нем. Просматривая письма, Грей между прочим вспоминал то, что когда-то соединяло его с Филиппом. Молодой Грей блистал среди студентов, а Филипп был лишь его бледной тенью. Филипп не отличался в спорте во время учебы в Итоне, где царил культ силы и спортивных побед. У него была слабая грудь, и он больше утыкал нос в книги, чем увлекался спортивными соревнованиями. Грей добивался кубков и наград, но зато Филипп пичкал его умом и знаниями, причем совершенно бескорыстно. Вступив во взрослую жизнь, они были уже неразлучны. Но Филипп все равно не стал ровней Грею. Их разделяла пропасть, и этой пропастью были деньги. Там, где Грей мог небрежно бросить золотую гинею, Филипп отсчитывал пенни. Служба секретарем у высокопоставленного дипломата позволяла держать своего отца, бедного провинциального священника, в убеждении, что его сын процветает и достиг в жизни больших высот. В денежных делах Филипп был безупречно честен, а в отношении дипломатических секретов он был надежнее любого стального сейфа. Грей со студенческих лет сохранял к нему благодарное чувство, взял его на работу в министерство, и вместе со знатным лордом продвигался вверх по служебной лестнице и Филипп.

Викарий был доволен карьерой своего сына, а юноша понимал, что если в его жизни не произойдет чего-то чрезвычайного, то он станет гордостью своей семьи. Долгие часы Филипп проводил в кабинете над бумагами. Работы прибавилось особенно много в последнее время, когда очередная война с Бонапартом должна была вот-вот разразиться. Ему поручалось проводить самые конфиденциальные встречи и улаживать самые скользкие дела. Многие важные персоны, чьи имена впоследствии вошли во всемирную историю, благосклонно относились к Филиппу. Лорд Грей был им доволен, а провинциальный папаша возносил молитвы Господу, чтобы гордыня не поселилась в душе его невинного отпрыска.

— Что еще мне надо уладить перед отъездом? — спросил Грей.

Филипп достал из-под пачки бумаг документ и, смущенно кашлянув, произнес:

— Аренда дома в Ханс-тауне кончается. Будем ли мы продлевать ее или откажемся?

Грею было некогда занимать голову такими мелочами. Более важные проблемы свалились на его плечи.

— Продли аренду, — распорядился он коротко. — Это все?

— Еще один вопрос. Где я смогу найти вас в ближайшие недели-две в случае необходимости?

— В Глочестершире.

— Как Квентин?

Вопрос застал Грея уже в дверях.

— Дело идет на поправку. Я увижу тебя на вечернем приеме, Филипп?

Возражать Грею, особенно по пустякам, было не принято, поэтому Филипп ответил без нотки сомнения в голосе:

— Я загляну туда обязательно.

— Отлично.

Но тревожные раздумья сразу отразились на лице Филиппа, как только за лордом Греем закрылась дверь.

Оказавшись у себя в комнате, Грей сбросил камзол и уселся, вытянув ноги, в свое любимое мягкое кресло. Его одолевали мрачные мысли и в то же время жажда деятельности. Нерастраченная энергия била из него ключом. Целых три месяца он был вынужден играть роль, лгать всем напропалую, распространяя легенду, что с опекаемым им малышом и его гувернанткой все обстоит благополучно. Скоро этой весьма унизительной для него игре придет конец, и весь свет узнает, что Дебора Вейман похитила ребенка и скрылась неизвестно куда. Но теперь уж она не сорвется с крючка!

Несколько раз Грей в нетерпении дернул шнур звонка и велел появившемуся лакею принести из погреба бутылку самого лучшего коньяка. Первый стакан он осушил залпом, даже не почувствовав вкуса благородного напитка. Пытаясь привести в порядок расшалившиеся нервы, он поспешил снова наполнить стакан. Теперь он уже потягивал коньяк маленькими глотками, пребывая в задумчивости. Прикрыв глаза, Грей сосредоточился, восстанавливая в памяти всю цепь роковых событий.

Париж. Там это началось. В дни всеобщей паники, последовавшей за объявлением войны. Грозовые тучи скапливались уже давно, и те, кто имел отношение к дипломатическому корпусу, позаботились отправить жен и детей в Англию, прежде чем французы объявят границы закрытыми. Грей был в числе последних, кто еще оставался в неприятельском городе, так же как и его друг Джил Баррингтон. Джил задержался из-за того, что его мальчик прихворнул и трудности путешествия могли повредить ему. Кроме этого, именно в тот день, когда смерть нашла его, Баррингтон получил доказательства, что некто из посольства передает секретную информацию французам, и даже с полной уверенностью мог назвать теперь имя предателя.

Грей знал об утечке важной информации, но все его усилия обнаружить этот источник потерпели неудачу. В ту ночь у него была назначена деловая встреча с Джилом, чтобы обменяться добытыми доказательствами. Именно Джил настаивал на особой срочности и конспиративности этого свидания под покровом ночной темноты. Грей не особенно верил в необходимость такой спешки. Вокруг царил хаос. Предпринять какие-то решительные и осмысленные действия не представлялось возможным. Поэтому Грей спокойно отнесся к доставленному ему в самый последний момент от Джила посланию с просьбой отменить назначенную встречу. Их беседа переносилась из Парижа в Лондон. Грей счел это вполне благоразумным. Он спокойно ждал Баррингтона в Лондоне, но через неделю получил от Талейрана известие, что посол лорд Баррингтон убит неизвестным грабителем, которого он, видимо, спугнул в библиотеке своего дома.