Грешные намерения

— Тебе нравится имя Мэри Хоуп? Темперанс преодолела спазм в горле.

— Очень подходит.

Уинтер кивнул и, в последний раз ласково коснувшись младенца, вышел из комнаты. Вторая дверь вела в спальню мальчиков. На четырех кроватях расположились тринадцать мальчиков, все моложе девяти — в девять их брали в подмастерья. Раскрасневшиеся во сне мальчики спали, раскинув руки и ноги. Уинтер улыбнулся, накрыл трех мальчиков одеялом и положил на кровать чью-то свалившуюся ногу.

Темперанс вздохнула:

— Никто бы не подумал, что обеденный час они провели в переулке, гоняясь за крысами.

— Мальчишки быстро превращаются в мужчин.

— Ты прав. — Темперанс открыла последнюю дверь, ведущую в спальню девочек, и мгновенно с подушки поднялось маленькое личико.

— Вы забрали ее, мэм? — хриплым шепотом спросила Мэри Уитсон.

Она была самой старшей девочкой в приюте, девять лет тому назад ее принесли в приют трехлетней малышкой. Несмотря на молодость Мэри Уитсон, Темперанс иногда оставляла ее присматривать за другими детьми.

— Да, Мэри, — прошептала в ответ Темперанс. — Мы с Нелл благополучно принесли ее домой.

— Я очень рада. — Мэри Уитсон широко зевнула.

— Ты хорошо присматривала за детьми, — шепотом похвалила Темперанс. — А теперь спи. Скоро наступит утро.

Мэри Уитсон сонно кивнула и закрыла глаза. Уинтер взял подсвечник со столика у двери, и они вышли из спальни девочек.

— Я тоже воспользуюсь твоим советом, сестра, и пожелаю тебе доброй ночи.

Он зажег от своей свечи другую свечу и дал ее Темперанс.

— Крепкого тебе сна, — ответила она. — А я, наверное, выпью еще чашку чаю.

— Не засиживайся, — сказал Уинтер. Он коснулся пальцем ее щеки и направился к лестнице.

Темперанс смотрела ему вслед, с огорчением замечая, как медленно поднимался он по лестнице. Уже за полночь, а он встанет еще до рассвета, чтобы почитать, написать письма возможным покровителям и подготовиться к урокам в школе. Потом прочитает молитву за завтраком и поспешно займется делами, будет работать все утро до скудного ленча и после ленча — дотемна. Вечером он проверит уроки девочек и почитает Библию другим детям. Но когда Темперанс делилась с Уинтером своими опасениями, он только вопросительно поднимал бровь и спрашивал, кто будет делать эту работу, если не он? Темперанс покачала головой. Ей тоже давно пора спать, ее день начинался в шесть часов — но эти минуты, когда она принадлежала самой себе, были ей дороги. Она жертвовала получасом сна, чтобы посидеть с чашкой чая.

Поэтому Темперанс взяла свечу и спустилась вниз. По привычке она проверила, заперта ли на замок дверь и задвинут ли засов. Потом пошла в кухню, слушая как гудит ветер, трясутся ставни и вздрагивает входная дверь. Темперанс поежилась, радуясь, что она в такую погоду дома. Потом сполоснула чайник и снова налила в него воду. Заварить свежий чай только для себя было недопустимой роскошью. В стороне от кухни находилась крохотная комнатка. Ее первоначальное назначение было давно забыто, но в ней был маленький камин, и Темперанс превратила ее в свою личную гостиную. Там стояло мягкое кресло, весьма ободранное, но подновленное брошенным на спинку стеганым одеялом. Еще там были столик и скамеечка для ног — все, что нужно, чтобы посидеть у теплого камина. Что-то, тихонько напевая, Темперанс поставила чайник, чашку, маленькую сахарницу и подсвечник на старый деревянный поднос. Не помешало бы и молоко, но то, что осталось от завтрака сегодня, пойдет на завтрак на следующее утро. Как бы там ни было, но сахар был преступной роскошью. Темперанс, прикусив губу, посмотрела на маленькую сахарницу. Нужно снять ее с подноса и поставить на место. Темперанс убрала сахар с подноса, но эта жертва не принесла ей удовлетворения. Темперанс только почувствовала усталость. Она взяла поднос и, поскольку обе руки были заняты, повернулась к двери в ее маленькую гостиную спиной и толкнула ее.

Вот поэтому Темперанс не заметила, что в гостиной уже кто-то есть.

В комнатке, развалившись на ее кресле, сидел каким-то чудом появившийся здесь лорд Кэр. Его серебряные волосы рассыпались по плечам, треугольная шляпа лежала на колене, а правая рука поглаживала набалдашник длинной трости черного дерева. Темперанс увидела его близко и поняла, что волосы скрывают его возраст. Вокруг поразительно синих глаз почти не было морщинок, а рот и скулы были твердо очерчены. Он не старше тридцати пяти.

Когда она вошла, он наклонил голову и заговорил глубоким, ровным и слегка угрожающим голосом:

— Добрый вечер, миссис Дьюз.

Она держалась со спокойной уверенностью, эта респектабельная молодая особа, жившая в клоаке, называемой Сент-Джайлс. Увидев Кэра, она вытаращила глаза, но не попыталась убежать. Обнаружив постороннего мужчину в своей жалкой гостиной, она, казалось, ничуть не испугалась.

Интересно.

— Я — Лазарус Хантингтон, лорд Кэр, — сказал он.

— Я знаю. Что вы здесь делаете? Он поднял голову и пристально посмотрел на нее. Она его знает, но не дрожит от страха? Да, она совершенно спокойна.

— Я пришел к вам с предложением, миссис Дьюз.

Все еще никаких признаков страха, хотя она и посматривает на дверь.

— Вы выбрали не ту женщину, милорд. Уже поздно. Пожалуйста, покиньте мой дом.

Никакого страха и никакого преклонения перед титулом. В самом деле, интересная особа.

— Мое предложение не… э… не относится к недозволенным, — пояснил Кэр. — Оно полностью в рамках приличия. Или почти в рамках.

Она вздохнула и, посмотрев на свой поднос, спросила:

— Не хотите ли чашку чаю?

Кэр чуть не улыбнулся. Чай? Когда в последний раз женщина предлагала ему что-либо столь же прозаическое? Он не помнил.

Но ответил достаточно серьезно:

— Благодарю вас, нет, Темперанс кивнула.

— Тогда не возражаете?

Она поставила поднос на жалкий столик, села на мягкую скамеечку для ног и налила себе чашку. Лорд Кэр изучал новую знакомую. Она представляла собой одноцветную картину. Платье, корсаж, чулки и туфли — все было совершенно черным. Косынка, прикрывавшая строгий вырез воротника, передник и чепчик — никаких кружев или рюшей — белые. Никакой другой цвет не нарушал строгого вида, и только ярко-красный цвет губ делал черты лица более выразительными. Одежда монахини, а губы сибаритки.

Контраст был завораживающим… и возбуждающим.

— Вы, пуританка? — спросил Кэр.

— Нет, — поджала она свои потрясающие губы.

— А. — Он заметил, что она не сказала и о принадлежности к англиканской церкви. Вероятно, она примыкала к одной из многих незначительных религиозных сект, но его интересовало вероисповедание миссис Дьюз только потому, что это имело отношение к его собственной проблеме.

— Как вы узнали мое имя? Он пожал плечами:

— Миссис Дьюз и ее брат славятся своими добрыми делами.

— В самом деле? — сухо сказала Темперанс. — Я и не знала, что мы известны и за пределами Сент-Джайлса.

Она выглядела скромной и застенчивой, но, несмотря на чопорный вид, была готова укусить. Кэр никогда не узнал бы о ее существовании, если бы последний месяц тайно не вел поиски среди теней Сент-Джайлса. Бесплодные поиски, что и послужило причиной этого визита.

— А как вы вошли? — спросила она.

— По-моему, задняя дверь была открыта.

— Нет, я ее запирала. — Взгляд ее карих глаз встретился с его взглядом. Ее глаза были странного светлого цвета, почти золотого. — А зачем вы пришли, лорд Кэр?

— Я хотел бы предложить вам работу, миссис Дьюз, — тихо сказал он.

Она замерла и поставила чашку на поднос.

— Нет.

— Вы еще не слышали, какую работу я хотел вам предложить.

— Уже за полночь, милорд, а я даже в дневное время не играю в такие игры. Пожалуйста, уходите, или я буду вынуждена позвать брата.

Кэр не шевельнулся.

— Почему не мужа?

— Я — вдова, и уверена, вы это уже знаете. — Она отвернулась, давая понять, что он должен уйти.

Он сидел, вытянув ноги, и в этой крохотной комнате его сапоги почти касались огня.