Невеста в «шотландке»

Экономка проследила за направлением его взгляда и свободно махнула рукой.

— Молчите! Это всего лишь трещина. Вы могли видеть такую же в столовой. Сильно протекает, когда идет дождь. — Экономка пошла вперед, чтобы коснуться льняного белья на кровати. — Как мне кажется, с тех пор как мы в последний раз меняли постель, прошло приблизительно три месяца, поэтому оно может быть не свежим.

Месяцы? Брови Девона поднялись вверх.

Прежде чем он смог ответить, она вздохнула:

— Я не хочу, чтобы вы умерли от лихорадки. Я предполагаю, что оно должно было проветриваться.

Мягко сказано. Девон изо всех сил старался контролировать свои эмоции.

— Нет ли здесь других спален?

— Это большой замок, несомненно, — гордо заявила экономка. — На этом этаже десять пустых комнат для гостей.

— Хорошо! Несомненно, одна из них готова.

— О, я бы не была так уверена в этом. Действительно, в этом грустно признаваться, но когда госпожа предпочитает бывать в Эдинбурге, у нас нет причины, чтобы поддерживать в порядке каждую комнату.

Девону пришлось сжать губы, чтобы не произнести проклятие.

— Уже поздно. Я устал. В конце концов, здесь должна быть хоть одна комната. — Он взял лампу у экономки и пошел дальше по коридору, открывая незапертые двери и заглядывая внутрь. — Я не требователен, я только хочу что-то сухое, и… — Он остановился внутри дверного проема. В отличие от других комнат, эта не пахла плесенью.

Но лучше всего было то, что в центре комнаты стояла огромная кровать, задрапированная толстым голубым бархатным покрывалом и, сложенными высокой горкой, белыми кружевными подушками. Огонь пока не горел, но дрова были уже на месте, готовые к использованию. Воздух был освежающе чист и ароматен, чувствовался запах лаванды и еще чего-то.

— Замечательно, — сказал он. Так и было.

Экономка появилась рядом с ним. Она взяла лампу, схватив его за руку, и твердо вывела его из комнаты.

— Замечательно или нет, но вы не можете здесь оставаться.

Девон уперся пятками в дверном проеме.

— Что не так с этой комнатой?

— Ничего, но…

— И белье чистое?

— Я самостоятельно сменила его только вчера, но…

— Есть какие-то трещины в полу, стенах или потолке?

— Нет, но…

— Я останусь здесь. — Он потребовал лампу и поднял ее, чтобы лучше осветить комнату. — Да, красиво.

— Да, но комната… — Она закусила губу, колеблясь. — Я полагаю, что одна ночь не принесет вреда. Я всегда смогу приготовить другую комнату завтра.

— Конечно, можете, — сказал он, хотя у него не было намерения отказываться от того, что, как он подозревал, было самой приличной комнатой во всем замке.

Она мрачно посмотрела на него, а затем прошла мимо, остановившись возле канделябра, украшавшего ночной столик.

— Если вы пообещаете ничего здесь не трогать, я позволю вам остаться. — Она зажгла свечи. — Эта дверь ведет в гардеробную хозяйки, хотя леди Стрэтмор предпочитает новую часть замка, и никогда не спит здесь. Эта комната была построена для прислуги, поэтому «она такая маленькая».

— Не важно, что она маленькая. — Девон удивлялся, почему она была такой чистой, в отличие от других. — Маленькие комнаты легче обогреваются.

Экономка кивнула.

— Вы правы. И никакого дыма. Лорд Стрэтмор выложил камин из кирпича, чтобы тот не дымил.

— Замечательно, — сказал Девон. Он улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой. — Спасибо за вашу помощь. Я чудовищно устал, так что выглядел дураком, если бы стал дожидаться прибытия Тилтона.

Выражение ее лица смягчилось, как только она окинула комнату взглядом.

— Тогда я тоже пойду спать, сэр. Как только ваш камердинер прибудет, я отошлю его наверх. А утром, когда лорд Стрэтмор проснется, я скажу ему, что вы здесь. — Она сделала реверанс, а затем ушла, закрыв за собой дверь.

Девон был очень рад наконец-то остаться одному. Он разжег огонь и, к его огромному удовольствию, дрова немедленно ярко загорелись, и постепенно стало тепло.

Совершенно усталый, он снял сапоги и поставил их под кровать. Затем он снял пиджак, развязал галстук, и отбросил его в дальний конец комнаты. Тилтон соберет все завтра утром и вычистит. Зевая, Девон снял жилет. Как только он перебросил его через руку, раздался слабый звон, и что-то серебристое вывалилось из кармана и покатилось по полу.

Девон последовал за маленьким кольцом, поймав его, прежде чем оно закатилось в широкую щель в камине.

— О, нет, не надо, — бормотал он, поднимая кольцо, и бросая его на подставку для свечей на ночном столике. Один бог знает, что ему не нужна эта проклятая вещь, но старинное кольцо было фамильной драгоценностью, и если он потеряет его, братья его убьют. Хуже, они сделают это вместе, чтобы удостовериться, что это причинит ему боль.

Он посмотрел на кольцо-талисман Сент-Джонов, чувствуя тревожную скованность в горле. Будь неладен его брат Чейз, спрятавший эту проклятую вещь в экипаже. Девон думал, что если бы он был там, где его невозможно найти, Чейз обманом заставил бы их старшего брата Маркуса взять кольцо.

Девон, конечно же, не верил в проклятия. Это была бессмыслица. Всего лишь сказка, рассказанная его матерью, чтобы как-то развлечь своих шестерых детей.

Но все же… Девон посмотрел на кольцо в упор, что-то сжалось в нем от беспокойства. До сих пор легенда доказывала свою правдивость. Трое из братьев Девона стали жертвами кольца: Чейз, Энтони и Брэндон были уже женаты.

— Так лучше для них, — сказал Девон, глядя на кольцо. — Но не для меня.

Некоторые мужчины были созданы для семейной жизни. Но не Девон. Иногда, поздно ночью, в тех случаях, когда ему случалось оставаться одному, его посещали ужасные мысли. О которых он никогда не говорил вслух. Ему было почти тридцать и он больше не испытывал такого грандиозного страстного влечения. Совершенно. О, он влюблялся много раз, но он никогда не любил, с такой страстью, как у его родителей, которая может длиться вечно.… Чуть больше двух месяцев… казалось, было максимальным периодом времени, пока он был заинтересован женщиной, не важно насколько красивой, остроумной и желанной она была.

Каждый раз Девон думал, что нашел совершенную женщину, а потом, завоевав ее, и, держа в своих объятиях, он обнаруживал, что ищет что-то новое. Это беспокоило его иногда, намного больше, чем ему бы хотелось.

Так почему же это кольцо приводило его в замешательство? Что, если он поддастся кольцу, и женится, только затем, чтобы проснуться месяц спустя с разбитым сердцем, осознавая, что совершил ужасную ошибку?

На пути в Килкэрн Девон придумал план в расчете на то, чтобы защитить себя, — он будет избегать женского общества — любого женского общества. Как минимум до тех пор, пока он не сможет вернуться в Лондон и доставить кольцо в руки ни о чем не подозревающего Маркуса.

Девон снял последнюю одежду и бросил ее вместе с жилетом в самый дальний угол к остальным вещам. А затем, голый и согретый огнем, лег в кровать, укрывшись одеялом. Подушки были взбиты и наполнены пухом, простыни мягкие и прохладные, особенно по сравнению с его кожей. Он повернул голову и глубоко вздохнул свойственный женщинам аромат лаванды, думая о том, как прекрасно было бы переплести свои ноги с гладкими округлыми ногами женщины. Нет, проклятие. Нет, пока он не освободится от этого проклятого кольца.

Гоня мысли, прочь, он улегся удобней и закрыл глаза.

Но сон не шел к нему. Он устал, но мысль о том, чтобы обходиться без женщины, любой женщины, несколько недель, угнетала его. Он любил женщин. Он любил их улыбки, их увлеченность лентами, бантами и украшениями, то, как они утомлялись чем-то пустым, но, вместе с тем, имели достаточно душевного тепла, чтобы простить неблагоразумный поступок, сказав при этом всего лишь несколько хорошо подобранных слов. Он любил ароматы духов, которые они использовали, звук их смеха. Он любил чувствовать их мягкую кожу, уста, на вкус напоминающие розовые бутоны. Он любил хихиканья и звуки, и легкость, с которой они выказывали свои чувства. Он любил все.