Странное наследство

- Возможно, он оставил вас навсегда, дитя мое. Надо быть готовой ко всему, - матушка Энджел держалась бесстрастно и казалась совершенно бесчувственной. - Страсти человеческие - дьяволово искушение, дочь моя! А вы красивы, молоды, искренни и очень доверчивы… Неужели вы все еще любите его, дитя?

- Любовь - дар Господень, матушка Энджел! И мистер Дуглас очень любит мисс Оливию. Он собирался жениться на Оливии, их обручение состоялось в присутствии многих людей. Он не мог бросить ее! - голос сестры, сопровождавшей настоятельницу, показался Оливии знакомым. Она попыталась вглядеться в облик монашенки, а настоятельница строго заметила:

- Вы встречались в миру, сестра Мэри? - весьма настороженно поинтересовалась матушка Энджел. - Где именно?

- Не там, где вы предполагаете, матушка Энджел! Я работала на ранчо мисс Оливии Гибсон помощницей кухарки.

- Сестра Мэри, ты слишком подвержена страстям человеческим. И несдержанна! Молись, ибо Господь испытывает тебя…

- Мэган! Ты здесь?! Не верю своим глазам! - Оливия была рада увидеть знакомое лицо.

- Сестра Мэри, - поправила монашенка. - Я приняла постриг.

- А твой муж Сэмми?

- Сэмми скончался две недели назад, как и его друг Фрэнк. Я пришла молиться за спасение их и своей грешной души… Берни Дуглас, похоже, тоже заболел и лежит где-нибудь среди этих несчастных в городе!

- Я хочу найти своего любимого, матушка Энджел. Наверняка вас пропускают в город. Сестры всегда ходят ухаживать за самыми тяжелыми больными, матушка-настоятельница! - Оливия была в отчаянии. - И… если Берни Дуглас умер и похоронен, мне тоже незачем жить в миру!

- Пропустите повозки! Накормите животных! - неожиданно смилостивилась настоятельница. - Отведите сестре келью.

- Со мной корова Дейзи, - залопотала обрадованная Оливия. - Она дает много жирного молока, матушка Энджел!

Девушка была так обрадована и взволнована стечением обстоятельств, что готова была даже пожертвовать Дейзи монастырю, лишь бы ее провели в город.

- Зверь, слушайся сестер, дорогой! Они помогут нам.

Пес послушно затрусил следом за фургонами на задний двор монастыря, приветливо махая хвостом.

Мэган разбудила Оливию очень рано, когда в окнах кельи еще стояла лиловая предрассветная темень.

- Что?..

Оливия не сразу сообразила, где она теперь находится. Постель была невыносимо жесткой, а одеяло - тонким и колючим. Оливия даже немного озябла ночью, так как каменные постройки, похоже, и зимой отапливались довольно скромно.

- В пять часов мы встаем на молитву! - Мэган, вернее сестра Мэри, протянула Оливии черное монашеское платье с обычной веревкой вместо пояса и черную косынку с белой каймой вокруг лица. - Скорее одевайся, если хочешь быстро попасть в город. После молитвы - завтрак и работа.

- Куда идти? - Оливия вцепилась в руку монашенки. - Сестра Мэри, не бросай меня здесь одну, пожалуйста! Я здесь ничего не знаю.

- Оливия, неужели ты думаешь, что я брошу тебя на произвол судьбы? Успокойся, Господь милостив и поможет тебе, ибо уверуете, и по вере воздастся вам.

По крутой лестнице они спустились на первый этаж и вошли в комнату с большим столом посередине, окруженным деревянными табуретками.

- Это наша трапезная, - сообщила Мэган, подталкивая Оливию вперед.

Сестер в монастыре оказалось не слишком много, около двух десятков. Во главе стола стояла матушка-настоятельница Энджел. Перед ней лежал раскрытый Розарий, в руках она перебирала четки с распятием.

- Воспоем, сестры, славу Святой Деве Марии. Как мы делаем это обыкновенно перед завтраком.

Не зная слов этой короткой молитвы, Оливия лишь неуверенно подпевала, совершая привычное крестное знамение. Однако матушка-настоятельница благожелательно прислушивалась к ее мелодичному голосу. Когда молитва была пропета положенное в это время суток число раз, настоятельница предложила всем сесть вокруг стола для утренней трапезы.

- Дитя мое, Оливия, у тебя замечательный голос и отличный слух. Ты была бы хорошим пополнением в нашем монастырском хоре.

После молитвы все дружно подняли кружки. Кофе был горячим, но, как отметила Оливия, какого-то странного отвратительного вкуса, хотя и немного смягченного молоком. Оливия отпила крохотный глоток и покосилась на Мэган:

- Что это за гадость мне налили в кружку, Мэгги? Я не отравлюсь?

- За столом не принято разговаривать, сестра! - настоятельница заметила ее недовольную гримасу. - Желудевый напиток всегда в первый день монастырской жизни кажется невкусным, но уже сегодня вечером он покажется тебе райским нектаром!

Сестры, низко наклонившись к столу, с видимым аппетитом поглощали лепешки, запивая их большими глотками напитка, и, по всей видимости, не испытывали отвращения к желудевому кофе.

Кое-как одолев кружку жидкости, Оливия еще жевала кусок лепешки, когда сестры снова встали на молитву. Девушка проглотила недоеденный кусок и вскочила вслед за остальными, испуганно уставившись на настоятельницу.

- Сестра Мэри, поручаю тебе ввести в курс дела нашу новую послушницу.

Все быстро расходились из трапезной. Остались только две пожилые женщины и Мэган с Оливией.

- Ты будешь сегодня работать со мной, - Мэган взяла Оливию за руку. - Настоятельница вроде бы благоволит к тебе. Пожалуйста, Оливия, не разочаровывай ее. Не спеши со своим делом!

- В каком смысле? Я же не собираюсь здесь оставаться навсегда, чтобы стать Господней невестой! - Оливия готова была разрыдаться. Она хотела в город. Она должна найти Берни Дугласа. - Мэган, а ты видела Берни?

- Нет, но я слышала о нем. Говорят, он упал, подъехала санитарная повозка, его подняли и уложили в нее… - затем сестра Мэри тронула потрясенную Оливию за плечо. - Нам нельзя бездельничать, Олли. Сегодня мы будем гладить белье. Мы должны работать, детка. У нас с тобой пока еще самый легкий урок, он называется послушанием. Если ты его не выдержишь, то настоятельница откажет тебе в помощи. Пользуйся ее расположением к себе. Не перегни палку!.. Матушка Энджел не любит слишком строптивых девушек.

- Что ты имеешь в виду? - Оливия была в замешательстве.

- Пошли работать! - недовольная Мэган еле сдерживалась. - Спасибо скажи, что рядом я и хорошо знаю твой характер… Отсюда невозможно сбежать, Оливия, но тебя отпустят в любом случае.

Оливия ощущала себя сломленной и раздавленной. Она поплелась следом за Мэган, путаясь в подоле тяжелого одеяния. Слезы отчаяния готовы были покатиться по щекам. Девушка из последних сил стиснула зубы, чтобы не зарыдать в голос. Она не предполагала, что все сложится так непросто.

Мэган казалась бесстрастной и спокойной. Они вошли в большую комнату, где стояли два длинных стола. На краю каждого высилась стопка выстиранного белья.

- Это наша работа, Олив. Встряхнись, дорогая! И на время забудь, зачем ты здесь. Подожди меня! - Мэган быстро вышла и вскоре вернулась с двумя большими утюгами, в отверстиях у которых рдели горячие угли. Запахло древесным дымом.

- К вечеру голова заболит от угара, - Оливия уже не возмущалась, а просто констатировала факты.

- Поэтому мы в гладильне время от времени устраиваем сквозняки, - поддержала разговор Мэган, размахивая утюгом. - Если в первый день наставишь на простынях подпалин, не страшно. Главное, хорошенько проглаживай все швы! Поняла?! И не стой столбом! Раздувай второй утюг.

Оливия подхватила из рук сестры Мэри деревянную ручку утюга и принялась раскачивать тяжеленный прибор размашистыми движениями. А Мэган уже разостлала первую простыню на большом столе, обшитом плотной тканью, и влажная простыня зашипела. Клубы пара поднимались вверх, размывая лицо, ставшее для Оливии чужим и незнакомым всего за несколько коротких недель. Мэган сильно похудела, но стала физически крепче.

Ко времени полуденной трапезы Оливия так устала, что с большим трудом удерживала ложку ноющей рукой. Проголодавшись после тяжелой работы, она мигом проглотила свою порцию постного супа. На второе, к счастью, подали густую рисовую кашу с фасолью. Ела Оливия быстро, и желудевый кофе, действительно, показался ей довольно вкусным, так как он был немного подслащен.